Охотник спиной чувствовал, что прикрывавший его боец уже взял монстра на прицел, чтобы страховать его, и собравшись, провел два очень удачных выстрела, разворотив ими колено. Три следующих выстрела поставили финальную точку в этом поединке.
– Поздравляю, месье Чибис, – прозвучал в шлеме голос страхующего. – Если позволите, я его законтролю и можно провести фотофиксацию вас на его фоне.
Страхующий, прикрываемый огнем коллег, которые после убийства мной босса, активно отстреливали всю мелочёвку, подбежал к туше и выстрелил под костяной нарост, горбом выпиравший в верхней части спины.
Затем, с помощью пары помощников, он немного развернул туловище твари, чтобы было видно ее голову с огромными клыками, выпиравшими наружу.
Я не девочка, чтобы делать сотню снимков возле чепухового предмета, для последующего самолюбования и поиска погрешностей в работе фотографа. Три снимка. Общий план, чтобы было понятно, соотношения в размерах охотника и его приза. Пасть крупным планом рядом с головой охотника. И когтистые лапы, как и клыки, сильно перепачканные кровью.
– Чибис-Афине, – вызвала его подруга, едва закончили съемку. – Бери своих поводырей и дуйте к музею. Они знают куда.
О музее его предупреждали в период подготовки. Каждый клиент может взять с собой из этого мира пять предметов, общим весом не превышающих пяти килограмм. Их достаточно выбрать и указать сопровождающим, а они уже организуют доставку сувениров на базу, их дезинфекцию и переправку на Землю.
– Ты сильно тут не засматривайся. Некоторые вазы тянут фарфоровые. В музее они на втором этаже. Китай. Потом, при анализе нашими экспертами, они в пару тысячелетий выходят. Но я не беру. Одна ваза – вот и пять килограмм. Пошли лучше пройдемся по картинной галерее.
– Я не спец в живописи.
– И я не специалист. Но там все написано. Важно другое: этот музей, в том своем мире, один из самых крутейших. Тут Рембрандт, Айвазовский, Моне, Репин и много-много других художников в оригиналах. Я как-то взяла картину, даже не читая, чья она. Эксперт чуть с ума не сошел! «Это же неизвестный миру автопортрет самого Питер де Хоха!» – так он орал. А что он хотел? Мультиверсиум. В нашем мире такой картины или не было вообще, или бесследно исчезла. Давай, выбирай что-то и пора к вертолетам двигать. Нам предстоит перелет на другой участок. Он уже грузится, и я вся в предвкушении третьей части сафари.
– Йо-хо-хо! – вопил Доминик, поливая из пулемета, быстро пожирающего казавшуюся бесконечной ленту с патронами, толпы горожан, в панике мечущихся по улицам большого города.
– Йо-хо-хо! – вторя ему, звонким голосом кричала Клоди на втором борту вертолета, сея смерть из еще более смертоносного шестиствольного пулемета, обладавшего сумасшедшей скорострельностью.
Вертолеты ворвались в город через полчаса после его переноса в новый мир. В мире-доноре это был выходной летний день, который совпадал с праздником. Толпы людей заполонили улицы, спеша на массовые мероприятия, организованные по этому поводу. Два вертолета необычной конструкции и раскраски, сея вокруг себя смерть, носились над головами обезумевших людей.
Время от времени Доминик включал зум, приближая изображение, чтобы можно было рассмотреть лица людей. Ему нравился их ужас, к которому он был непосредственно причастен. Он был сейчас повелителем их жизней, и совершенно не важно, что черед три-четыре часа они уже начнут обращаться. Ведь сейчас они обычные люди, с их страхами, болью, переживаниями за близких, которые тоже мечутся в поисках укрытия от винтокрылой смерти.
Время от времени штатный стрелок вертолета, хлопнув охотников по плечу, отстраняли их от оружия, чтобы зарядить пулемет новой лентой. Уже расстреляв две ленты, выпустив пули по скоплениям людей, Доминик третью расходовал скупыми очередями. Основная масса людей нашла укрытия в подъездах ближайших домов, и теперь приходилось выискивать новые цели.
Второй вертолет начал уходить в сторону, от машины Доминика и Клоди.
– Куда это они? – спросил охотник у стрелка вертолета.
– У одного из охотников от переизбытка эмоций забарахлило сердечко. На базу пошли. Мы через пять минут тоже будем сворачиваться – горючее имеет свойство заканчиваться.
Пяти минут у них не оказалось. В шлеме зазвучала команда срочно пристегнуться и приготовиться к маневрированию. Вертолет заложил несколько виражей, от чего всех мотало по боевому отсеку, и ели бы не страховочные ремни, они уже вывалились бы за борт аппарата. Доминик ничего не понимал, а спрашивать в такой обстановке не решался, чтобы не отвлекать экипаж. Едва вертолет выровнялся после последнего виража, его сильно встряхнуло. Из кабины пилота начал валить дым, а машина все быстрее и быстрее вращаясь вокруг своей оси, начала падать.
***
«Сохраняйте спокойствие! Нарушений герметичности защитного снаряжения не выявлено. Проводится диагностика повреждений организма после падения транспортного средства», – механический голос резанул по слуху Доминика, скорей всего и став причиной того, что он пришел в сознание.
«Выявлены незначительные повреждения кожных покровов, вызванные кататравмой. Введены препараты, стабилизирующие работу организма» – сразу за болью от укола в область правой лопатки доложил искин скафандра.
Скафандр целый, травм считай, что нет, – уже для такой ситуации отличный исход. Судя по дымящимся частям вертолета, не всем так повезло как ему.
Хотя, с термином «повезло» Доминик явно погорячился, только сейчас заметив, что группа вооруженных людей без защиты органов дыхания, выволакивают из чрева вертолета его экипаж.
Вытащив очередного бойца, кто-то из неизвестных наклонялся к бейджику с фамилией. У экипажа они были вшиты на груди скафандров, а у охотников вставлялись в специальный прозрачный карман, и вместо фамилии там указывался позывной.
Осмотрев очередного бойца, ему тут же несколько раз выстрелили в грудь из автомата, и, хотя выстрелы были в метре от Доминика, активные наружные микрофоны сгладили резкость звука.
Неизвестные боевики разговаривали между собой на русском. Этот язык Карно совершенно не понимал, но тут опять на помощь пришел искин скафандра, автоматически настроив автоперевод, который включился как раз в момент начала переговоров по рации.
– Оба клиента на месте. Живые и невредимые. Экипаж зачищен. Понял. Ожидаем.
Что отвечали говорившему по рации аппаратурой воспринято не было.
Едва Доминик захотел приподняться на локтях, как чья-то нога с силой припечатала его к земле: – Лежи и не дергайся, глиста вонючая!
Понятие слова «глиста» ему было не понятно, но Доминик не стал возражать, а наоборот даже закрыл глаза, надеясь, что все происходящее ему привиделось в следствии удара.
Ожидание длилось, согласно таймера на панели скафандра, десять минут, показавшимися целой вечностью.
Наконец прибыл человек, которого все ожидали. Это был мужчина крепкого телосложения, среднего роста, на вид лет тридцати пяти. Темно-русый волос был аккуратно подстрижен «ёжиком». На нем была форма защитного темно-оливкового цвета, под наплечным клапаном которой был просунут берет. Самым эффектным предметом в его снаряжении был раритетный Маузер С96, в деревянной кобуре, которые Доминик видел только на фотографиях времен Первой мировой войны.
Глянув на Доминика, он кивнул, и отвернувшись, что-то начал говорить в свою рацию.
– Усадите их на землю, – приказал мужчина, закончив разговор, и Карно понял, что его подруга тоже жива, просто лежала со стороны, в которую он не смог повернуть голову.
Через долгих двадцать минут из-за густого кустарника появилась фигура в точно таком же скафандре, как и у всех участников сафари.
– Мы все выполнили свои части сделки. Что дальше? – спросил местный у подошедшего «внешника».
– Я сам хочу выковырнуть этих птенчиков из их скорлупы, а потом вы можете закончить свою миссию.
– Да, не вопрос. Поговорить хочется? Понимаю. Они в твоем распоряжении.
Человек в скафандре склонился над телом женщины, и преодолев ее сопротивление, отделил шлем. Раздался жуткий вопль Клоди. Она то просто вопила, то сыпала проклятьями, но человек равнодушно перешел к Доминику.
– Не дергайся, Доминик. Результат все равно будет тот же, – услышал Карно по внутренней связи, когда собирался попытаться отбиваться.
Прижав коленом грудь пленника, неизвестный вскрыл его защитный костюм.
– А теперь, я представлюсь. Доминик Карно, ты, как всегда, смотришь на окружающих тебя людей, как на обслуживающий неодушевленный персонал. Поэтому и не узнал меня, хотя в процессе подготовки мы сталкивались трижды. А девичья память Клоди Лемар меня вообще поразила! При личных общениях, когда ты выпрашивала привилегии на охоте, ты так и не узнала свою первую любовь. Вернее, одну из первых.
Человек нажал кнопку на панели, встроенной в предплечье скафандра, и с защитного стекла убралась пленка, скрывавшая лицо.
– Вижу, что мне все же придется представляться. Забыли своего однокашника по колледжу? Даан Ван ден Ван. У вас не очень много времени осталось, поэтому буду краток. Вы сами виновны в том, что с вами сейчас происходит. Ты, Клоди, опозорила меня перед всем колледжем и моей родней, расторгнув помолвку за час, до начала торжественной церемонии, объявив, что у Доминика «он» больше. Правда, до конца обучения ты успела перепробовать у многих, но то твои и их дела.
Ты, Доминик Карно, будучи учеником-посредственностью, благодаря деньгам родителей, отодвинул мою кандидатуру для продолжения учебы в Льежском университете, куда я единственный из всего колледжа мог поступить без экзаменов и рассчитывать обучаться на гранты спонсоров. Я остался не у дел, а ты бросил в нем учебу через полгода.
Вы оба сломали мою жизнь, и как вы убедились, я смог отомстить, даже ценой предательства. Они ваши, Умник, – Ван ден Ван отошел в сторону, давая боевикам пройти к пленникам.
Внутри скафандров на людях были только футболки и чулки из специальной ткани, которые впитывали пот. Область таза была помещена в специальный отсек скафандра, который мог принимать и накапливать отходы жизнедеятельности в течение двенадцати часов. Когда охотников были сорваны скафандры, и они предстали перед собравшимися почти голые.