- Это солонина?
- Она самая! - отвечает продавщица, рослая, обхудавшая, но широкая в кости женщина
Жена бригврача вытаскивает из кармана шелковое дамское трико с кружавчиками и протягивает продавщице.
Та со смехом берет трусики, кажущиеся кукольными в ее больших руках, распяливает их и показывает соседкам. Она задирает подол и прикладывает трусишки к своим штанам из чертовой кожи, похожим на рыцарские латы. Смех становится общим.
Прозрачно-восковое лицо жены бригврача страдальчески кривится. Чуть откинув назад верхнюю часть туловища, она сводит лопатки и левой рукой что-то нашаривает за спиной. Вынув из-за спины руку, она погружает ее за пазуху, резкий рывок - и она протягивает продавщице шелковый лифчик.
Та машинально берет, и смех замолкает на ее губах. Только сейчас заметила она, что молодая женщина перед ней готовится стать матерью.
Она быстро заворачивает солонину в бумагу и сует жене бригврача, а сверху кладет ее вещички.
- Я не могу так.. - шепчет жена бригврача. - Возьмите.. - она пытается отдать трусики и лифчик продавщице.
- Да мы что - ироды, что ль, какие?! - гремит та. - Что у нас вовсе совести нет?! И думать на смей!..
- Спасибо... - тихо говорит жена бригврача. Совсем без сил тащится она назад к вагону...
...В вагон только что вернулись одноглазый и артистка. Одноглазый со злобой швыряет свою рубашку на лавку.
- Не берут!..
Артистка же принесла несколько сверточков, не бог весть что: буханка хлеба, огурцы, кулечек с крупой, брусок масла. Но, конечно, все рады и этой незатейливой снеди. Разбирая по обыкновению продукты, черненькая откладывает масло, бормоча
- Это Нине большой и Нине маленькой.
- Простите! - вдруг громким незнакомым голосом говорит артистка. - У нас еще не коммунизм. Я тоже люблю масло!
- Да разве я для себя... - растерянно лепечет черненькая.
Эта выходка так не соответствует широкой, щедрой натуре артистки, что всем становится не по себе. Наступает неловкое молчание.
И тут появляется жена бригврача, С нежным торжеством, белая от непомерного усилия, она протягивает спутникам кусок солонины.
- Дусенька, - говорит она, - не ты одна хитрая... Правда, тетя Паша, мне этого нельзя?..
Артистка вдруг разражается бурным плачем. Тетя Паша ласково обнимает ее за плечи, прижимает к себе.
- Ну ладно, ладно, успокойся!
- Я никогда не была матерью, - сквозь слезы говорит артистка, - мне вдруг так обидно стало, - все ей да ей... Я сволочь, тетя Паша!..
- Ты хорошая... Во всем этот дьявол сивый виноват... Знаешь, дедушка, - обращается она к старику, - не мутил бы народ, лучше бы сошел себе потихоньку. А то и до греха недалеко.
- Не пугай, - нагло говорит старик, - не таких видели.
- Вас серьезно просят, - подняла заплаканное лицо артистка
Старик медленно оглядывает ее снизу вверх и задерживается взглядом на Красной звездочке.
- Не трет сосок-то?
К нему кидается человек, который все потерял.
- Не смейте оскорблять!.. - воскликнул человек, который все потерял.
Старик иронически посмотрел на него.
- Полицай! - с ненавистью говорит черненькая. Старик буровит ее глазами.
- Нет, милая, у нас документ в порядке. На Тоболе немца не было.
- Ишь, черт лысый, с самого Тобола притащился народ грабить!
- Тебя-то, миленькая, не ограбишь, поди, до штанишек проелась.
Входит одноглазый, бросает гимнастерку:
- Не берут!
...Ночь. Трясется вагон. Поезд идет очень тихо, одолевая подъем. На своем месте зашевелилась, приподнявшись, девочка одноглазого, видимо, яркий лунный свет, льющийся в окно, согнал с нее сон. Девочка заглядывается на что-то, и глаза ее расширяются ужасом.
У печки, на мешке, сидит, раскорячившись, старик, в руке у него посверкивает нож, лунные блики скользят по лицу, по голому черепу, а челюсти равномерно чавкают, уничтожая сало. И этот залитый луной жующий призрак, видно, пробудил в девочке какие-то страшные воспоминания. Она закусывает пальцы, чтобы не закричать, и все дальше, дальше забивается в угол, ее маленькое тело трясется от страха и сдерживаемых слез. Она невольно толкает одноглазого, тот мгновенно вскакивает и видит ее искаженное ужасом лицо.
- Что с тобой?..
- Мне страшно, страшно!.. - девочка показывает пальцем на старика. Вурдалак!..
Одноглазый успокаивает ее, гладит по голове, уклады-вет и закутывает одеялом.
- Никого нет, - шепчет он, - это тебе приснилось. Девочка затихает.
Одноглазый проходит к лавке, на которой спит корреспондент, трогает его за плечо. Тот подымается.
- Надо со стариком кончать, - тихо говорит одноглазый.
- Кончать?
- Ну да! Ссадить его втихую, пока люди спят.
- Лучше бы на станции...
- Не по-фронтовому это! - зло говорит парень. - Когда еще будет станция? Не хотите, управлюсь сам. Смута от него, грязь...
Парень проходит к печке, корреспондент чуть замешкался, натягивая сапоги.
- Слушай, дед, - говорит парень старику, - ты сам сойдешь или тебе помочь?
Старик мгновенно, с легкостью, неожиданной в его крупном, старом теле, вскакивает: месяц играет на лезвии ножа в низко опущенной руке.
- Я старичок острый, -говорит он холодно, - смотри, не порежься!
- Вот что, - задумчиво говорит одноглазый, - я думал, ты просто мешочник, а ты, видать, зверь покрупнее.
- Какой есть...
И тут парень делает внезапный выпад, он бьет старика в подбородок, а когда тот невольно вскидывает руки, другим ударом вышибает у него нож.
Обхватив старика поперек тела, парень тащит его в тамбур. Старик тщетно цепляется за лавки. Парень выволакивает его на площадку, но старик вцепляется в поручни и столкнулть его нет никакой возможности.
Забрав туго набитый мешок старика, корреспондент тоже выходит в тамбур и спокойно говорит парню:
- Отпусти его...
Через голову старика он выбрасывает мешок.
Расчет верен: увидев свой мешок на земле, старик тут же бросает поручни и прыгает вниз. Он пробегает по инерции несколько шагов и брюхом падает на свое нечистое добро, словно защищая его от всего света
Корреспондент и парень возвращаются в вагон.
- Вот и умники! - слышится голос тети Паши. - Худая трава с поля вон!
И тут они обнаруживают, что никто в вагоне не спит.
- Товарищи! - взволнованно объявляет человек, который все потерял. Нам достались боевые трофеи! - И он подымает с пола второй, порядком опустошенный мешок старика - Сало, колбаса, хлеб!..
Одноглазый смотрит на свою дочь, лицо его выражает
душевное борение. Затем он переводит взгляд на черненькую,
та сухо поджала губы, на артистку - она отвернулась.
На беременную женщину - та отрицательно кивает головой.
Решительным движенем забирает он мешок, распахивает
окно и вышвыривает мешок прочь.
- Папа Коля, - говорит девочка, - ты его прогнал?
- Да маленькая, я слово такое знаю, - улыбается одноглазый.
И впрямь, словно кончилось наваждение. Все разом заговорили, а черенькая, лихо взвизгнув, завела во весь голос свой любимый "Ленинград-городок"...
И вдруг раздается страшный, долгий, внезапно оборвавшийся крик.
Все замерли. И уже не крик, а стон, томительный, полный муки,
донесся с лавки, где лежит жена бригврача.
- Мужчины, марш отсюда! - командует тетя Паша
- Иди, иди, Ниночка.
Спотыкаясь о корзинки, мужчины перебираются в другой
конец вагона. Вмиг откуда-то появляется простыня и скрывает
роженицу. Затаив дыхание, люди прислушиваются к тому,
что происходит за простыней. Но оттуда слышны лишь стоны,
тяжелое хриплое дыхание и успокаивающий голос тети Паши...
- Папа Коль, а почему ей так плохо? - спрашивает девочка
- Так ведь человек на свет производится, не кочан капусты, - серьезно говорит одноглазый. - Надо, чтобы все в аккурате было, ножки там, ручки, глазки, целая, брат, механика!
- А женщинам всегда так больно? - задумчиво спрашивает девочка.
Поразмыслив, одноглазый говорит
- Это боль счастливая, женщины ее не боятся.
...За простыней тетя Паша и Дуся пытаются облегчить страдания жены бригврача.
- Если я ребенка его не сохраню, жить не буду... - спотыкающимся голосом произносит роженица.
- Ученый человек, а чего городишь! - сердито говорит тетя Паша. - Ты и думать об этом не смей! Которые в дороге родятся - самые счастливые люди выходят. Меня мамка в телеге родила. А нешто я несчастливая?
- Вы добрая.
- Вот я и говорю. Коль добрая, значит, счастливая.
- Кричи, кричи, громче кричи!.. - уговаривает тетя Паша.
- Не стану!..
Не выдержав, черненькая выскакивает из-за простыни
и, ткнувшись головой в угол, плачет. Возле нее тут же
оказывается одноглазый.
- Ну что?
Черненькая беззвучно плачет.
Выходит тетя Паша, губы сурово поджаты. Ее окружают пассажиры.
- Плохо дело, - говорит артистка, - врач нужен.
Беззвучные рыдания черненькой усиливаются.
- Где же его взять?.. - произносит кто-то растерянно. Одноглазый поднял голову.
- Будет врач!
Черненькая смотрит на него с замирающей надеждой.
- Пошли! - говорит одноглазый парень корреспонденту и человеку, который все потерял.
Те, поняв его намерения, молча направляются к тамбуру. Парень оглядывается.
- Евдокия Петровна, - обращается он к черненькой, - в случае ...если что... - взгляд его обращен к приемной дочери.
Парень устремляется к тамбуру.
- Папа Коля! - девочка кидается следом за ним. Дуся перехватывает ее, прижимает к себе.
- Папа Коля придет... придет... слышишь, придет!.. Ты мне веришь?
- Тебе? - девочка глядит на нее глубоким, странным взглядом. - Верю.
И затихает.
В тамбуре корреспондент и человек, который все потерял, помогают одноглазому вскарабкаться на крышу. При этом от усердия человек, который все потерял, едва не попадает под колеса, но корреспондент успевает его подхватить.