— Спасибо, Валентин Николаевич, — сдавленно сказала Ева. Ей перехватило горло. — Вы давно ждете?
— Вторые сутки, — мрачно буркнул Поремов. — Цепляйся. Объект нестабилен. У нас эвакуация.
Гул механизмов захвата. Толчок. Подтверждение срабатывания на пульте. Подтверждение от Поремова. Ева заглушила двигатели и сняла гермошлем.
Значит, Вязигин поверил Кевину и своей жене, которую едва не потерял. Руководство «Звездной-8» и Центра Изучения Аномалий прислушалось к его мнению. К тому же активность Объекта так заметно изменилась, что это было бессмысленно отрицать. Разведчиков и автопилотируемые аппараты отозвали. Станция ушла. То есть врубила все двигатели на торможение, отпустив Объект. Поремов убедился, что со станцией и с его людьми все в порядке, взял Ларисину машину и в одиночку рванул за Евой. Геройский у них командир… Вокруг вообще одни герои.
— Девятый… — позвала Ева. — Он… Ты… Не посмотришь, как он?
— Системы жизнеобеспечения анабиозной камеры не пострадали. Функционируют.
— Хорошо, — почему-то шепотом сказал Ева. — Кажется, у меня недопустимый уровень стресса… Чего ты молчишь, Девятый?
— Согласен с оценкой ситуации.
— Тебе, наверное, тоже досталось. Ничего, устроим тебе полную диагностику, как приедем.
— Равно как и пилоту разведчика, чье состояние тебя так волнует, — полувопросительно сказал Искин.
— Э, да ты ревнуешь, парень, — улыбнулась Ева, подождала, пока звездолеты выйдут из гипер-прыжка, собралась с духом, проскользнула в приемный отсек и заглянула в узкое смотровое окно анабиозной камеры…
— Ева, ты же об этом так мечтала!
Она молча закрыла лицо руками и уткнулась Даррелу в плечо, сраженная Вселенской несправедливостью.
— Не хочу расставаться. Не могу!
— Э-э, нет, так не пойдет. Ты же не думала, что я как раньше, буду являться тебе по щелчку пальцев?
— Даррел! Мне так тяжело. Зачем ты…
— Извини, хотел пошутить.
— Чувство юмора у тебя примерно как у моего бывшего Искина!
Ева отстранилась, но Даррел удержал, привлек ее к себе, обнимая за талию и чуть ниже лопаток.
— Это краткосрочный проект. Наберешься опыта. Тем временем, я покончу с формальностями… Мне тоже совсем не сладко от всего, что происходит в последнее время.
Ева в который раз постаралась представить, каково это: все вокруг постарели на пятнадцать лет. Отец умер. Сослуживцы разлетелись, кто куда или выбрали Землю. Кто-то погиб. Кто-то женился на твоей бывшей девушке. С тебя не слезают репортеры и медики, все документы, включая лицензию пилота, потеряли силу. Единственный плюс от ситуации заключался в том, что кое-кто из знакомых, сделав карьеру, остался верен старой дружбе. Даррел подергал за ниточки, и Еву без всяких проволочек включили в международный экипаж. Сегодня она прошла тесты, получила зеленый штамп «Зачислена» на анкету, посидела в кресле пилота своего звездолета-разведчика и познакомилась с его Искином. А теперь ее сердечко разрывалось на части, от того, что она улетала без Даррела, которого до сих пор таскали по комиссиям. Только он мог выдержать аварию, анабиоз, пятнадцать лет забвения и вот это вот все. Ева на его месте давно слетела бы с катушек.
Их первая встреча состоялась в ЦИА по просьбе Даррела Менсона, пожелавшего лично поблагодарить пилота техподдержки, отыскавшего его разбитую машину в аномалии.
Еву трясло как в лихорадке.
Даррел потом признался, что тоже волновался. А по нему не скажешь. Впрочем, он всегда был таким…
Выслушав дежурные слова благодарности, Ева пересказывала версию, которую сто раз озвучивала для руководства ЦИА:
— Пилот Лариса Вязигина во время эвакуации зонда заметила еще один звездолет, но не смогла оказать помощь, так как попала под психогенное воздействие Объекта-18. После того, как она пришла в себя и рассказала мне о второй аварийной машине в том же секторе, я приняла решение о вылете…
— Да, я смотрел отчет, — перебил ее Даррел Менсон. — Отличная работа. Не то что тренировочный старт с палубы флагмана…
Они встретились взглядом. Момент узнавания в серо-зеленых глазах Даррела. Ева решила, что сходит с ума, еще не осознав в полной мере, что происходит.
— Надо было дать тебе время на адаптацию. Мне не следовало вмешиваться, подсказывать и давить на тебя. Ты бы сама справилась, — сказал он, понизив голос.
— Так ты меня… тоже…
У нее первый раз в жизни закружилась голова.
— Тише, тише. Все хорошо, Ева, — Даррел поддержал ее за локоть. — Я никому об этом не говорил, чтобы из спасительницы и легенды мы не превратились в двух списанных пилотов. Пойдем посидим где-нибудь. Здесь слишком много глаз и ушей.
Они так и не смогли расстаться в тот вечер.
Шрам, кстати, у не призрачного капитана обнаружился не только на щеке, но и на шее — с этой же стороны сползал по ключице на грудь. На старом фото его прикрывал стоячий воротник кителя. В детстве Ева смаковала бы эту деталь как символ мужества, но сейчас рубцы Даррела вызывали у нее щемящее чувство, хотелось стереть их с кожи, изменить ту реальность, в которой ему было больно. Увы, больше она не могла менять реальность Даррела.
За ним, кажется, таскались все девицы мира, причем начали они это делать еще когда его мутило от слабости после анабиоза. Ева оказалась к этому не готова. Даррел оказался не готов к тому, что она больше не девочка. Они знали друг друга как облупленные, в то же время не знали совсем, и при всем том соврать или что-то скрыть можно было даже не пытаться.
Оба понимали, что будет непросто и уже дважды ссорились. Мирились бурно и страстно — долго валялись потом в постели, вполне довольные друг другом. Делились воспоминаниями, выясняли кто что помнит. Гадали, куда подевался Объект-18, развивший сверхсветовую скорость.
А теперь впервые в жизни им предстояло испытание расставанием.
— Я не останусь, — устало сказала Ева, положив ему голову на плечо.
— Я знаю, — сказал Даррел. — Ничего. В следующий раз полетим вместе.
Гуманоид
Для служебного пользования.
Аудиозапись допроса.
Приведена с сокращениями.
Подозреваемый — гуманоид ралианского происхождения.
Марс Центральный 12.04.2637 г.
Допрос начат в 13.00 документального времени Земли.
… можете считать закономерными свои победы в космосе. Однажды рядом с нами прошел земной крейсер дальней разведки. Пронесся мимо, забил всю периферию излучением и растворился в искривленном пространстве. У наших «Пограничников» по сравнению с ним только одно преимущество — дешевизна изготовления. О таких защитных средствах на борту, какие имеют земляне в своем распоряжении, наши конструкторы не знают. Это все, что я могу вам сообщить о нашем звездном флоте.
— Что вы знали о землянах как о галактической расе до того как встретились с ними лицом к лицу?
О землянах я имел только общее представление. Например, знал, что люди боятся любых повреждений. И в каком рукаве находится ваша Планета Исхода.
— Вы можете сказать, что ваши представления изменились?
Да. Еще во время первого столкновения. Я не заметил, чтобы земляне драпали от нас ради сохранения жизни. Ни в одном десантном рейде из тех, в которых я участвовал, я такого не видел. А все эти россказни о страхе смерти мне сразу не нравились. Да, тогда многие Лидеру не поверили. И Вожак нашей группы головой качал… Он как-то врукопашную с землянином сцепился, раз десять подряд перевоплотился, пока его уложил. Тот, говорит, весь обожженный и десантным ножом истыканный дрался. А то, что земляне смерти боятся — официальная пропаганда. Идеологи ухватились за информацию о «внешней медицине» и построили на этом Дворец различий. Так мне показалось.
— Поясните, что такое Дворец различий.
— На интерлингве ничего не выйдет, нет прямого эквивалента. А то вы не поняли. Мы же родственники. Исследовательские группы, которые изучали тела землян, утверждали, что ни одно живое существо так близко рядом с нами не стояло. Говорили об общих предках и «первоначальной генотипической и фенотипической идентичности рас». О том, что на определенном этапе развития разошлись пути сохранения цивилизации. У нас в основу положили внутреннюю медицину, и с тех пор все внимание уделялось только механизму саморегуляции организма в среде. У вас, насколько я понял, усилия были направлены против агрессивной внешней среды. Ваша конечная цель — создание идеальных условий для организма, не подвергшегося серьезным воздействиям. Мне на вопросы отвечать, справочную информацию выдавать или рассказывать, почему я здесь?
— Рассказывайте.
— И о чем теперь?
Пауза.
Ладно… Чтоб вы понимали…
То, что земные женщины красивые, все знали.
И я знал.
Мы как-то уложили одну, когда ваш разведбот на абордаж взяли. Я до сих пор ее забыть не могу. Лицо точеное, глаза черные, так и смотрят на нас, как две антрацитовых подвески с аксельбанта Лидера. Фигурка комбинезоном обтянута. Кто-то из ребят сказал: «Давайте в регенератор на базе засунем. Вдруг получится продублировать? Ну как если бы она уже свой потенциал просто вычерпала». Интересное было предложение, но Вожак запретил. И я его тогда поддержал: пустая затея. Наша аппаратура рассчитана на ралианцев. Неизвестно, что там за генотип, что за информационный мусор в башке, а слепок автоматически сохраняется. Мало ли чего. Так оттрахали. Она долго не разлагалась. Только жаль, когда до меня очередь дошла, глаза уже кто-то закрыл. А открывать я не решился из уважения. Говорили у землян обычай есть: чтобы остальные смерти не боялись — трупы маскировать под спящих… Все-таки она в бою погибла… Тоже загадка была для всей группы. Если женщина — единственный источник потомства, что она на границе делала?
— Вы не можете задавать здесь вопросы. Расскажите о вашей встрече с Ладой Хромовой.
Случайная встреча на спорной территории.
Координаты вашего с десантного бота есть в моей капсуле. Наша группа вернулась из того сектора с потерями. Столкнулась с земным патрулем. В бой вступили еще на орбите, закончили на поверхности планеты. Наших там так обработали, что вернулись двое из тридцати. Восемнадцат