– Мне вот интересно, где она нашла эту квартиру? – протянула Настя, споласкивая тряпку в ведре. – Типа, через знакомых или еще как-то?
– Мы все равно никогда этого не узнаем, – пожал плечами Эрик.
Насте оставалось только согласиться с ним – мать постоянно что-то мутила и совершала какие-то махинации, но никогда не посвящала их в свои дела. Обычно она приходила и объявляла, что они едут на море или переводятся в новую школу, или, как в этот раз, бегут из города. И каждый раз ребята, не задавая лишних вопросов, делали то, что она говорила.
– В этот раз она превзошла саму себя, – заметила Настя.
– Это точно, – согласился Эрик. – У меня через две недели начинается учеба, между прочим!
– Не у тебя одного. Что-то подсказывает мне, что мимо первого сентября мы пролетаем, как фанера над Парижем.
– Настька, не нагнетай, – пропыхтел Эрик, забираясь на стул и протирая верх шкафа. – Фу! Тут вообще хоть когда-нибудь кто-то убирался? – Он брезгливо посмотрел на мигом почерневшую тряпку.
– Не похоже, – фыркнула Настя, протирая пыльные плинтуса. – Кстати, у меня вопрос. А как мы узнаем, что все в порядке, если нам нельзя ей звонить и писать?
– Хм… никак. Так что будем ждать, пока она не решит, что нам делать дальше.
– Как обычно, – проворчала Настя.
– Она нас любит, – напомнил Эрик, спрыгнув со стула. – И все, что она делает, она делает ради нас.
– Я знаю, – вздохнула девушка. – Но мне все это не нравится. И я за нее волнуюсь.
– Она справится. И мы тоже. Глядишь, я полы мыть научусь. Великий скрипач Эрик Меркулов «могет Владимирский централ» и ловко орудует шваброй, а? Талантливый человек талантлив во всем, – самодовольно заявил парень, уже тыркая шваброй по углам.
– Пока ты только грязь размазываешь, великий скрипач, – фыркнула Настя.
– Всякий готов художника обидеть, – хихикнул Эрик, заехав шваброй на босую ступню сестры.
– Эрик! – Та шлепнула его грязной тряпкой, за что получила новый тычок шваброй.
Завязалась шутливая потасовка, в ходе которой ребята расплескали по полу грязную воду из ведра, Эрик поскользнулся и растянулся, перемазав белую футболку, а Настя случайно уронила на него швабру. Кое-как собрав воду, двойняшки пришли к выводу, что с уборкой на сегодня все. Эрик смылся в душ, а Настя стала разбирать вещи.
Воспользовавшись тем, что брат в ванной, Настя заняла комнату с балконом. Небольшая, но светлая, та понравилась ей сразу, так что она принялась быстро заталкивать вещи в комод, чтобы застолбить ее за собой. Эрик, словно почуяв неладное, помылся за пять минут, выбежал в одном полотенце и сразу начал вопить, что это была его комната.
– Была да сплыла, – Настя показала брату язык и вытолкала его за дверь.
Эрик повозмущался, но потом все-таки смирился с тем, что ему досталась комната с ковром на стене.
– Если ночью он упадет на меня и я задохнусь, считай, что ты меня убила, – драматично сказал он, но Настю это нисколько не растрогало, и она без лишних слов ушла в ванную.
Мылась она долго и основательно, чувствуя, как усталость и привокзальная грязь стекают вместе с водой. Только злость на мать с ее бесконечными выходками никуда не делась. Девушка проторчала в ванной не менее получаса, а когда вышла – обнаружила Эрика на кухне.
– Я нашел заварку. Просроченную. Чаю?
– А кофе нет? – без особой надежды спросила Настя.
Эрик отрицательно помотал головой.
– Тогда я в магазин. Надо купить еды какой-нибудь.
– Ща, я оденусь…
– Эрик, я одна схожу. Мне проветриться надо. Да и магаз в соседнем доме.
Эрик задумался. Он не особо хотел отпускать сестру одну шляться по незнакомому городу, но видел, что ей нужно побыть одной. Несмотря на то что время близилось к девяти вечера, на улице было еще светло, а магазин действительно видно из окна, так что он кивнул.
– Будь на телефоне и, если что, звони. Ни с кем не разговаривай и…
– Эрик, расслабься. Все будет хорошо.
– Я старше…
– На пятнадцать минут, так что отвали, – по-доброму сказала Настя. – Скоро вернусь.
Едва дверь за ней закрылась, девушка сразу ощутила, как из нее выходит весь позитив, который она изображала ради Эрика. В обычное время он бы запросто ее раскусил, но сегодня брат был явно не в себе. Настя улыбнулась, подумав о том, что он наверняка взялся за скрипку – это всегда его успокаивало. А ей нужно было выйти на воздух. На нее давили стены квартиры, которая почему-то казалась ей едва ли не клеткой. Чем дальше она думала, тем сильнее убеждалась в том, что мать мутит что-то крайне нехорошее.
Что она затеяла? Что будет с ними? А с ней?
По спине побежали мурашки от страшных картин, которые услужливо рисовало Насте ее воображение, и девушка замотала головой. Тем временем она дошла до магазина с гордой вывеской «Кариночка».
– Мило, – пробормотала Настя, дергая белую пластиковую дверь.
Над ее головой тихо звякнул колокольчик. В магазине никого не было, ни в крошечном зале, ни за прилавком. Зато Настя сразу увидела молоко, баночку любимого растворимого кофе и печенье, от вида которого во рту собралась слюна. Обычные орешки со сгущенкой, которые она сто лет не ела. Она так живо представила, как здорово будет заварить кофе с молоком, наесться орешков и завалиться спать, что проблемы с матерью плавно отъехали на задний план.
Девушка тихо постучала по прилавку, надеясь привлечь внимание продавца, но никто не вышел. Она подождала еще минутку, а потом постучала громче.
– Так меня еще никто не вызывал, – недовольно заметила помятого вида женщина, выйдя из-за неприметной дверки. – Чего надо?
Настя опешила.
– Знаете, это не очень-то вежливо, так разговаривать с потенциальным покупателем, – не сдержалась она.
– Че?
– Через плечо, – не выдержала Настя. – Неудивительно, что у вас тут людей нет!
Она мысленно попрощалась с орешками и выскочила из магазина, громко хлопнув дверью. Уже оказавшись на улице, она обругала саму себя за то, что не смогла сдержаться и не вступать в полемику. А посмотрев по навигатору, сколько идти до ближайшего магазина, и вовсе выругалась себе под нос.
Написав Эрику, что задерживается, Настя потопала в дальний магазин. Она корила себя за то, что психанула, но оправдывалась тем, что у нее был ужасный день и вообще все ужасно. Ей всего восемнадцать, а у нее сердце щемит, как у бабки, из-за выходок матери. Хотелось позвонить ей и высказать все, что она о ней думала, но Настя знала, что это невозможно.
И это бесило еще сильнее.
Настя не понимала, как мать могла выпереть их в эту дыру. У них вот-вот должна была начаться учеба, долбаный первый курс! Настя так надеялась, что хотя бы в универе сможет завести друзей, кроме брата, может, познакомиться с каким-нибудь симпатичным парнем, да и просто пожить хоть чуть-чуть как нормальный человек. Только ей показалось, что все наладилось, и вот, пожалуйста, она бегает по незнакомому захолустью, надеясь, что ее не гопанет какой-нибудь алкаш.
Долгая прогулка до магазина, утомительное ожидание в очереди и тяжеленные пакеты не способствовали поднятию настроения, и домой Настя вернулась уже на грани добра и зла. Не успела она нажать на звонок, как дверь тут же открылась.
– Я только хотел тебе звонить. – Эрик втащил сестру в прихожую и быстро закрыл дверь на замок.
– Что случилось? – Насте не понравилось выражение лица брата.
– Короче, тут такое дело… Ты ушла, я решил на скрипке поиграть, ну, чтобы отвлечься. Меня затянуло, я что-то совсем о времени забыл, если честно… А потом в дверь позвонили. Я думал, это ты. Открываю, а там какой-то чел в спортивках, как оказалось, сосед из квартиры напротив. Короче, он высказал, что думает обо мне и о моей скрипке, и доступно объяснил, где она окажется, если я не перестану играть.
– Чего-чего он тебе сказал?! Сейчас всего десять вечера! По закону… – Настя почувствовала, как закипает от бешенства.
– Насть, думаю, ему плевать на законы. Он стремный такой. Короче, забей.
– Ничего не забей! Какой-то гопник не будет указывать нам, когда шуметь в собственном доме! Я с ним поговорю!
– Нет, нет, нет…
– Эрик, ну что он мне сделает? Что?
Прежде чем брат успел перечислить ей все возможные последствия общения с социальным дном, Настя выскочила из квартиры и нажала на звонок с криво нарисованной цифрой десять. Она прокручивала в голове все, что собирается высказать, сжимая кулаки от злости. Ярость, медленно закипавшая в ней весь этот бесконечно отвратительный день, рвалась наружу. Щелкнула задвижка, дверь открылась.
На пороге стоял совсем молодой парень. И хотя он был совсем чуть-чуть ниже и незначительно крупнее Эрика, выглядел гораздо крепче. Настя могла бы назвать его симпатичным, если бы не хмурое лицо и недовольный взгляд. Он осмотрел Настю сверху донизу, чуть задержав взгляд на ее ярко-желтых кроссовках, а потом снова посмотрел ей в лицо.
Губы его чуть дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но затем парень шагнул назад и захлопнул дверь.
– Мудила, – Настя пнула дверь ногой, однако ответа не последовало.
Эрик, все это время стоявший под их дверью с табуреткой в руке, облегченно выдохнул. Шансов победить в драке у него не было никаких, и он радовался, что до этого не дошло. Настя же вернулась в квартиру, извергая такое количество нецензурной брани, что прожженный матрос бы покраснел, аки невинная дева.
– Ну, ничего, – мстительно шипела девушка, нарезая круги по кухне. – Проигран бой, но не война. Я придумаю, как…
– Насть, остынь, – Эрик остановил сестру, положив руки ей на плечи. – Забудь про этого козла, у нас тут проблема посерьезнее.
– Да что опять?! – Настя поняла, что сейчас закричит.
– Ты когда-нибудь пользовалась газовой плитой?
Глава 2 Боль в груди – там тайничок 1
Ярослав сонно зевнул и перевернул поджаренный бекон на старой чугунной сковородке. Кухня потихоньку наполнялась приятным запахом еды, и Чипс тут же подбежал к парню, виляя хвостом и заискивающе глядя в глаза.