А уцелевшую бациллу Сырой засыпали землей. Но вы не путайте бациллу С какой-нибудь трусливой тлей.
Бацилла стискивала зубы, Как в замке Иф Эдмон Дантес, И знала, что увидит снова Лазурный свод родных небес.
И понял я ее страданья, Ее тоску, и боль, и злость, И потому мне всю неделю Ни днем, ни ночью не спалось.
Бацилла ведь не выбирала Свою судьбу, размер и стать, А то бы розовым фламинго Она бы пожелала стать.
И прежде чем свои упреки Бросать в лицо сурово ей, Взгляните, сколько расплодилось Так называемых людей.
Отсюда духота, и склоки, И загрязнение среды, И лишь вмешательство бациллы Прореживает их ряды.
Хоть жадно жрет себе подобных Венец природы - человек, Но он в порядке, а бацилла В могиле коротает век.
Андрей Добрынин
Однако Бог распорядился, Чтоб наступило время "Ч", И вот я на скотомогильник Пришел с лопатой на плече.
Да, я спасу тебя, бацилла, Ведь я по жизни милосерд. Дам молочка тебе сначала, А после посажу в конверт.
Лети в Америку, бацилла Хоть с ней мы нынче и дружны, Но не всегда же на Россию Все шишки сыпаться должны.
2001
Андрей Добрынин
Стих мой напоминает робота, Устаревшего робота с пятнами ржавчины, Допотопные схемы его - на лампах, И его медлительность просто бесит.
Если я посылаю его куда-то, Он идет, погромыхивая и лязгая, Высоко, как ездок на велосипеде, Поднимая разболтанные колени.
Стопу припечатывает к земле он Плотно, словно давя таракана, И на мгновение замирает, Как будто ждет тараканьей смерти.
И вновь затем начинает движение, Такое неуклюже-размеренное, Что всем прохожим, то есть читателям, Тоску и зевоту оно внушает.
Но иногда затрещит в нем что-то, Где-то искра пробьет изоляцию, И сила тока меняется в контуре, И напряжение буйно скачет.
Тогда он подергивается в судорогах И, как медведь, начинает приплясывать, И громыхает - словно хохочет, Веселью грубому предаваясь.
Свое веселье однообразное Он дополняет резкими звуками Так же размеренно и монотонно Кричит тукан, бразильская птица.
Все это выглядит крайне нелепо, Внушая уныние и брезгливость Всякому зрителю, то есть читателю, Но, к счастью, длится это недолго.
Вскоре приплясывающий робот Пустит дымок, запахнет резиной, Потом зловоние станет гуще, И треск раздастся, и брызнут искры.
Секунду назад веселился робот, Откалывал всяческие коленца, Но вдруг скует его неподвижность И он замрет, растопырив члены.
Андрей Добрынин
Так, значит, вновь берись за отвертку И вновь отвинчивай ржавый кожух, И вновь паяй старинные схемы, Откуда искра так легко уходит.
И пусть меня порицают люди, И пусть в семье нелады и склоки, Но от мороки с постылым роботом, Похоже, мне никуда не деться.
Ведь я давно уже сделал вывод, Свое земное сочтя имущество: Если не будет этого робота, То ничего вообще не будет.
2001
Андрей Добрынин
Люди добри, поможите, я не местный, Родом я с архипелага Туамоту. Человек я одаренный, интересный И согласный на различную работу.
Тыщу баксов собираюсь получать я, Чтоб снабжать моих сородичей харчами. У меня ведь есть троюродные братья, Лишь недавно они стали москвичами.
Например, могу я в клубе быть барменом, Ловко смешивать различные напитки, А могу быть в том же клубе шоуменом, Раздеваясь в ходе номера до нитки.
Знаю я новинки видеоэкрана, Одеваюсь исключительно по моде, И не смейте, словно грязного Ивана, Заставлять меня ишачить на заводе.
Я - готовый дистрибьютер, супервайзер И риэлтер,- я вообще по всем вопросам, И не стоит так кривиться, русиш шайзе, Все равно я скоро стану вашим боссом.
И не стоит обзывать меня дебилом, Захребетником и прочими словами Жду я с родины посылочку с тротилом, Вот тогда уже и потолкую с вами.
2001
Я немногого смог в этой жизни добиться Ни буржуем не стал, ни светилом науки, Но зато я могу, словно хищная птица, Издавать характерные резкие звуки.
Этих звуков довольно проста подоплека Просто клетку мою ненароком толкают, И тогда раздается скрежещущий клекот И все певчие птички вокруг замолкают.
2001
Все то, что в мире выделялось, все то, что привлекало в нем, Сегодня утром уравнялось, слилось в ничтожестве своем. Однообразна и зловеща легла до горизонта гладь, И в мире не осталось вещи, которой стоило б желать.
2001
Андрей Добрынин
Пошли мы как-то с батей на охоту И только сели выпить за пристрелку, Как вдруг тарелка села на болото Космическая страшная тарелка.
Из люка вылез инопланетянин, Похожий на Ирину Хакамаду, И в ужасе я прошептал:"Батяня, По-моему, уебывать нам надо".
"Постой сынок,- пробормотал папаша И перезарядил стволы картечью. Пусть говорит начальник экипажа, Похоже, он владеет нашей речью".
И правда, нечисть вдруг заголосила: "О, колоссаль, тургеневская сценка Лес, мужики и водка! Мы в России! Радируйте без промедленья Центру.
А мужики нам, кажется, не рады. Эй, чабаны, чего вы так надулись? Вот факс от депутата Хакамады, Мы сели точно, мы не промахнулись.
Да, мы на месте,- молвил гуманоид, Потягиваясь всем нескладным тельцем. Нас здесь, в России, хорошо устроят, Мы знаем, что здесь любят всех пришельцев".
"Ну да,- папаша возразили,- любили Тому назад, наверное, лет двадцать, Пока они себя не проявили, Не дали нам как следует просраться.
Мне не указ политика большая, Ведь с головы гниет любая рыба, А здесь, в лесу, покуда я решаю, Поэтому лети откуда прибыл".
"Что ты сказал? - проблеял гуманоид. Да ты, деревня, знаешь, с кем связался?" И выхватил ручной гиперболоид, Но батя расторопней оказался.
Дуплетом по тарелке он заехал Неплохо бьет проверенная тулка: Рвануло так, что докатилось эхо До каждого лесного закоулка.
Андрей Добрынин
Взрывной волной, как на аэроплане, Нас прямо к дому вынесло из бора. Хоть на ночь мы и тяпнули с папаней, Я все метался и заснул нескоро.
И снилось мне уродливое зданье В Москве, у Александровского сада, Где темной ночью слышатся рыданья Из офиса Ирины Хакамады.
Ей привезли сородичей останки, Поведали про гибель экипажа... А в душной хате дрыхнул на лежанке Без всяких снов жестокий мой папаша.
2001
Андрей Добрынин
Мечтали друзья стать лихими матросами, А я был уверен, что сделаюсь летчиком. Никто не мечтал торговать пылесосами И быть заурядным богатым молодчиком.
Никто не мечтал вызывать отвращение У всякой талантливой мыслящей личности И быть мироедом, несносным в общении, Которого радуют лишь неприличности.
Ах, где же вы, дети с живыми мордашками, С мечтаньями в сердце, с горящими взорами? Хотелось ли вам заниматься бумажками, Счетами, платежками и договорами?
Ни землепроходцами, ни водолазами Не сделались те, с кем секретничал в школе я. Теперь они киллеров кормят заказами, Чтоб денег кровавых нахапать поболее.
Теперь уже с теми былыми детишками На поле одном мне зазорно погадить. Они не поделятся с ближним излишками, Им ближнего проще в могилу спровадить.
Мечты унеслись, словно вольные всадницы, Друзьям же одно в этой жизни осталось: В сиденье "линкольна" впрессовывать задницы И думать безрадостно:"Жизнь состоялась".
2001
Андрей Добрынин
Нажив подагру и одышку, Навряд ли я утешусь тем, Что выпустил недавно книжку И был отмечен кое-кем.
Слежу за похоронным действом,Собрата хоронить несут,И откровенным фарисейством Мне кажется народный суд.
Бедняга из-за пропитанья Гнул спину с самых юных пор Ну и к чему теперь рыданья, Пустых похвал ненужный хор?
Мой стих людей облагородит И вознесут меня они, Но очень тихо слава ходит, А уж тем паче в наши дни.
Мой стих взорлит над всей державой И зазвучит в любом мозгу, Но я приобретенной славой Попользоваться не смогу.
Покуда в кучах шарлатанства Все длилась критиков возня, Постылый труд, тоска и пьянство Губили медленно меня.
Внедрилась хворь в мои печенки, Иссяк мой юношеский пыл. Прощайте, вина и девчонки, Я раньше крепко вас любил.
2001
Андрей Добрынин
Толпа на выход поспешает, В ней много всяческих калек. Вот что-то сам себе внушает Безумный страшный человек.
Скелет, ходячая чахотка, Бежит, плюясь туда-сюда. Плетется, испаряя водку, Слабак, не знающий труда.
Бежит горбун, всегда сутулый, И злобно думает о том, Что если стал бы он акулой, То горб служил бы плавником.
И уж тогда Москву родную От страха затрясло бы вмиг И все б кидались врассыпную, Узрев чудовищный плавник.
Я заявляю вам по чести Я понимаю горбуна. В толпе я с ним страдаю вместе, И ненавистна мне она.
Я тоже маленький, сутулый, Меня приметить мудрено, Однако грозною акулой В душе являюсь я давно.
Когда бы охватила сушу Внезапно водная среда, Тот, кто имел большую душу, И сам бы стал большим тогда.
Вся мелкота людская молча Дрожала бы, зарывшись в ил, Лишь я, художник, в водной толще Один бы грациозно плыл.
2001
Андрей Добрынин
Ослизлостью бесцветной рыбьей Весь город нынче осквернен. Над парком беспокойной зыбью Повисли оклики ворон.
И думать нынче мне досадно Под их колеблющийся карк, Что ввечеру идти обратно Мне снова через этот парк.
Что будут, простирая пики, Огни над прудиком висеть, И будет ветер гнать их блики В мелкоячеистую сеть.
Что жизнь моя в труде и быте Вся плоской стала, словно блин, И хочется вогнать событье В ее середку, словно клин.
Неужто нынче все маньяки Из города бежали прочь? Ведь есть же девушки-гуляки, Деревья, и туман, и ночь.
Пора приверженцу насилья В ночи пред девушкой предстать, Воздеть ручищи, словно крылья, И фаллос жилистый достать.
Чтоб мог я вовремя явиться, Маньяка по башке хватить, И обомлевшую девицу По-мушкетерски подхватить.
А после, не скрывая гнева, К маньяку обратиться так: "Опять ты здесь? Не трогай деву И спрячь немедленно кутак.
Ну что ты вытаращил зенки? Учти: допрыгаешься ты, И бросят в грязные застенки Тебя свирепые менты.