Владимир Андреевич родился в 1943 году в Приморском крае. Образование – высшее техническое. Трудовую деятельность начал в одном из оборонных научно-исследовательских институтов Московской области, где прошёл путь от ведущего конструктора до заместителя генерального директора.
Биографические статьи о В.А. Украинском опубликованы в энциклопедиях «Специалисты по взрывчатым материалам, пиротехнике и боеприпасам» (2006) и «Вооружение и военная техника сухопутных войск России» (2010). Заслуженный работник промышленности, почётный машиностроитель.
Стихи пишет с 1960 года. Автор десяти сборников стихов. Член Российского союза писателей (РСП). Лауреат Пушкинской премии (РСП, 2019). Лауреат премии Джорджа Байрона (Санкт-Петербург: Четыре, 2022).
Особое место в его поэзии занимают история России и военная тематика.
Из цикла «Через тернии к звёздам»
Калужский мечтатель
В провинциальном тихом городке
Вне бремени столичной суеты,
В домашней мастерской на чердаке
Вселенная тревожила мечты
Учителя, глухого старика,
О стартах в неизведанную даль,
Где Млечный Путь, как звёздная река,
Где мир галактик, скрученных в спираль…
Ну а пока – штурмуют небеса
Высотный стратостат, аэроплан.
Но верил Циолковский – нет конца
Дороге в межпланетный океан.
Авиаторы
Каждый август есть праздник в стране —
День Воздушного флота России,
Когда детство приходит ко мне
И к друзьям, что его пригласили,
Чтобы с ним поболтать тет-а-тет,
Чай попить или что-то покрепче,
Помянуть тех, кого с нами нет,
Выпить чарку за них – станет легче.
Вспомнить всех пацанов из кружка,
Что пристроился в полуподвале.
Управдом разрешил нам, пока
Комнатушки там две пустовали.
Вечерами – безделье долой,
Допоздна в «мастерской» пропадали,
Где рубанком, ножом и пилой
Авиацию мы создавали
Из мечты и реальности снов,
Из бумаги, из реек, из ниток,
Из резинок от старых трусов
И из клея столярного плиток.
И пускай самолётов размер
В сотни раз меньше тех, настоящих,
Но зато «Ил» и «Ту», например,
Не увидишь над полем парящих.
Пролетят, не успеешь моргнуть,
И умчатся за край горизонта.
А вот наши модели свой путь
Умножают на счастье полёта
В те минуты, которых не счесть,
На восторг покорённых просторов,
Пока мощность пропеллеров есть
В силе скрутки резинок моторов.
Мы в кружке августовской порой
Каждый год к Дню Воздушного флота
Эскадрильи готовили строй
Для парадного в праздник полёта.
В ясный праздничный день каждый раз
Уезжали за город на поле,
Не Ходынское[18] и не на МАКС[19],
Где в тисках у толпы, как в неволе.
Здесь, вдали от восторженных лиц,
Их экстаза от рёва моторов,
Отправляем в полёт наших птиц
В тишину поднебесных просторов.
Только младший из нас паренёк
С грустью смотрит на старт самолёта,
Что с моторчиком, он только смог
Из бумаги скроить для полёта
Планер маленький.
Ты не грусти!
Подрастёшь, смастеришь, то что надо!
А пока свой в полёт запусти,
Он, как наши, – участник парада…
Каждый август есть праздник в стране —
День Воздушного флота России,
Когда детство приходит ко мне
И к друзьям, что его пригласили.
Все на пенсии, в нашей судьбе
Авиация – жизнь и инструктор,
Только младший из нас – он в КБ —
Космонавтики Главный конструктор.
Монеты на рельсах
Помню, в детстве к железной дороге
Мы бежали встречать товарняк.
Острый гравий, а мы босоноги,
Но для нас это сущий пустяк.
Трубный голос гудка паровоза,
Пар со свистом белёсой струёй.
Семафор опустил руку грозно,
Ребус-знак: «Поддувало закрой».
Мы считали платформы, цистерны,
Лесовозы, теплушки в хвосте.
Сколько их? Ошибались, наверно,
С арифметикой в дружбе не все.
И ещё мы услышали где-то:
Три копейки на рельс положить
Вверх гербом и, расплющив, монету
Талисманом в кармане хранить…
Ах, как много с тех пор изменилось,
Паровозы ушли на покой.
Но одно по сей день сохранилось —
Талисман из монеты простой.
И не где-то, среди космонавтов,
Когда к старту ракету везут,
Вверх орлом все причастные к старту
По монете на рельсы кладут.
Космический полёт
«Ключ на старт!»
Позади тренировки,
Перегрузок усталость и пот,
Путь дублёра, пора стажировки.
А сегодня – настал мой черёд!
Как струна, задрожала ракета,
Неизведанный космос зовёт.
До свиданья, родная планета,
Впереди – орбитальный полёт.
Обтекатель защитный отброшен,
За бортом – межпланетная тьма,
Россыпь звёзд из алмазных горошин.
Бесконечность – глуха и нема.
Ощущаю в себе невесомость,
Лёгкость мышц и полёта мечты.
На орбите не чувствует скорость
Мой корабль, он со мною на «ты».
Шар земной, голубая планета.
Золотистая кромка зари
Раз семнадцать за сутки с рассветом
Освещает антенны штыри.
Океанов лазурные воды,
За циклоном над ними циклон.
По спиралям кружат хороводы,
Разбегаясь барашками волн…
Вот и всё, я домой возвращаюсь.
Шквал эмоций бушует во мне!
Звёздный космос, с тобой не прощаюсь,
Я вернусь, как в сегодняшнем сне!
Под гипнозом красоты
В россыпях алмазов бархат неба —
Чёрный в искрах цвета «антрацит».
Если в космосе ни разу не был,
Не понять, как это ворожит!
Я стою на пыльно-сером грунте,
Не в зените – подо мной Луна.
В Океане Бурь – как на распутье,
И скафандр пронзает тишина.
Горизонт, куда ни глянь, холмистый,
В пепел вечности дугою погружён.
Выбрать путь «по-лунному тернистый»
Предстоит на карте тех времён,
Когда первый луноход советский
Колесил по пыльной целине,
Когда Армстронг след оставил дерзкий
Шага человека на Луне.
Путь нашёл до базового пункта,
Тыча пальцем в путевой планшет.
Вдруг из-за холма на серость грунта
Нежно-голубой пролился свет.
Прочь откинув мысли над маршрутом,
Я застыл, увидев шар земной,
Восходящий, словно солнце утром,
Близкий сердцу, дорогой, родной.
Как прекрасна милая планета!
Где-то там, за облаками, дом,
Речка, окунувшаяся в лето,
Роща за распахнутым окном.
Там луга купает разнотравье
В запахах нескошенной травы,
Птиц рулады, просто щебетанье
Вплетены в ландшафтные ковры.
Там колоколов в церковный праздник
Звон малиновый ласкает слух.
В час рассветный там не спит проказник —
Будит всех к заутрене петух.
Там вдали, на голубой планете,
Ждут меня моя семья, друзья…
Ну а здесь мой путь – в моём планшете,
И с него свернуть сейчас нельзя!
Только задержался на минуту
Под гипнозом нежной красоты
И опять шагаю по маршруту
Сбывшейся космической мечты!
Традиция
Я иду впереди мотовоза
По казахской бескрайней степи.
Хотя старты давно стали прозой,
От традиций нельзя отступить.
За спиной на платформе ракета
В полудрёме плывёт, не спешит.
Её песня ещё не запета,
Но уже увертюра звучит
В тихом шорохе трав под ногами,
В первых отблесках алой зари.
Путь до старта измерен шагами,
Я сегодня его повторил.
Тюльпаны Байконура
Я помню, в далёком апреле
По бурой степной целине,
Где раньше гуляли метели,
Тюльпаны навстречу весне
Цветы-огоньки разбросали
В оранжево-красных тонах,
Рассвет байконуровских далей
Встречая в заплатках-кострах
Ковра казахстанской равнины.
Среди этой строгой красы
В объятиях ферм паутины
Считала ракета часы,
Минуты, секунды, мгновенья
До старта в космический век.
«Поехали!» – не без волненья
Вселенной сказал человек…
Я помню, в далёком апреле
Тюльпаны встречали весну,
Когда из земной колыбели
Гагарин в бессмертье шагнул.
Из цикла «Босоногое детство»
По просёлочной дороге
Из поры беззаботного детства
В память вдруг заявились гурьбой
Пацаны, что тогда по соседству
Жили в нашем селе над рекой…
По просёлочной узкой дороге,
Что ползёт через поле змеёй,
Мы бежим, как всегда босоноги,
За полуторкой пыльно-седой.
Ноги в цыпках – пустяк для мальчишек,
Пыль покрыла рубахи, штаны.
Без сандалий – обувки малышек —
Целый день босиком пацаны.
От порезов спасёт подорожник,
Здесь аптека на каждом шагу.
Мы не жили тогда осторожно,
Мы из детства росли на бегу
По мальчишеской пыльной дороге.
Мать-земля согревала собой
Сорванцов необутые ноги,
Защищая от хвори любой…
Из поры беззаботного детства
В память вдруг заявились гурьбой
Пацаны, что тогда по соседству
Жили в нашем селе над рекой.
Мал ещё!
На краю небольшого посёлка,
Что вернулся калекой с войны,
Старый шлаковый дом у просёлка
Чудом выжил – судьбой спасены
Стены, крыша – а это немало.
Вместо окон глазницы – пустяк.
Беспризорных каморок не стало,
Жизнь вернулась в семейный барак
Из землянок и ветхих сараев,
Где скрывался фабричный народ
От пожарищ и зверств полицаев,
От «зачисток» эсэсовских рот.
Здесь и нашу семью приютили —
Дал фабком комнатушку в углу.
Вход отдельный, убрать позабыли
Полустёртый ковёр на полу,
Шкаф и письменный стол у окошка,
Да диван – чей-то был кабинет,
А не просто жилая каморка.
Их, огромных, таких просто нет!
Быт наладился, взрослым – работа
От гудка до гудка каждый день.
Ну а детям – им в радость «свобода»,
По которой не плачет ремень.
Старший брат Николай с пацанами
То резвятся в реке под горой,
То в футбол, хоть и должен за нами
Присмотреть – за сестрой и за мной.
Машке что? С тётей Клавой, соседкой,
Чью семью схоронила война,
Дружбу водит, порою с конфеткой
Чай из блюдечка пьёт, как она.
То играются в куклы, как дети —
Стар да мал, ни при чём тут года!
Мне бы ваши заботы все эти!
А приходится с Колькой всегда
Рядом быть на виду, но в сторонке.
Мяч гоняют – меня не берут:
«Мал ещё! Шёл бы лучше к сестрёнке
Или просто сиди где-то тут!»
И на речке хоть плачь, хоть расстройся!
Всё прошу искупаться. А брат:
«Мал ещё! Не бубни, успокойся!
Вон на отмели ляг и будь рад!»
Хотя в лес я хожу за грибами
Вместе с Колькой в толпе пацанов,
Но и здесь: «Мал ещё! Между нами
Не должно быть и пары шагов!»
Не сладка мне такая «свобода»,
Строгость брата – закон для меня.
Даже курам простор огорода
Мал в границах забора-плетня,
А вот мне…
Николай если дома,
Шаг за изгородь – значит, убёг!
«Мал ещё – для тебя аксиома!» —
Он однажды заумно изрёк.
Ах! Пожить бы чуть-чуть, пусть немного
Без надзора, я – брат как-никак!
С нетерпением ждал выходного,
Знал, что папа заядлый рыбак.
Не придётся просить его долго.
«Мал ещё!» – не напомнит мне он.
Спёр из банки крючок, с ними строго,
Надо ехать за ними в район.
Спичка, нитка и гвоздь для грузила,
Поплавок из сосновой коры,
Хворостина заместо удила —
Снасть простая – удел детворы!
А ещё для рыбалки лопаткой
Накопал с полведёрка червей.
Нет, не зря потрудился над грядкой —
Червяки там крупней и жирней!
Хорошо будет с папой на речке,
Колька мне не укажет, как быть.
Не оставит сидеть на крылечке,
Мне рыбалку нет прав запретить!
Вот и утро! Отец с Николаем
Позабыли, видать, про меня.
Проводила дворняга их лаем
До жердей полусгнивших плетня.
И ушли!
Николай оглянулся,
Показал на прощанье язык.
От обиды хотя и надулся,
Не заплакал, я всё же мужик!
Но осталась ухмылка от брата.
«Мал ещё!» – донеслось до ушей.
Только курица тощая рада —
Из ведёрка стащила червей!
Да в дверном приоткрытом проёме
Машкин смех: «Мал ещё! Мал ещё!»
Ах, малявка! Глупышка! Ведь в доме
Был бы праздник, когда я с лещом
Возвратился бы нынче с рыбалки —
Зря не взяли на речку с утра!
Может, взять да сбежать, ёлки-палки,
К заводинке, но выдаст сестра!
А ведь там ловят щуку, стерлядку,
От лещей закипает река.
Клёв такой, словно пляска вприсядку,
Бег вприпрыжку, нырки поплавка…
Ах, мечты! Вы не стёрлись с годами
В голове и в душе старика!
На свидание с детством и с вами,
Я приехал сюда, где река
На заре в соловьиных руладах,
В вещем счёте кукушкою лет
Мне открыла ту заводь, что рада
Разделить на двоих свой секрет
О немыслимом клёве, о пляске,
Виртуозности па поплавка
По прибрежной задумчивой ряске
И где омуты прячет река.
Снаряжён на рыбалку что надо —
Спиннинг, стульчик, садок и сачок.
Клёв-то был, но пропала бравада,
Раза два я леща не подсёк.
Вечер солнце в зарю переплавил,
Возвращаюсь домой не спеша.
Горд уловом, который составил
Два колючих сопливых ерша.
Гроза садов
Дышит серою пылью просёлок
Между двух небольших деревень.
И хотя зной щадит – не под сорок,
Август ищет прохладу и тень.
Только где их найдёшь на дороге,
Что в объятиях сжатых полей?
Это кто там, чьи босые ноги
В цыпках бодро шагают по ней?
Белобрысый пацан, запылённый!
Тормознул я свой старенький ЗИЛ:
«Подвезти?» А в ответ взгляд серьёзный:
«Сам дойду! Вас никто не просил!»
«Звать, наверно, тебя Мишка Квакин?»
«Да, я Квакин, но только Егор.
Нет такого в деревне Овражки,
Мишки нет! А давайте на спор!»
«Верю! Верю! И спорить не надо!
Видно – Квакин! Но только другой!
Вон, спешишь из колхозного сада,
Прихватив кучу яблок с собой!
Знаю всё про тебя от Гайдара.
Хватит тырить! Ну что за народ?
За избой твоей яблонь не пара,
А уж яблоки с них – чистый мёд.
Понимаю, чужие вкуснее!
Ну да ладно! Меня угости!»
Брови хмурит, и взгляд стал грознее,
И невежливость в слове: «Прости!
Я в колхозном саду их не тырил,
Сторож сам дал их мне, не тебе!
Да к тому же немного, четыре —
Двум братишкам, сестрёнке, себе!»
«Извини, ляпнул зря, оговорка
Про “грозу огородов, садов”.
А за честность спасибо, Егорка.
До свидания, друг, будь здоров!»
Грузовик запылил по просёлку…
Детство, детство… Я вспомнил, как сам,
Хоть читал про Тимура, что толку,
С пацанами шнырял по садам!
Мальчишечья память
Меж берёзок петляет речушка.
В ней, в кристальной прозрачности вод,
Отражается та деревушка,
Где мальчишечья память живёт.
То бежит босиком.
Пыль просёлка
Въелась в ноги – пустяк, ерунда.
Ну а цыпки? Для них есть зелёнка,
Мальчуганам они не беда.
То от ягодной щедрости млея,
Где полян земляничных не счесть,
Бусы ягод на стеблях пырея —
Про запас, их потом можно съесть!
То на Пасху яички катали,
Для старушек, детей дни утех.
Повезло, коль в чужое попали —
Один гривенник стоит успех!
То на речке…
Об этом особо!
На мостках, где журчала вода,
Где с Катюхой клялись быть до гроба
Рядом!
Вместе!
Всегда-навсегда!
Как мы были по-детски наивны!
Нас с тобой разлучили года.
Может, были на это причины,
Только в памяти лет навсегда
Ты осталась кудрявой девчонкой,
Той, с которой на шатких мостках
Мы клялись!
Жаль, свидетель речонка
Клятву спрятала в детских мечтах.
Фотография
Как ни странно, с каждым годом детство
Чаще возвращается ко мне,
Находя в душе и в сердце место
Памяти давно минувших дней,
Где слиняли с третьего урока
В парк, за школу, в лабиринт аллей
Три мальчишки. Не судите строго —
Нам казалось, в парке веселей,
Чем строгать и клеить табуретки
На уроке скучного труда.
Всё равно отличные отметки
Трудовик Петрович, как всегда,
Ставит нам за четверть, и неважно,
Пропускал уроки или нет.
Результат он ценит не бумажно —
Был бы ладно скроен табурет!
Вот и бродим в закоулках мая,
Споря, заглушая птичий гам,
Обо всём и ни о чём болтая,
То серьёзно, то по пустякам.
Вдруг в конце аллеи, где ворота,
Фёдор с фотокамерой, сосед.
Так и ищет, где бы сфоткать что-то,
Мы зовём за это Федьку – ФЭД!
«Эй, ребята, дайте-ка я щёлкну
Вас, прогульщиков! Такой сюжет
Надо зафиксировать на плёнку!
Будущее фотки – раритет!»
Мы в обнимку ждём, когда же «птичка»
Вылетит – фотограф обещал!
«Где ворона, воробей, синичка?» —
В объектив я Федьке прокричал.
Оказалось, поздно, ФЭД нас сфоткал:
Я стою с открытым настежь ртом,
Сашка что-то ест, а «пончик» Вовка
Улыбнулся масленым котом…
Как был прав фотограф ФЭД когда-то!
Я смотрю на фото – раритет!
Там друзья! А в памяти, ребята, —
Наш прогул, Петрович, табурет!