— Убедил. Это первое. А что второе?
— Второе — то, что в этом расследовании нам чертовски не хватает сведений. Сам, наверное, это ощущаешь. Пострадавшие — на том свете, свидетелей убийства нет. Вот и приходится выковыривать всякого, кто может пролить свет на это дело. Кстати, есть еще и третье обстоятельство, из-за которого мне хотелось бы поговорить с послушником.
— Его внезапное исчезновение?
— Именно! Не может человек просто так взять и исчезнуть! Должны на то быть веские основания. Может, они поссорились с отцом Илларионом? Может, священник осерчал на него за какой-то проступок и выгнал? Или произошло совсем уж страшное.
— Что?
— Ну, к примеру, поумнел послушник, как говорит участковый. Потом озлобился на Иллариона и навел грабителей-убийц.
— Это уж ты хватил, — изумился Васильков.
— Не знаю, Саня. Вот получу доказательства его невиновности, тогда изменю свое к нему отношение…
За разговором подошли к могиле.
Тотчас же опытный взгляд Старцева отметил изменения: полевые цветы, которыми он вчера замаскировал газетный кулек с провизией, были разворошены. Кулька на месте не было.
— Конечно, я не могу утверждать, что его свистнул Акимушка, — тихо проговорил он. — Это мог сделать кто угодно: бродячие собаки или случайные прохожие. Но сдается мне — это все-таки он.
— Что ты предлагаешь? — Васильков оглянулся на ближайшие кусты.
Утро было безветренным, и даже слабый трепет листвы выдал бы любое движение в лесу. Но кусты оставались неподвижными.
— Время раннее. Может, дрыхнет на траве?
— Не исключено. Проверим?
— Пошли. Только имей в виду, Саня: если он рванет от нас — догонять придется тебе.
— Куда же деваться. Эх-х, давненько я по лесам не бегал…
По-прежнему не сводя глаз с кустарника, они направились к лесной опушке. Бесшумно, стараясь не наступать на старые сухие ветки, вошли в лес. По давней фронтовой традиции бывшие разведчики несколько секунд постояли в густой тени, пока глаза привыкали к сумраку. И, разойдясь метров на семь-восемь, двинулись дальше…
Вначале они прошли вдоль кладбища, прочесали крайнюю полосу леса шириной шагов двадцать пять. Затем прошли в обратном направлении.
— Почему-то нет у меня уверенности, что он здесь, — прошептал Васильков, когда они собрались проверить третью полосу. — Или интуиция в этот раз меня подводит.
— Понимаешь, Саня, ему больше негде быть! — запальчиво, но так же тихо ответил Иван. — Круглый сирота, ни кола ни двора. Куда ему податься?
— Я вообще не понимаю, почему он исчез? Жил себе при церкви и жил. И вдруг — раз!
— Да, момент загадочный…
— Тс-с, — поднял указательный палец Васильков.
Оба прислушались. Впереди дважды хрустнула ветка.
«В том направлении. Метров тридцать», — жестами просигналил Старцев.
«Ждем. Внимание!» — ответил Васильков.
Оба стояли неподвижно и до рези в глазах вглядывались в частокол березовых и сосновых стволов.
Наконец вдали мелькнула фигура.
— Ты видел? — легонько толкнул товарища Иван.
— Да, там кто-то есть, — прошептал Александр. — Пошли вперед. Ты забирай правее, а я отсеку его от леса.
— Давай.
Приготовив оружие, офицеры стали медленно приближаться к тому месту, где промелькнула тень.
Осторожно преодолев метров пятнадцать, оба заметили сидевшего на травянистом бугорке сухощавого мужичка лет тридцати пяти, одетого в темные брюки и светлую косоворотку, поверх которой был накинут пиджак. Ноги его были босыми. Светловолосую голову венчала черная остроконечная скуфья. На траве рядом с незнакомцем лежала знакомая Ивану газета, на ней — ломоть хлеба и пара яиц. Мужичок строгал ножом длинную ветку и жевал хлеб.
«Это он!» — жестом просигналил Старцев.
«Берем!» — ответил Васильков.
«Может быть, он и стал лучше разговаривать, но бегает из рук вон плохо, — подумал Александр, преследуя испуганного Акима. — Никакой физической подготовки!»
Несколько секунд назад они с Иваном одновременно выросли перед блаженным. Это было настолько неожиданно, что мужичок выронил и палку, и нож. Спустя мгновение он вскочил и побежал сквозь кусты, спотыкаясь о корни деревьев.
Быстро сократив дистанцию, Васильков подсек ему ногу и тут же оседлал распластавшееся на земле тело.
— Тихо, парень! Тихо! — скомандовал он. — Мы из Московского уголовного розыска.
Придерживая Акима одной рукой, другой он достал и показал ему удостоверение.
— Я майор Васильков. А это, — кивнул он на подходившего товарища, — майор Старцев.
Глаза задержанного вращались, грудь ходила ходуном. Он не верил напавшим на него и боялся их.
— Тихо! Не дергайся! — присел рядом Иван. — А то свяжем по рукам и ногам.
— Тебя Акимом зовут? Ты — послушник из церкви села Челобитьево, — уже мягче заговорил Александр. — Мы расследуем дело об убийстве отца Иллариона и очень хотим найти негодяев, которые совершили это злодейское преступление. Понимаешь?
Аким понемногу отдышался. Ослабил хватку и Васильков.
— Ну, поднимайся, — подал он руку Акиму.
Послушник не спеша поднялся на ноги, привычно отряхнул штаны.
— Давно ты обосновался в этом лесу? — спросил Старцев.
— Четыре месяца, — прозвучал негромкий ответ.
К удивлению сыщиков, Аким говорил нормально, лишь немного потягивая гласные звуки своим низким, но приятным по тембру голосом.
— Чем же ты питался все это время?
— Отец Илларион через день приносил мне еду.
— А зачем ты ушел в лес?
— Так велел отец Илларион.
Офицеры переглянулись. Васильков обнял Акимушку и повел его обратно на кладбище:
— Ты долгое время, начиная со Смоленска, жил подле отца Иллариона. Получается, ты знаешь его лучше других. Ты да Иван Сермягин, с которым мы недавно встречались.
— С Ваней? — радостно воскликнул послушник. — Вы видели Ваню?
— Да. Почему ты так удивился?
— В мае отец Илларион отправился пешком в Мытищи на большой митинг по случаю нашей Победы. И там случайно повстречал Ваню Сермягина. Они долго говорили с ним. А я Ваню так и не видел.
Последнюю фразу послушник произнес с горечью и печалью. И даже с какой-то детской обидой.
— Давай присядем и поговорим, — смягчив тон, предложил Старцев и вынул из кармана пачку папирос. — Куришь?
— Нет, — качнул головой Аким.
— И правильно. А мы, если не возражаешь, закурим…
Тем временем в огромном кабинете оперативно-следственной группы старшего следователя Старцева кипела работа. Сотрудники собрались здесь ровно в восемь утра и приступили к проверке архивных дел, нарушив давнюю традицию утреннего чаепития.
Вначале, как и договаривались с Иваном Харитоновичем, отобрали из картотеки «свежих» преступников, засветившихся на «уголовке» после июля сорок третьего года по настоящее время.
Довольно объемную стопку картонных папок поделили на пять равных частей. Каждый из сотрудников взял себе по одной пачке. Затем составили столы в ряд, уселись и принялись работать.
— Та-ак… Борисенко Нестор Николаевич, девятьсот второго года рождения, — приговаривал сидевший первым Егоров.
Перед ним, помимо папок из уголовной картотеки, высилась стопка архивных дел по смоленским полицаям. Распахнув страницу с фотографией очередного фашистского прихвостня, он держал ее перед собой и поочередно открывал уголовные папки, пытаясь таким образом отыскать сходство. Не найдя среди уголовников похожего лица, передавал полицая сидевшему рядом Бойко. После Бойко полицай попадал в руки Баранца, затем Горшени. Последним его изучал Костя Ким.
Дело шло медленно, однако сыщики понимали: оперативность и скорость хороши в других случаях, а здесь необходима в первую очередь внимательность.
Минут через тридцать дружной работы Бойко получил от Егорова папку с очередным типом. Посмотрев на его фотографию, Бойко вдруг замер.
Никто этого не заметил, все продолжали работать. Но когда он медленно поднялся, а стул его грохнулся на пол, товарищи заволновались.
— Что случилось?
— Олесь, что с тобой?
— Это… — начал он, тыча пальцем в фотографии, — это же тот…
— Да не тяни ты кота за хвост! — гаркнул Егоров.
Переведя дыхание, Бойко проговорил:
— Это один из сотрудников отдела охраны МУРа, посланный сегодня дежурить в больницу на Соколиной Горе! Я только вчера с ним разговаривал! Прямо перед собой эту морду видел!
За Бойко закрепилась репутация человека внимательного, чрезвычайно серьезного и обладающего отличной памятью.
И все же Егоров спросил:
— Ты не мог ошибиться? Может, просто похож?
— Да он это! Слово даю: он!
— Тогда чего тут рассиживать! — вскочил Василий. — Поехали!..
Глава десятая
Смоленск
Сентябрь 1941 года
Несколько раз Акимушка бывал в доме настоятеля храма. Помогал тому запасаться дровами на зиму, латал прохудившуюся крышу, подмазывал трещины в печи или чистил колодец. Правда, всякая работа делалась днем, а сегодняшний поход по улице Красина пришелся на ночь. Поэтому, управляя тележкой, он старался не отставать. Пустая тележка катилась легко и живо, смазанные лампадным маслом оси не скрипели, а только приглушенно шипели.
До дома добрались, не повстречав ни одного человека.
— Проезжай, — тихо сказал отец Илларион, распахнув калитку. — Вдоль дома и налево, к сараю…
Вокруг было темно. Даже свет висевшей в небе луны не пробивался сквозь кроны яблонь, послушнику приходилось двигаться наугад. Спустя минуту засветилось тусклым светом оконце под низенькой крышей. Во тьме стали различимы стволы деревьев с распростертыми вдоль земли ветвями, показалась тропинка.
Уткнувшись носом тележки в сарай, Аким развернул ее и робко постучал в деревянную дверь.
Та приоткрылась.
— Ты кто? — спросили шепотом.
— Я — Аким… За вами… Надо грузить раненого… в тележку…
— Сейчас, — внутри строения послышалась возня.