В гробовой тишине контейнер был решительно вскрыт, и на свет появилась настоящая стеклянная бутылка водки «Столичная» емкостью ровно в один литр. Напряженно-озадаченные, суровые лица окружающих расцвели, озарившись изнутри сердечным теплом и детской радостью от встречи с любимым напитком.
– О-о-о!!! У-у-у!!! Ы-ы-ы!!! – дружно взвыл от восторга личный состав. – Ну, уважил, уважил, отец!!!
Гоблин передал бутылку Лютому, и тот привычным движением железных пальцев разом вскрыл пробку, а из рюкзака тем временем появились ровно десять пластмассовых стаканчиков, тут же аккуратным рядком построившихся для приема живительной влаги.
– По полтишку? – спросил Гоблин. Вопрос повис и воздухе. Публика насупилась.
– Мы же гвардия!
– Тогда по сотке! – кивнул Гоблин, точными движениями заполняя подготовленную тару.
Он закончил разливать, и десять крепких, грязных и ободранных рук взялись за стаканы. Лютый зорко оценил точность разлива и удовлетворенно кивнул:
– Глаз-ватерпас!
– Ухо-зверское! – добавил Гоблин. – Анекдот такой есть: попал наш боец к строггам в плен. Волокут его к Макрону, а там уже сидят еще двое пленных: Чужой и Хищник. Макрон выкатывает пузырь и говорит:
– Вот пузырь, вот три стакана. Кто разольет ровно – тому мешок золота и свобода. Кто ошибется – тому сперва отрежем уши, а там посмотрим…
Ну, начали. Чужой полчаса разливал, малость неровно вышло. Вжик – без ушей. Хищник час старался, все равно неровно. Вжик – ушей нет. Ну а наш гвардеец пузырь – хвать, буль-буль-буль, три секунды – и налито. И так мерили, и сяк – абсолютно поровну! Макрон кричит:
– Солдат, объясни!!! Проси чего хочешь, только расскажи, как ты это делаешь!!!
А наш отвечает:
– Жизнь научила! Это у вас тут, у придурков, уши режут. А у нас за недолив сразу башку отрывают!!!
Под дружный хохот Гоблин поднял свой стакан повыше и сказал:
– Ну что, мужики. Со свиданьицем! Демон, с тебя слово.
Сержант крутанул головой, хрустнул пальцами, как разминающийся пианист, и, проявляя уважение к присутствующим профессиональным душегубам, поднялся на ноги, чтобы его тоже было видно всем.
– Желаю всем дожить до того, чтобы закончить начатое. А затем зачать новое!
– То есть закончить начатое и заначить кончатое? – сам себя спросил Крюгер, изобразив на лице задумчивость. – Ну, тогда – лыхаем!
– За нас с вами и хрен с ними! – сказал Лютый.
– За тех, кто в морге! – сказал Тарзан.
– За тех, кто на вахте, подвахте и гауптвахте! – сказал Кабан.
– Чтобы все! – подвел черту Угрюмый.
Тара была наполнена не чаем и не кофе, не каким-нибудь там киселем или еще чем похуже, типа гнуснейшего химического напитка «Инвайт» – порождения больного мозга умалишенного химика-террориста. Это была «Столичная» – огненная вода, священный напиток бога, фактически – амброзия!
К превеликому сожалению присутствующих, драгоценной влаги было всего лишь по сто грамм на рыло, а потому процесс употребления каждый намеревался растянуть как можно дольше.
Но стаканы взмыли вверх и разом опрокинулись в десять распахнутых настежь луженых глоток. Заглоченная водка огненным вихрем промчалась по пищеводам и приятным теплом растеклась по желудкам, быстро всасываясь в кровь и подбираясь к мозгам. Руки потянулись к разломанным плиткам, и бойцы степенно, не спеша закусили. Пушистый тут же взял второй кусок, но был грубо одернут Угрюмым:
– Куда жрешь?! Это же закуска!
Пушистый отдернул руку, и все засмеялись. Сообразив, что пить больше нечего, он тут же обозвал Угрюмого бараном, схватил самый большой кусок и быстро запихал его в рот.
– Да-а-а!.. – причмокнув, сказал Крюгер, зычно рыгнув и отваливаясь на рюкзак. – Хорошо, но мало!..
– А ты бы себе клизму из нее поставил, – саркастически порекомендовал Лютый. – При том же количестве напитка – небывалый эффект, полное помутнение сознания плюс отсутствие запаха изо рта!
– Ага, – закивал Угрюмый. – Тем более что у тебя это получится фактически укол прямо в мозг!
– Осторожнее! – осадил шутников Гоблин, вытряхивая из стаканчика последние капельки в широко разинутый рот. – Не глумитесь, нехристи! Водку – только через рот!
– Может, надо было в нее хлебца покрошить, а? – участливо, с соболезнованием спросил Крюгера Демон. – Оно, глядишь, и елось бы подольше, и забирало бы помягче!
Довольные, они сидели кружком и ели. Разговор шел непринужденный, обо всем и ни о чем.
– Демон, как ты с собой эту дуру таскаешь? – спросил Лютый, ткнув башмаком в пулемет.
– Таскает он, ага. Он сразу на входе строгга поймал, отдуплил его, бедолагу, и тащить заставил, сердешного… – со слезой в голосе сказал Угрюмый. – Ну, тот, конечно, дня через три чего-то занемог и вообще заупрямился. Видишь, в итоге без него пришли.
– А бензопилу ты случаем с собой не прихватил? – допытывался Лютый.
– Нет, – усмехнулся Демон. – Пилу Угрюмый нести отказался.
– Что там наверху? – спросил Гоблин.
– Наверху?.. – Демон помолчал. – Наверху полный атас. Мы отвалили в сторону 02/08 на вертолете одновременно с началом атаки.
– А кто нас вез? – спросил Пушистый.
– Завхоз, – ответил Демон. – Знаешь такого?
– Ха! Кто же это Завхоза не знает?! – изумился Пушистый. – Конечно, знаем! 3авхоз – он такой! Два раза с ним ходили, до сих пор икаю при воспоминании. Я только удивляюсь, как это вы умом не тронулись по ходу доставки?
– Напрасно смеешься, Пушистый, таких пилотов, как он, еще поискать надо. Если бы не Завхоз – нас давно бы уже мухи сожрали. В общем, у нас, понимаешь, отбой, все спим без задних ног, а тут тревога! Повыскакивали в чем мать родила!
– Это в штанах, сапогах, шлемах, бронежилетах и с оружием, – ехидно пояснил Угрюмый.
– Ага, – не заметил подкола Демон. – Только в вертухан забрались, а монстры со всех сторон через минные поля к лагерю ломанулись. Мы с Крюгером успели сесть и пристегнуться, а этот, – Демон ткнул пальцем в Угрюмого, – как обычно, начал шастать по вертолету и все разглядывать. Я смотрю, пулеметчик к сиденью ремнями прихвачен крест-накрест, намертво, ну и тоже пристегнулся от души.
– А кто пулеметчиком был?
– Да я его тоже не знаю, но на спине было написано «Берс».
– Ну! Берс-пулеметчик! Кто ж его не знает! – энергично закивал Пушистый. – Берс – он такой! Пулеметчик!
– Короче, Завхоз, как только первый взрыв увидел, врубил твердотопливный ускоритель и с места так дернул! Я думал, у меня голова в трусы провалится. А дальше такое началось! Они по нам раз двадцать с земли били, но только один раз попали. Ты же знаешь, системы воздушной навигации на спутники завязаны, все вертушки строго по их прокладкам ходят. Так ведь эти мрази все спутники сразу изничтожили, так что летели мы на ручном управлении. Короче, там такое было… Неслись метрах в двадцати над землей, прятались в складках местности. На какой скорости – не знаю, но ощущение было такое, будто катишься в бочке с лестницы. Угрюмый по салону летал, как муха по сортиру. Хватался за все, что под руки попадалось, два кресла с мясом из пола выдрал и декоративную обшивку когтями в лоскуты распустил. Как его не прибило – до сих пор не пойму. Потом он где-то сзади во что-то вцепился, и я его до высадки не видел, только вой из угла доносился. Думаю, зашибло пацана, с другой стороны – труп мимо вроде не летает, значит, живой, держится, тем более – выть еще может. В общем, он там во что-то вкогтился, а Завхоз кладет такие виражи, что у меня уже глаза внутрь черепа поворачиваются. А Берсу этому хоть бы хны: лупит вниз по всему, что шевелится, только гильзы по кабине летят, а сам так злобно воет на радостях, что мне аж не по себе стало. Всю душу в дело вкладывает парень. Маньяк какой-то, честное слово. И вот минут через десять этих скачек верхом на помеле Крюгер так мощно сблеванул, что теперь проще новый вертолет построить, чем этот отмыть.
– Что, пакетика под рукой не было? – ехидно спросил Пушистый.
– Да я сразу в пакет начал, – лениво объяснил Крюгер. – А потом смотрю – пакет полный, сейчас через верх польется. Ну и отхлебнул как следует.
Пушистый, не выносивший «пищевых шуток», под общий хохот аж подпрыгнул, а Гоблин ехидно сказал:
– Пушистый, есть такой анекдот специально для тебя. Сидят на куче дерьма три мухи и дружно это самое дерьмо хавают. Вдруг одна муха ка-ак пернет! Две другие просто оторопели: «Ты че, идиотка, обалдела, что ли?! Мы же едим!!!»
Когда все наржались от души, Демон продолжил:
– Короче: один рулит, второй харчи мечет, третий воет, четвертый стреляет без передыха и третьему вторым голосом подвывает, а я весь этот бардак терплю. И ведь так получилось, что везде, где нам лететь надо, эти сволочи колоннами тянутся к лагерю, на три таких напоролись. Стреляли по нам из всего подряд, но на такой высоте и при такой скорости, я так понял, попасть вообще невозможно. Зато уж Завхоз и Берс по ним поливали от души! По-моему, залпом ракет по пять выпускал, потому как вертолет при запусках тормозил как об стену. Дотянули мы до перевала, у Крюгера еда в желудке все-таки закончилась, и Угрюмый сзади выть перестал. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на качелях. Вниз – желудок наружу, только зубы не выпускают, вверх – кровь от глаз отливает, вообще ничего не видно. А когда мы уже за скалу поворачивали, гляжу – в стороне нашего лагеря «гриб» встает.
– Ух ты-ы-ы… – протянул Тарзан. – Сильный?
– Мегатонн на пять, не меньше. Там ведь после этого вообще ничего остаться не должно, и если они не забрались в бункер… Связь сразу пропала начисто. Завхоз нас до впускной трубы довез, завис, обложил на прощание за обгаженную машину, мы Угрюмого за бока – и вниз. А Завхоз отвалил и обратно ушел. Чего там, как – не знаю. Но при высадке он нам кричал, что это повсеместно началось, они изо всех дыр повылезали. Доигрались, идиоты!
Бойцы дружно закивали. Речь шла о так называемых «миротворцах», требовавших решать все конфликты исключительно мирным путем. Это всегда приводило к новым жертвам среди солдат, поэтому в войсках их стойко ненавидели.