– Верно, но я не знаю…
– Знаешь! – Тонкими пальцами Джаред сжал ладонь Клодии, призывая молчать. – Чего ты ожидаешь от Финна, когда он станет королем?
На какое-то время Клодия замерла, словно обдумывая вопрос. Впрочем, ответила она именно так, как ждал наставник.
– Я хочу, чтобы он отменил Протокол. Но не так, как стремятся Стальные Волки, не убивая королеву. Я хочу мирной отмены, хочу, чтобы мы начали новый отсчет времени, чтобы жили естественно, без застоя, без удушающей и лживой истории.
– А разве это возможно? Источников энергии у нас маловато.
– Верно. Причем расходуется она на дворцы для аристократов, на искусственно синие небеса и на Тюрьму, в которой машина-тиран удерживает всеми забытых бедняг. – Клодия в ярости сгребла остатки перьев и вскочила. – Учитель, мой отец сгинул. Не думала, что такое возможно, но половина меня сгинула вместе с ним. Однако я – его преемница. Теперь я – Смотритель Инкарцерона. Поэтому путь мой сейчас в Академию. Время обратиться к Эзотерике. – Клодия отвернулась, не желая видеть тревогу в глазах Джареда.
Сапиент молча поднялся, взял плащ и вслед за Клодией направился к воротам. Едва они пересекли порог, у обоих возникло знакомое чувство смещения: комната словно выпрямлялась за их спинами. Обернувшись, Клодия вгляделась в белую чистоту, которая одновременно была отцовским кабинетом и здесь, и в ее родном доме.
Джаред захлопнул створки и зафиксировал цепи крест-накрест. К бронзовой поверхности он прикрепил какой-то приборчик.
– Мера предосторожности, – пояснил учитель. – Сегодня утром я застал здесь Медликоута.
– Секретаря отца? – удивленно спросила Клодия.
Джаред встревоженно кивнул.
– Что он хотел?
– Он передал мне письмо. Ну и как следует огляделся. Любопытства у него не меньше, чем у других придворных.
Высокого молчуна Медликоута Клодия недолюбливала.
– Что за письмо? – тихо спросила она.
Мешок с перьями Клодия бросила у лестницы: слуги уберут. Верный Протоколу, Джаред отступил на шаг, пропуская даму вперед. Ныряя под паутину, Клодия вдруг испугалась, что он солжет или уйдет от вопроса. Впрочем, голос учителя прозвучал как обычно:
– Письмо от королевы. Я не совсем понимаю, в чем дело. Она просит о встрече.
Скрытая полумраком, Клодия мило улыбнулась:
– Тогда вам стоит пойти. Нужно выяснить, что замышляет Сиа.
– Если честно, она меня пугает. Но да, ты права.
Клодия дождалась, пока Джаред поднимется по ступенькам. Он судорожно схватился за дверь и глотнул воздуха, точно пересиливая резкую боль. Вот он перехватил взгляд Клодии и выпрямил спину. Из прохода с обшитыми стенами они вышли в длинный коридор, заставленный белыми и синими вазами высотой в человеческий рост, в которых много веков плесневели благовония. Деревянные половицы скрипели под ногами.
– Эзотерика находится в Академии, – прервал молчание Джаред.
– Значит, туда я и отправлюсь.
– Тебе понадобится согласие королевы. А нам обоим известно, что она не слишком желает, чтобы Портал открылся.
– Что бы там ни желала Сиа, в Академию я отправлюсь. Вам, наставник, придется меня сопровождать. Сама я не разберусь.
– Выходит, Финн останется один.
Клодия это понимала. Она думала об этом уже несколько дней.
– Нужно подыскать ему охранника.
А вот и Двор Жимолости. Сладкий, по-настоящему летний запах соцветий мгновенно поднял Клодии настроение. Они брели по лабиринту аккуратных дорожек, вечернее солнце озаряло галереи из золота и резного хрусталя, мелкая мозаика искрилась, пчелы гудели над лавандой и подстриженными кустами розмарина.
Часы на далекой башне пробили без четверти семь. Клодия нахмурилась:
– Вам пора. Сиа не любит ждать.
Джаред вытащил из кармана хронометр и проверил время.
– Вы сейчас постоянно их с собой носите, – заметила Клодия.
– Их оставил мне твой отец. Я считаю себя их хранителем.
Электронные часы шли точно. Начинка золотого корпуса Эпохе совершенно не соответствовала, что всегда удивляло Клодию. Отец-то педант. Клодия посмотрела на тонкую серебряную цепочку с кубиком-подвеской. Интересно, каково Смотрителю в грязной нищете Тюрьмы? Впрочем, он бывал там неоднократно, так что не привыкать.
Джаред захлопнул крышку часов, на миг замер с ними в руках, потом тихо спросил:
– Клодия, откуда ты знаешь, что королева ждет меня к семи?
Клодия застыла, не в силах сказать ни слова. Потом она посмотрела на Джареда, чувствуя, что краснеет.
– Ясно, – произнес Джаред.
– Наставник, я… Простите меня, пожалуйста! Письмо лежало на видном месте, я взяла его и прочитала. – Клодия покачала головой. – Простите. – Она сгорала от стыда. К нему примешивалась досада из-за глупого прокола.
– Нельзя сказать, что мне ничуть не обидно. – Джаред застегнул плащ, потом буквально пригвоздил девушку взглядом зеленых глаз. – Клодия, нам нужно доверять друг другу, – взволнованно начал он. – Нас попытаются разлучить. Тебя, Финна и меня попытаются настроить друг против друга. Нельзя допустить этого.
– Я ни за что не допущу! – с чувством пообещала Клодия. – Джаред, вы на меня сердитесь?
– Нет. – Джаред печально улыбнулся. – Я знаю, что ты дочь своего отца. Ладно, попрошу королеву отпустить нас в Академию. Ближе к ночи приходи в башню, я все тебе расскажу.
Кивнув, Клодия стала смотреть ему вслед. Джаред поклонился двум придворным дамам, и те присели в реверансе, с удовольствием разглядывая его стройное тело. Дамы повернулись, увидели Клодию и, не выдержав ее ледяного взгляда, поспешили прочь. Джаред только для нее! Как бы он ни скрывал свои чувства, девушка знала: она его обидела.
У крытой галереи Джаред помахал Клодии и нырнул в арку. Едва оказавшись вне поля зрения своей воспитанницы, он остановился, прижал ладонь к стене и сделал несколько глубоких вдохов. До встречи с королевой нужно принять лекарство. Джаред вытер лоб носовым платком и, пережидая приступ острой боли, принялся считать пульс.
Расстраиваться не стоит. Любопытство Клодии совершенно нормально. Тем более один секрет он не раскрыл даже ей. Джаред вытащил часы и держал их на ладони, пока корпус не нагрелся. Во Дворе Жимолости он едва не разоткровенничался, но девушка проболталась, что читала письмо королевы. Что же его остановило? Почему он не признался, что серебряный кубик на цепочке и есть Инкарцерон, Тюрьма, в которой застряли ее отец, Кейро и Аттия?
Джаред положил кубик на ладонь, вспомнив насмешливый голос Джона Арлекса: «Почувствуйте себя богом, Джаред. В ваших руках сейчас весь Инкарцерон». Кубик покрылся капельками пота, и Джаред аккуратно протер его. Он закрыл крышку часов, убрал их в карман и поспешил к себе в комнату.
Клодия угрюмо смотрела себе под ноги. На миг она буквально возненавидела себя, но потом решила не глупить. Нужно возвращаться к Финну. Новость об объявлении наследника наверняка ошеломила его. Торопливо шагая по галерее, Клодия вздохнула. Несколько раз за последние недели, когда они вместе охотились или катались верхом в лесу, у нее возникало чувство, что Финн вот-вот сбежит – развернет коня и ускачет в чащу, подальше от королевского двора и тягостной роли Принца-Который-Оказывается-Не-Погиб. Финн так мечтал выбраться Наружу и увидеть звезды, а в результате просто угодил в новую тюрьму.
За галереей располагался двор для ловчей птицы. Поддавшись порыву, Клодия нырнула в облако пыли под низкой аркой. Во всем королевском дворце, с его непрекращающимся гамом, это было лучшее место для раздумий. Сквозь высокое окно в дальнем конце Хрустального дворца лилось солнце, в воздухе пахло старой соломой, пылью, птицами.
Величавые ястребы и соколы сидели, привязанные к столбикам. На головах у некоторых краснели закрывающие глаза клобучки. Если птица поднимала голову или чистилась, звенели колокольчики и дергался маленький плюмаж на макушке. Клодия шла меж вольеров, а птицы без клобучков наблюдали за ней: дербники смотрели сонно, перепелятники буравили янтарными глазами, большеглазые филины беззвучно поворачивали головы. В дальнем вольере, привязанный кожаными путами, на Клодию надменно уставился орел с желтоватым, плотным, как золото, клювом.
Клодия натянула сокольничью перчатку, вытащила из сумки кусочек жилистого мяса и протянула орлу. Тот сначала сидел неподвижно, как статуя, и пристально наблюдал за девушкой. Потом вырвал угощение клювом и принялся раздирать когтями.
– Настоящий символ королевского дома.
От неожиданности Клодия подскочила на месте.
В тени каменной перегородки кто-то стоял. Косые лучи солнца с танцующими пылинками высвечивали мужское плечо. На миг Клодия подумала, что это отец, и неведомое чувство заставило сжать руку в кулак. Потом она спросила:
– Кто здесь?
Зашуршала солома.
Она без оружия. Рядом ни души. Клодия отступила на шаг.
Из-за ширмы медленно вышел человек. Солнце ярко освещало его длинное, тощее тело, сальные патлы, очки-полумесяцы.
Клодия раздосадованно выдохнула и проговорила:
– Медликоут!
– Леди Клодия, надеюсь, я не напугал вас.
Секретарь Джона Арлекса церемонно поклонился, Клодия ответила формальным реверансом. Она с изумлением поняла, что прежде они почти не разговаривали, хотя, когда отец бывал дома, виделись почти каждый день.
Сухопарый Медликоут немного сутулился, словно многочасовая работа за письменным столом понемногу сгибала его.
– Ничего подобного, – солгала Клодия, потом неуверенно добавила: – Я даже рада, что могу с вами поговорить. Дела моего отца…
– …в полном порядке, – перебил Медликоут, ошеломив ее, и подошел ближе. – Леди Клодия, простите за невежливость, но времени у нас мало. Возможно, вы узнаете это.
Испачканные чернилами пальцы Медликоута вложили в обтянутую перчаткой руку Клодии маленькую холодную вещицу. Солнце осветило ее, и девушка поняла, что это плоская металлическая фигурка – бегущий зверь с оскаленной пастью. Таких Клодия прежде не видала, зато хорошо знала, что она символизирует.