Мейсон пешком добрался до своего дома, когда было уже за полночь. Он зажег свет и застыл посреди гостиной. Руки сами отвинтили пробку на бутылке. Мейсон сделал глоток.
— Вот так‑то оно будет лучше. Ах, да, завтра у меня встреча. Какая к черту встреча, я никого не хочу видеть! Правда, с Ричардом я бы встретился. Ну ладно, ведь это будет завтра, — и он посмотрел на себя в зеркало.
Перед ним стоял какой‑то совершенно иной человек с бутылкой в руках.
— Это ты Мейсон Кэпвелл? — обратился он к своему отражению, потом размахнулся и швырнул бутылку в зеркало.
Посыпались осколки.
— Вот так‑то будет лучше, теперь ты на меня не будешь смотреть с таким презрением и ненавистью. Я еще не умер! Слышите, не умер! Я жив, это ты умер! — Мейсон указал рукой на разбитое зеркало, — ты мертвец, а я жив.
Он отбросил ногой осколок зеркала, сорвал с плеч пиджак и стащил с себя через голову рубашку.
— К черту! К черту все! Я должен прийти в себя, я должен начать новую жизнь и доказать всем, что я не мертвец, что я еще жив. Ведь они все считают меня пропащим, считают, что меня уже нет, что я, Мейсон Кэпвелл, больше не существую и ни на что стоящее в этой жизни не годен. Но это не так! Не так, не правда ли Мейсон? — спросил он сам у себя и тут же выкрикнул, — Нет! Все вранье! Все ложь, я жив!
Он со злостью смахнул со стола бутылки. Послышался звон разбитого стекла.
— Я жив! Я всем докажу, на что способен!
Мейсон вбежал в ванную и до отказа открутил краны. Вода с шумом и грохотом хлынула на его тело. А он стоял в брюках, запрокинув голову, и улыбался. Он улыбался только одному ему известным мыслям, а губы шептали: только ради тебя, Мэри, я докажу всем, что жив.
После душа он тщательно побрился и причесался. Лишь только после этого он принялся за наведение порядка в своем доме.
— Боже, неужели это все я выпил? — приговаривал Мейсон, запихивая пустые и разбитые бутылки в огромные мешки для мусора.
Когда за окнами забрезжил рассвет, дом Мейсона Кепвелла уже сиял чистотой. Еще несколько штрихов — и последние следы запустения исчезли. Мейсон подошел к большим напольным часам и вставил ключ. Пружина сухо захрустела, и мужчина качнул маятник.
— Вот так будет лучше, — сказал Мейсон, закрывая футляр часов.
Мужчина отошел на середину гостиной и осмотрелся.
— Что‑то, все‑таки, не в порядке, — проговорил он и тут же понял: не хватало портрета Мэри.
Мейсон, забеспокоившись, принялся рыться в письменном столе. Наконец, он нашел то, что искал: с цветного фотоснимка на него смотрела улыбающаяся Мэри. Он поднес портрет к губам и нежно поцеловал.
— Ты будешь всегда со мной, Мэри, — бормотал Мейсон, ставя портрет на каминную полку.
Он вновь принял душ и раздевшись, улегся на чистые простыни. Мейсон мгновенно уснул и странное дело, сон его был легким и радостным. Он видел себя и Мэри, слышал ее счастливый смех, слышал ее голос.
— Мейсон, я тебя люблю, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я не хочу быть причиной твоих несчастий.
— Что ты, дорогая, — пытался возразить ей мужчина, — ты единственное, что у меня есть в жизни.
— Единственное, что у тебя было, — поправила его Мэри.
Потом они с Мэри внезапно очутились на берегу океана. Они скакали на лошадях вдоль самой кромки прибоя, и пена иногда касалась копыт лошадей. Брызги летели им на лица, и они вновь были счастливы, они вновь были вместе.
— Догоняй! — кричала Мэри, сжимая ногами бока белого жеребца.
И Мейсон, как ни старался, не мог настигнуть свою возлюбленную. Та медленно отдалялась от него.
— Подожди! Подожди! — кричал Мейсон, — я должен тебя догнать.
— Догоняй! — слышалось издалека.
— Я должен тебе сказать, что люблю тебя, Мэри! Но та, не оборачиваясь, скакала вперед.
— Я люблю только тебя одну и ты смысл моей жизни! — задыхаясь от встречного ветра кричал Мейсон.
Ветер относил его слова, и мужчина понимал, что женщина его не слышит, а ему так хотелось докричаться до ее сердца.
Мэри свернула за скалу, и Мейсон потерял ее из виду. Он скакал сломя голову, но когда его конь завернул за нависавшую над водой скалу, Мэри нигде не было. Следы обрывались у самой линии прибоя.
— Мэри! Мэри! — закричал Мейсон, привстав в стременах, но только гулкое эхо, отраженное скалами, ответило ему.
Он соскочил с коня и опрометью бросился к зарослям. Ветви хлестали его по лицу, царапали, ноги путались в траве. Мейсон цеплялся за корни деревьев и наконец, обессилев, упал. В бессильном изнеможении Мейсон закрыл глаза.
И вдруг он ощутил на своем лице теплые ладони. Прикосновения были нежными, и Мейсон по запаху понял, что это руки его возлюбленной, они пахли медом.
«Странно, — подумал мужчина, — почему ее руки пахнут медом?»
А пальцы перебирали ему волосы, гладили по щекам, и вот уже Мейсон слышал ее дыхание, глубокое и ровное.
— Я с тобой, Мейсон, я буду помогать тебе во всем, я всегда буду рядом, только не открывай сейчас глаза.
Ладонь легла ему на лоб.
— Только не открывай глаза, Мейсон, самое главное, ничего не бойся в этой жизни. Я всегда буду рядом с тобой, пусть ты и не будешь меня видеть. Я буду твоим ангелом–хранителем.
— Хорошо, Мэри, — шептал Мейсон, пытаясь коснуться ее рукой.
Но пальцы проваливались в пустоту, не находя опоры.
— Я здесь, — шептала Мэри.
И Мейсон тянул свою руку в другую сторону, но и там не было его возлюбленной.
— Где ты? — прошептал Мейсон.
— Я везде, — ответила ему Мэри, — я рядом с тобой, я в самом тебе, в твоей памяти, в твоей душе, в твоем сердце.
И тут Мейсон попытался поймать ее ладони, прижав их к своему лицу. И как ни странно, это ему удалось.
— Мэри, но ведь ты же тут, я ощущаю твои руки, — прошептал Мейсон и понял, что проснулся.
Его ладони были теплыми и влажными от слез.
Косые лучи солнца сквозь жалюзи пробивались в спальню. В раскрытое окно врывался утренний ветер.
Мейсон поднялся и поднял жалюзи. Его тут же окатило прохладным влажным воздухом, и он губами ощутил его солоноватый привкус. Но потом он догадался, что это его собственные слезы
Он стоял, прикрыв глаза, подставляя свое лицо жарким лучам солнца, пока слезы не высохли на его щеках. Силы возвращались к нему, он начинал верить в самого себя, понял, что способен еще бороться и побеждать.
Мейсон направился к телефону и решительно набрал номер Иден.
— Алло! — послышался сонный голос сестры. — Извини, если я тебя разбудил, это Мейсон.
— Да, я узнала тебя, с тобой все в порядке, Мейсон? Я уже начинала беспокоиться.
— Да, со мной все в полном порядке. Извини, если я вчера наговорил тебе гадостей. Знай, я люблю тебя, Иден, и если тебе будет нужна моя помощь, можешь на меня рассчитывать всегда, при любых обстоятельствах
— Мейсон, с тобой в самом деле все в порядке? — раздался в трубке удивленный голос Иден.
— Не бойся, я не пьян, я абсолютно трезв, трезв как никогда.
— Я рада за тебя, Мейсон, — прозвучал голос Иден, надеюсь, ты помнишь наш вчерашний разговор?
— Да, помню и я встречусь с Ричардом Гордоном Иден, когда он будет в городе?
— Не волнуйся, я сама его встречу, и мы приедем к тебе. После обеда тебя устроит?
— Да, я буду дома, — твердо произнес Мейсон
— Мейсон, может быть прислать кого‑нибудь, чтобы убрали твой дом?
— Спасибо, Иден, я занимался этим всю ночь и сей час у меня стерильная чистота, чисто так, как будто в больничной палате.
— Мейсон, я в это с трудом верю, ведь ты…
— Не надо, Иден, напоминать мне об этом. Все в прошлом, я постараюсь забыть свое скверное поведение, я даже готов извиниться перед теми, кого обидел или оскорбил. До встречи, Иден, — Мейсон положил трубку и улыбнулся.
Он вновь огляделся. Ему страшно не понравилось разбитое зеркало.
«И зачем я только это сделал? Зачем разбил зеркало? А, я так хотел поквитаться со своим прошлым» — тут же вспомнил мужчина и вновь улыбнулся
ГЛАВА 2
Дело требует застраховать жизнь. Волшебные способности Мейсона. Два ключа, нацепленные на одно колечко. Для чего пишут аварийные инструкции в самолетах? Облака выглядят мягкими только из окна.
Во второй половине дня у дома Мейсона остановился автомобиль Иден. Из него вышла сестра Мейсона и высокий мужчина в строгом темном костюме. На его лице поблескивали очки в тонкой золотой оправе. Мейсон сразу же узнал в нем своего старого друга Ричарда Гордона.
Иден и Ричард Гордон поднялись на крыльцо, Мейсон заспешил им навстречу.
Иден с удивлением оглядела дом Мейсона.
Действительно, у тебя очень чисто и уютно.
Потом она взглянула на каминную полку и увидела портрет Мэри. Взор Иден сразу же стал грустным.
Ричард, отложив в сторону шикарный кейс, крепко пожал руку Мейсона, обнял его и дружески прижал к себе.
— Я очень рад нашей встрече, Мейсон, ведь мы не виделись с тобой уже целую вечность.
— Да, времени прошло, Ричард, очень много.
— Мейсон, а ты не хочешь называть меня Диком как в прежние времена?
— Почему, я с удовольствием буду тебя так называть, но ведь сейчас ты уже совсем не тот Дик Гордон, сейчас ты преуспевающий адвокат, о твоих делах пишут в газетах, твои фотографии украшают страницы журналов. Но если ты хочешь, я с удовольствием буду называть тебя Диком, так мне будет даже легче.
— Спасибо, Мейсон, — Ричард Гордон уселся за низкий столик, — поправил очки и раскрыл свой кейс. — Ты знаешь, почему я обратился именно к тебе?
Мейсон пожал плечами.
А Иден, пока мужчины сидели за столиком, расхаживала по дому, удивляясь чистоте и порядку, который царит в нем.
— Дик, у тебя шикарный кейс, наверное, он несгораемый? — придирчиво оглядывая кодовые замки произнес Мейсон.
— Да, он несгораемый, потому что дело, которым мы с тобой будем заниматься, требует особой осторожности.
— Дик, а ты уверен, что я соглашусь, ведь я еще не сказал «да».