Для начала Аменхотеп провозгласил себя абсолютным божеством, вечным существом, спасающим и приводящим к вечной гибели. Солнечный диск, Атон, стал небесной, природной «иконой» самого царя. Изменилось и само изображение Атона, утеряв антропоморфные черты – бог окончательно превратился в образ. Теперь он предстал в виде солнечного круга с царской змеей (уреем) спереди и множеством устремленных вниз лучей с кистями человеческих рук на концах.
В довершение ко всему фараон сменил свое имя Аменхотеп («Амон доволен») на Эхнатон («Угодный Атону»). Сменила имя, подчеркивавшее ее чужеродность, и Нефертити. Теперь ее звали «Нефер-Нефер-Атон» – «прекрасная красотой Атона» или, другими словами, «солнцеликая».
На шестом году царствования Эхнатон окончательно порвал с фиванскими жрецами: фараон запретил богослужения в честь Амона и всех прежних богов, громадные владения жрецов были конфискованы, бесчисленные храмы закрыты по всей стране, имена богов соскабливались со стен общественных зданий.
Вместе с семьей, воинами, ремесленниками, новыми жрецами, художниками, скульпторами и слугами Эхнатон покинул Фивы – государственную столицу и центр культа бога Амона.
Поднявшись по течению Нила, фараон вышел на берег в широкой живописной долине, окруженной неприступными скалами. На сверкающей позолоченной колеснице, в сопровождении приближенных Эхнатон прибыл к месту, где намечалось воздвигнуть храм богу Атону. Здесь совершилось «жертвоприношение большому отцу его (Атону) хлебом, вином, откормленными быками, безрогими тельцами, птицами, пивом, плодами, фимиамом, зеленью всякою доброю в день основания Ахетатона – Атону живому». Эта надпись была высечена на одной из 14 пограничных стел новой столицы, на другой стеле сохранилась клятва фараона никогда не переступать этих границ.
Здесь Эхнатон повелел выстроить новую столицу – белокаменный Ахетатон («Заря Атона»). Основой архитектурной композиции стали храм Атона и дворец фараона – великое достижение египетских зодчих. Площадь его составляла более 210 000 кв. м, не считая смежных личных дворов и храма царской семьи. Богатейшие украшения – золото, изразцы, фрески, резьба – образовывали величественную картину.
Возведенный город с храмами, садами, дворцами, богатыми кварталами вельмож, парками и прудами был объявлен «землей бога Атона». В этом городе даже тип древнеегипетского храма стал совершенно другим. Все прежние храмы вели из света во мрак культовой молельни, которая озарялась лишь светильниками у алтарей. Сумрачного состояния души требовала сама природа древних богов, рассчитанная на устрашающее почитание.
Культ бога Атона носил совсем иной характер. Главным ритуальным обрядом сопровождался восход солнца, при котором оживали берега Нила, распускались голубые и белые лотосы, из зарослей папируса поднимались стаи птиц, оглашая пробуждающийся мир своими криками. В этот момент в храме, который представлял собой громадный открытый солнцу двор, жители Ахетатона приносили солнцу свои дары: цветы, овощи и плоды. Стоя на верхней площадке главного алтаря, Эхнатон взмахивал кадильницей с фимиамом, а музыканты, аккомпанировавшие на арфах и лютнях, придворные, жрецы и все молящиеся произносили нараспев слова гимна, посвященного верховному божеству.
Царствование фараона Эхнатона действительно походило на утопию. Он не вел войн – старых врагов разгромили его предки, а новые пока не появились. Нет ни одного изображения фараона, повергающего противника во прах, практически обязательного для всех его предшественников. Рельефы, живописные и скульптурные портреты представляют его человеком, погруженным в философские размышления, с богатым внутренним миром: в изображениях фараона угадывается созерцательность, обостренное, почти чувственное ощущение полноты бытия со всеми его радостями и горестями.
Главной его радостью была прекрасная жена и семья. Эхнатон называл свою жену «усладой своего сердца» и желал ей жить вечно. Принимая иноземных послов и заключая важные договоры, он клялся духом бога Солнца и любовью к жене. В папирусе, где записано поучение о семье мудрого фараона, повествуется об идеальном семейном счастье царственной четы до самой смерти.
Любовь царской четы стала одним из основных сюжетов для художников Ахетатона – столицы Эхнатона и Нефертити. Сердечные отношения царя и царицы были запечатлены в десятках и сотнях рисунков и барельефов. Никогда еще в египетском искусстве не появлялись произведения, столь живо демонстрирующие чувства царственных супругов.
Сохранились уникальные изображения царских обедов и ужинов. Эхнатон и Нефертити сидят рядом. Около пирующих стоят украшенные цветами лотосов столики с яствами, сосуды с вином. Пирующих развлекают женский хор и музыканты, снуют туда-сюда слуги. Три старшие дочери – Меритатон, Макетатон и Анхесенатон – присутствуют на торжестве.
Нефертити, «красавица, прекрасная в диадеме с двумя перьями, владычица радости, полная восхвалений… преисполненная красотами» с супругом сидят с детьми; Нефертити болтает ногами, взобравшись мужу на колени и придерживая рукой маленькую дочь. Статуэтка запечатлела Эхнатона, целующего дочь.
На одном из рельефов, обнаруженном в Ахетатоне, запечатлен кульминационный момент этой идиллии – поцелуй Эхнатона и Нефертити. Эту сцену даже можно было бы назвать эротической. Возможно, это было первое изображение семейной любви в мировой истории. На каждой сцене обязательно присутствует Атон – солнечный диск с многочисленными руками, протягивающими царственной чете символы вечной жизни.
Царь и царица изображались как неразлучная пара. Они были символами взаимного уважения и государственных забот. Супруги вместе встречали знатных гостей, вместе молились диску Солнца, вместе раздавали подарки своим подданным.
Нефертити играла исключительно важную роль в религиозной жизни Египта того времени, сопровождая супруга во время жертвоприношений, священнодействий и религиозных празднеств. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь. Ей возносили молитвы; ни одно из храмовых действ не могло происходить без нее, залога плодородия и процветания всей страны. «Она проводит Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, – говорится о ней в надписях гробниц вельмож-современников, – при звуке голоса ее ликуют». Божественная ипостась Нефертити – Дочь Солнца – отвечала за поддержание мировой гармонии и исполнение божественного закона.
Царицу чаще всего изображали в ее излюбленном головном уборе – высоком синем парике, обвитом золотыми лентами и уреем, который символически подчеркивал ее связь с грозными богинями, дочерьми Солнца. По этой диадеме и «признал» Нефертити археолог Людвиг Борхардт в 1912 году…
Но утопия, построенная Эхнатоном, все-таки дала трещину. Нефертити принесла своему мужу шесть дочерей, но так и не смогла подарить ему наследника. Возможно, в результате Эхнатон охладел к ней. А может быть, она просто постарела…
Современные исследования найденного Борхардтом бюста (Египет до сих пор требует его обратно, Германия до сих пор отказывается его вернуть) показали, что скульптор изобразил в углах глаз Нефертити сеть морщинок – красота «солнцеликой» оказалась не вечной.
Возможно, дело было и в политике. К концу своего правления Эхнатон сам обнаруживал признаки усталости в противостоянии фиванским жрецам. Истовая поклонница культа Атона, Нефертити требовала дальнейшего усиления самовластия – Эхнатон был единственной ее опорой. Без своего фараона она была обречена.
Как бы то ни было, за два года до смерти Эхнатона Нефертити пропадает с политической арены Египта. Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмоса, показывает Нефертити на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное, но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы утомленности годами, усталости, даже надломленности. Идущая царица одета в облегающее платье, с сандалиями на ногах. Утратившая свежесть молодости фигура принадлежит уже не ослепительной красавице, а матери шести дочерей, которая многое видела и испытала в своей жизни…
Одни исследователи утверждают, что Нефертити не дожила до конца правления своего мужа – настолько сильным ударом для нее стала немилость фараона, оставившего «солнцеликую» ради их третьей дочери Анхесенатон. Другие полагают, что она, наоборот, пережила Эхнатона и даже взошла на престол под именем фараона Сменхкара.
Сам Эхнатон пережил удаление своей жены не больше чем на три года. С его смертью культ Атона пришел в окончательный упадок, имя фараона было стесано со всех барельефов, а его город разрушен…
Иван III и Софья Палеолог: создатели Третьего Рима
В один из дней февраля 1469 года великий князь московский Иван III Васильевич держал совет со своими ближними. В княжьих палатах собрались братья государя – Юрий, Андрей и Борис, доверенные бояре и мать Ивана III – княгиня Мария Ярославна. А вот митрополит московский Филипп на совете отсутствовал, хотя вопрос обсуждался такой, что митрополиту на совете быть полагалось непременно.
11 февраля в Москву из Италии прибыл Юрий Грек – посланец кардинала Виссариона Никейского – с неким «листом». Из «листа» выяснилось, что Юрий Грек представляет еще и папу римского Павла II. Папа (и кардинал) извещали овдовевшего два года назад князя Московии о том, что при папском дворе пребывает племянница последнего императора Византии Константина XI Палеолога по имени Софья. Римский иерарх предлагал ее в жены московскому князю.
Резоны римских священников были понятны – не прошло и четверти века с момента завершения Флорентийского собора, вроде бы объединившего западное и восточное христианство, как с таким трудом достигнутая уния рассыпалась на глазах. Династический брак между государем московским и наследницей императоров византийских (в «листе» говорилось о том, что София – православная христианка; но не уточнялось, приняла она католичество или нет – формально по решению Флорентийского собора католичество было признано восточными иерархами «православным») мог возродить надежду на восстановление унии. Именно по этой причине отсутствовал на совете митрополит московский. Узнав от князя суть предложений папы римского, Филипп однозначно и резко высказался против второго брака, да еще и на «латинянке».