Андрей Добрынин
Мое поведенье бедою чревато, Оно Степанцову внушит подозренье: Затеял я вдруг совершенно без мата Создать в виде опыта стихотворенье.
"Без мата? Да как это можно - без мата? Ты что, охуел? Ебанулся от пьянства?" Дрожу я от страха:"Простите, ребята, Не бейте меня за мое хулиганство".
"Не бить? А чего ты хотел, алкоголик? Ты Орден позоришь такими стишками. Наш слушатель должен смеяться до колик, А смех вызывается лишь матюками.
Уж если стишки ты строчишь, словно робот,Строчи, но забудь про свои выебоны, Иначе схлопочешь немедленно в хобот У нас ведь ты знаешь какие законы.
Ребята, простите! Ну сделал я опыт Стихи написать попытался без мата, А вы прямо сразу "отпиздим" да "в хобот"... Ну так же нельзя! Погодите, ребята!
Ведь я не со зла - это дурь виновата, А против нее медицина бессильна. Я все понимаю: конечно, без мата Нельзя перед лубликой выступить сильно.
За глупость уже я наказан, ребята, А ваша меня доконает немилость. Разок написать попытался без мата И вот ведь какая хуйня получилась.
2000
Андрей Добрынин
Прибрежье пеною узоря, Большая, как художник Рерих, Вся сдвинулась махина моря И медленно пошла на берег.
Да, море глубоко, как Рерих, Глотай же эту рифму молча. Смотри: не мысля о потерях, Встают войска из водной толщи.
Блестя парчовою одеждой, Идут, не прибавляя шага. Не оставляет им надежды Их благородная отвага.
Ни пятна бирюзы и сини, Ни отблеск, вспыхнувший угрюмо, Им не преграда. Сам Россини Не создавал такого шума.
Гляжу с обрыва, стоя вровень С полетом плавающим птичьим. Пожалуй, даже сам Бетховен С таким не сладил бы величьем.
А я не так глубок, как Рерих, Чтоб не страшиться преисподней, Со стоном лезущей на берег, И мне не по себе сегодня.
2000
Андрей Добрынин
Если девушка ест неопрятно, Если чавкает или сопит, То пускай ее мама обратно В ужасающих муках родит.
Если девушка ест неопрятно, То зачем же ты кормишь ее? Ведь она истолкует превратно Это доброе дело твое.
Она думает: ежели кормит Значит, любит, и, значит, дурак. Значит, все, что я делаю - в норме, Без меня он не сможет никак.
Вот и будет она расслабляться, Будет ветры пускать за столом, И не стоит тому удивляться, Если вел себя как дуролом.
Превращается дама в скотину У тебя на глазах, почитай. Чтоб в тебе увидали мужчину, Стань прижимист и деньги считай.
Пусть уж лучше она попостится, Чтоб желудок присох к позвонкам, И за стол уже впредь не садится К заработавшим харч мужикам.
От заслуженной этой науки Пусть как смерть она станет худой, И тебя посторонние звуки Не смутят уже впредь за едой.
2000
Андрей Добрынин
Сияют города приморья, Гремит музыка с морвокзала. Нет места там для слез и горя Мне сердце это подсказало.
Там люди понимают шутку И подхватить ее готовы. В Москву мне возвращаться жутко, Ведь дома нравы так суровы.
В Москве все норовят трудиться И страшно чванятся работой. На Юге нет таких традиций, Не хочешь - ну и не работай.
Там голод северный суровый Простых людей не посещает. Спишь на асфальте у столовой И самый воздух насыщает.
А после с жаркой поварихой Запрешься в комнате подсобной И в результате ходишь тихий И удивительно беззлобный.
Вот почему, когда в столице Мне вновь придется слишком туго, Я вновь себе представлю в лицах Всю благодать и святость Юга.
2000
Андрей Добрынин
Коль ты не можешь за ночь с дамой Шестнадцать раз достичь оргазма, То ты не человек, а просто Презренный сгусток протоплазмы.
Коль ты с товарищем за вечер Не выпьешь шесть бутылок водки, То ты не человек, а просто Козел, хотя и без бородки.
Короче, если ты боишься Себя как следует разрушить, То о таком ничтожном типе Я даже не желаю слушать.
Отдай себя всецело людям, Как Данко, как Джордано Бруно Тогда я в честь твою настрою Свои эпические струны.
Как царь Давид, пляши на стогнах, Хватив как следует спиртного Тогда в веках тебя прославит Мое почтительное слово.
А если ты не пьешь, не куришь, Не занимаешься любовью, Тогда какого же ты хочешь От нас, поэтов, славословья?
Кому тогда какая радость От столь унылого субъекта? Ты не как Личность мир покинешь, А просто как безликий некто.
2000
Андрей Добрынин
Я тяжко в жизни потрудился, Но вот ведь странная оказия: Я лишь богаче становился, Бросая это безобразие.
Избыток рвения тупого Мешает деньги заколачивать. Буржуй всегда отыщет повод Твою работу не оплачивать.
Лежишь в тиши родимых комнат И скорбно думаешь - угасну, мол, Ан тут-то про тебя и вспомнят Все те, кто тянется к прекрасному.
И сразу денежки поступят, Не заработанные ранее. Платить за труд буржуй не любит, Зато он щедр на подаяния.
И коль у нас такая участь, И коль уж так буржуй устроен, То надо, совестью не мучась, Все брать, а требовать и втрое.
Сопя, стыдить его:"Мошенник, Ну что ж ты мне так мало плотишь?" Трудом же не сколотишь денег, А только в гроб себя вколотишь.
2000
Андрей Добрынин
Не талантом возвышен писака Бретон, Отличал его лишь наставительный тон, А когда б не пытался он всех поучать, Никогда его бред не попал бы в печать.
Если б стал выражаться понятно Бретон, Был бы сразу причислен к бездарностям он, Потому-то писать он старался темно: Мол, Бретону дано, а другим не дано.
Очень долго с понятностью бился Бретон, А когда одолел ее все-таки он, То Бретон и читатель остались одни, И довольны доныне друг другом они.
Хорошо им шагать сквозь столетья вдвоем, Ибо каждый бормочет себе о своем. "Ну а где ж Красота?"- слышен издали стон. А читатель в ответ:"Ну так вот же Бретон".
2000
Андрей Добрынин
Сегодня солнце кроны просквозило, В слоистой глуби парка распылилось, И над прудом со сдержанною силой Вся пышность увяданья заклубилась.
Сегодня свет, вооружившись тенью, Все очертил старательнее вдвое Чтоб потрясло меня нагроможденье Объемов, образованных листвою.
И хищно, как на соколиной ловле, И то, и то хватаю я очами, И все прорехи в ветхой пестрой кровле Прошиты и пронизаны лучами.
В лучах и дымке я исчезну скромно Я не смогу, а может, просто струшу Все то, что так прекрасно и огромно, Вобрать в немую маленькую душу.
2000
Андрей Добрынин
Я был весьма трудоспособен И нищих люто ненавидел, Был с ними неизменно злобен И многих попусту обидел.
Им только водочки желалось, Чтоб как-то справиться с мигренью, В моем же взоре отражалось Лишь безграничное презренье.
Им только хлебушка хотелось Без всяких видов на колбаску, Но черт моих окаменелость Лицо преображала в маску.
И маска грубо изрекала, Борясь с нахлынувшей зевотой: "Вас много тут, а денег мало, Покуда цел, иди работай".
Я сам, трудясь до изнуренья, Все стать писателем пытался, И вот теперь до разоренья Закономерно дописался.
Теперь и я на паперть вышел, Хотя и с крайней неохотой, И от богатеньких услышал: "Покуда цел, иди работай".
Никто не хочет поделиться, И, словно в некой страшной сказке, Исчезли дружеские лица, Вокруг остались только маски.
2000
Андрей Добрынин
Под шорох падающих листьев, Под клики перелетных птиц Паду я скоро, словно Листьев, От рук безжалостных убийц.
Мне шепчут люди: мол, неправ ты, Чубайса лютого дразня, А я скажу, что, кроме правды, Богатства нету у меня.
Чем шире правду расточаешь, Тем больше копится она, Хотя и пулю получаешь За это в наши времена.
Рвану я на груди тельняшку, Ведь он стрелять уже готов Похожий мастью на какашку Руководитель всех воров.
Ну что ж, давай, стреляй, Иуда И я на небо уберусь От расхищения и блуда, Которым ты подвергнул Русь.
Лишь там, где звезды мерно ходят, Где сфера жизни всех идей, Постигну я, зачем приводит Господь во власть дурных людей.
2000
Андрей Добрынин
Осеннего дня груженая барка Порой роняет на дно монетку, Гребя в прозрачных глубинах парка, Словно веслом, кленовою веткой.
Медленно барка скользит по водам Где-то невидимо надо мною, Лишь пробежит по лиственным сводам Движенье, вызванное волною.
Для этой барки нет в мире суши, Она пройдет сквозь стены и скалы. Она увозит людские души Те, кому время уплыть настало.
Пройдет сегодня, в высотах рея, Чтоб завтра снова проплыть над нами, И ей вдогонку только деревья С прощальной скорбью всплеснут руками.
2000
Андрей Добрынин Рифмоплеты сочиняют Лишь перо бы почесать, И словами затемняют То, что не о чем писать.
В мутных водах изложенья Часто тонет сам предмет... Не для самоублаженья Пишет истинный поэт.
За перо он не берется, Непохож на тьму писак, Коль неясным остается, Что писать, о чем и как.
Словно кормчий остроокий, Он обходит за версту Пустословье, экивоки, Напускную темноту.
А когда слова по теме Потекут наперебой Лик читателя все время Видит он перед собой.
Ведь читатель тоже трудно, Замороченно живет, И поэт не пишет нудно И шарад не задает.
Тем же, кто его пиесы Вживе смел критиковать, Будут в преисподней бесы Вирши Бродского читать.
Эта мука будет длиться Миллионы долгих лет, А на небе веселиться Будет праведный поэт.
И к Марии он, и к Марфе В гости будет прилетать, Будет, возгремев на арфе, Так пред Богом распевать:
"Пусть поэта жребий труден, Пусть зоил к нему суров Воздаянием не скуден И теперь Господь миров".
2000
Андрей Добрынин
Я вновь рутины груз подъемлю На утре трудового дня, И снова вдавливает в землю Привычный этот груз меня.
Сипят изъеденные бронхи И жар толкается в виски, Но если просто стать в сторонке, Увязнут в глине башмаки.
Так нечего мечтать о бунте, Кричать:"Куда вас всех несет!" Остановись на этом грунте, И он всего тебя всосет.
Пусть далеко уже не юн ты, Пускай простужен,- все равно Подошвы отлепив от грунта, Плетись со всеми заодно.