В полной тишине щелкнул взведенный курок.
– Я дважды пил водку с белкой. Да или нет?
Семнадцать человек подняли зеленые таблички.
– Правильный ответ – «да», – Умник трижды выстрелил в поднявших красные таблички.
– Браво, Умник! – Герыч подпрыгнул и ударил рукой по потолку палатки. – Вот это поворот. Сразу плюс три! Скрыт, призрак! А за палатку ушел, кажется, даром телепорта. Как замечательно они на выстрелы холостыми отреагировали!
Умник убрал пистолет в кобуру и объявил:
– Всем спасибо. Ассистенты, развяжите их и можете быть свободны. Занимайтесь по распорядку. Тестируемые, построились! Позовите ранее расстрелянного сюда. Герыч, скажи, чтобы поймали телепорта, а то еще от страха на черноту сбежит.
Когда все были в сборе, Умник осмотрел строй.
– Извиняться ни перед кем не буду. Это жестокий мир, который и вас, и меня жалеть не станет. Вас отбирали не просто для проведения теста. Мы экспериментировали и считаем, что эксперимент прошел удачно. Вы все прошли данное испытание. Теперь вы в моей команде. Милости прошу в службу безопасности стаба. Вольно. Можно выйти, оправиться. Через двадцать минут построение возле моей палатки. Разойдись!
Рассказ переработан из глав романа «Оскал Стикса» для межавторского сборника «Кисляк».
Принц
Я отлично помню тот вечер, когда гонец доставил послание. Отец мой, сорвав печати, отдал свиток чтецу. Он не любил сам читать. Такова была его королевская прихоть, которых у него было достаточно много.
Послание было от Папы, которого он не любил, и эта антипатия была взаимная. Гонец от Святого престола ждал, что ответит на послание Иннокентия Четвёртого. И тут важны были даже не слова, а те эмоции, которые получатель послания проявит при ознакомлении с текстом. Отец умел сдерживать свои чувства, но и Папа, зная об этом, явно отправил человека, который по мимике, моторике пальцев, выражению глаз определит, как Фридрих II Гогенштауфен, король Германии, отреагирует на его письмо.
В достаточно коротком послании Папа напоминал обещание отца выступить с войском в Святую землю, присоединившись к другим христианским владыкам, готовящим очередной Крестовый поход.
– Наконец! – выдохнул отец, когда чтец закончил читать. – Конрад! – окликнул он меня, – готовься выступать через неделю. Рассылай гонцов к нашим отрядам. Через две недели ты должен соединиться с венгерским войском короля Андраша. Я отправляюсь в Италию, а оттуда направлюсь на Кипр, где буду дожидаться вашего прибытия.
Это всё было сказано только для посланника. Я и так знал, что и когда мне надо будет делать, если у короля не получится увильнуть от участия в походе на сарацинов.
Десять тысяч воинов у нас было готово к выступлению. Такого войска, по мнению отца, не было ни у кого из известных нам владык. Это не наёмники, которые переметнутся к более щедрому господину в самый опасный момент, не ополченский сброд, разбегающийся без твёрдой руки, держащей их за яйца.
Воины готовились с самого детства. Они не умели возделывать землю, строить дома и растить детей. С юности они готовились только к войне и поэтому умели ломать, громить и убивать.
Ежедневно и ежечасно они только тренировались, отдыхая лишь в большие церковные праздники. Меч, копье, лук или арбалет, им было всё равно, что использовать в бою.
Готовились люди, готовилось и королевство. Оружие, доспехи, снаряжение изготавливалось и закупалось за счёт казны, отправляясь в расширяемые арсеналы. Вложения должны были окупиться хоть в крестовом походе, хоть в мероприятии, которое король планировал провернуть самостоятельно. Но не получилось. Я тоже надеялся, что моя подготовка пригодится не на Ближнем Востоке. Если бы мы так хотели участвовать в реализации прихотей Папы и стоявших за ним торгашей и ростовщиков, то учили бы арабский язык, а не славянские.
В поход я выдвинулся в день, указанный королем. Наши отряды вышли из разных мест и должны были встретиться в последнем германском городе, на границе Венгрии. Уверен, что папские шпионы отслеживали все наши передвижения. Папа Иннокентий королю тоже не доверял, грозя за ослушание отлучением от церкви.
Десять тысяч солдат вел я на юго-восток, проходя за день по шесть Больших миль. Но это только солдаты. А еще при войске были возничие, кузнецы с подмастерьями, плотники, маркитанты, походные шлюхи, интенданты и куча другого сброда, который всегда был спутником выступающей в поход армии. Все хотят урвать кусочек будущей добычи.
До места встречи с венграми оставалось еще два перехода. Поле, на котором планировался ночной отдых, уже было готово к приему. Выдвинувшиеся за долго до основного войска квартирьеры уже заготовили дрова, продукты для солдат и фураж для лошадей и волов. Заканчивалась установка больших палаток. Для меня и старших командиров шатры уже были приготовлены.
Хотя я и привычен к длительным переходам в седле, но последний отрезок всё-таки вымотал. Тело настойчиво требовало насыщения и отдыха.
Большой кусок жаренного в луке кабана, сдобренный вином из Валахии, утяжелили мой живот, заставляя глаза быстро сомкнуться.
Снился какой-то кошмар.
– Ваше высочество!
Я с трудом открыл глаза, понимая, что не выспался. Рядом стоял мой паж Фриц, а за его спиной, освещая шатер светом факела, оруженосец Карл.
– Ваше высочество! Вам надо на это взглянуть! Караулы встревожены и не знают, что им делать.
Выйдя из шатра, я сразу не понял, что же так встревожило дежуривших солдат. Костры караульных горели, где-то переговаривались люди. И тут я увидел, как перекрестился караульный, глядя в небо. Посмотрев в том же направлении, я тоже осенил себя крестным знамением. Вместо тонкого серпа молодого месяца, освещавшего землю вечером, в небе висели светила, которые луной или лунами я назвать не мог. Их было три. И они были гораздо меньше привычной мне Луны.
– Докладывай! – потребовал я у старшего караула.
– Через час после тушения лагерных огней появился туман. Он был настолько плотный, что я не видел ладонь своей втянутой руки. И еще туман очень смердел тухлой капустой, ваше высочество. А потом в тумане были всполохи молний. Когда он исчез, я увидел это небо. И еще…
– Не томи меня! – подстегнул криком я офицера.
– Я послал людей, проверить дальние посты. Пропали все лошади и волы, которые были за пределами лагеря. Там все пропало. Нет ни озера на юге, ни леса на холме с западной стороны. И холма тоже нет. Солдаты считают, что это происки дьявола, который противится нашему походу.
– Солдаты считают им и моего отца – своего короля? Он тоже был против этого похода, рассчитывая на богатую добычу для себя и своего войска в другом, гораздо близком месте.
– Извините, ваше высочество, – офицер приложил руку к своей груди и склонил голову. – Я только сказал, о чём толкуют солдаты.
– Поднимайте войско. Не нравится мне всё это. Нам надо быть готовыми.
– Слушаюсь.
– Отрядам собраться и построиться. Быть готовыми к отражению нападения на лагерь.
Я и мои воины были готовы встретить любого врага.
***
При атаке вражеской кавалерии вперед выдвигаются копейщики. Три ряда длинных копий, упертых тыльниками в землю и прижатых коленями, направляются умелыми руками навстречу конной лаве.
Если идет пехота, то ее встречает сомкнутый строй, закрытых щитами меченосцев, которых из-за спин поддерживают копейщики, успокаивающие самых настырных противников.
К удару этого врага мы оказались не готовы. Враг был среди нас! Он был по всюду. Вначале на многих напала слабость, сменившаяся оцепенением. Солдаты роняли оружие на землю и как завороженные смотрели перед собой, слабо реагируя на слова командиров. Упавших и потерявших сознание быстро оттаскивали в тылы отрядов, смыкая ряды. Но выбывших становилось всё больше и больше. Вскорости заполнять образующиеся в строю бреши было не кем.
Самым страшным моментом стало, когда «зачарованные» стали подниматься и нападать на своих товарищей сзади. Я тоже испугался, когда один из солдат, стоявший в оцеплении моего шатра, выронив копьё, набросился на моего оруженосца, и сбив его с ног, пытаясь загрызть его зубами. Сквозь шум криков удивления и ужаса, я услышал, как скребут зубы по железу кольчужной бармицы. Все расступились, замерев от увиденного.
Мне надо было действовать решительно и быстро. Подойдя к дерущимся, я заколол напавшего ударом кинжала в спину.
– Всех зачарованных – вязать! Самых буйных – резать! Священников ко мне! Срочно!
Спустя полчаса я понял, что и эти меры не способны были что-либо изменить. Войско погибало на глазах, превращаясь в кровожадную массу оборотней. Священники, которые сопровождали нас в походе и которых я призвал, чтобы они изгнали демонов из тел порабощенных солдат, сами становились безумцами.
Способных трезво мыслить и действовать становилось всё меньше и меньше.
– Труби сбор, Фриц! Надо собрать воедино, тех, чей разум демоны не смогли ещё подчинить своей воле.
На зов рога моего пажа к штандарту с красноклювым орлом на жёлтом щите сбегались солдаты, сразу занимая место в строю сводного отряда.
Щит к щиту, плечо к плечу. Обнаженные клинки мечей блестят в свете странных ночных светил, опущенные на наплечники лат. Железный квадрат строя разрастался при пополнении добравшимися до него воинов.
Внутри строя укрывались те, кто состоял при войске, но не являлся солдатом.
Каре увеличивалось, но я понимал, что это лишь мизерная часть, оставшаяся от могучего войска. Самого могучего в Европе, как некогда считали мы с отцом. Провиденье и высшие силы все-таки были против этого похода. Зачем они выбрали такой способ, чтобы показать свою волю, мне было не ведомо.
Каре медленно отступало в центр лагеря, где было свободное от палаток место. А вслед за ним со всех сторон стягивались, вышедшие из оцепенения люди. Но мы видели, что это уже бывшие люди. Это были только их тела, занятые тёмными созданиями, выбравшиеся с изнанки мира. Демоны в человеческом обличье.