елю». А глаза такие же холодные и злые.
Мы долго спорили с Любой, куда пойдем в первую очередь. Ей хотелось к медведям, а мне к обезьянам. Или к тиграм. Или в кафе, взять пиво, а потом к обезьянам или тиграм. Женщины хитры, и мы решили начать с жирафов, потому что маршрут к их вольерам проходил мимо медведей. Я не сильно и расстроился – пивной павильон на маршруте тоже оказался.
День был солнечный и безветренный.
Когда мы радовались зрелищу с брачными заигрываниями павлина, появились признаки будущего апокалипсиса, о чём я тогда еще не догадывался. Странный туман, который вообще был редкостью в городе, начал подниматься от земли, заполняя все пространство вокруг нас. Люба вначале решила, что это часть какого-то аттракциона, но, когда густая молочная пелена резко поднялась на уровень груди, испугалась и крепко вцепилась в мою руку.
А потом все исчезло в этой пелене. Люба, которую невозможно было рассмотреть на расстоянии вытянутой руки, прижалась ко мне всем телом и дрожала.
Кислый запах противно давил на горло, мешая дышать. Мне было страшно вдыхать такой воздух, но ничего поделать с этим я был не в силах.
А потом пропал туман. И связь. И электричество.
Прекратили работу все аттракционы, смолкла музыка, затихли фонтаны. А животные стали вести себя очень странно. Те, что находились в небольших вольерах, скрылись в своих домиках. Кенгуру, зебры, верблюды и любимые Любой жирафы, метались по своим вольерам, пытаясь разрушить ограждение. Африканский слон Мамба, которого только месяц назад доставили в зоопарк из другого города, бил головой в решетку из толстых двутавровых балок и издавал хоботом жуткие звуки.
На дорожках появились служащие зоопарка, которые приносили извинения за неудобство и просили покинуть территорию. Народ медленно потянулся к выходу. Все были возмущены, а многие требовали вернуть деньги за входные билеты. Из-за этого постепенно на выходе образовалась большая толпа.
– А куда мы, собственно говоря, спешим? – спросил я сам себя и подругу. – Толкаться в этой куче злых и потных людей? Пошли еще погуляем. Как раз, никто мешать не будет.
– Ругаться будут.
– И что? Скажу, что не слышали еще объявления о закрытии парка.
Любаша быстро согласилась, и мы отправились к длинному ряду с вольерами для птиц. На попугаев мы любили смотреть оба.
Обычно важные и сонные ара, вели себя необычно, забывшись в дальние углы, смотрели в дощатые стены. А в конце птичьего ряда нас поджидал сюрприз, в виде сотрудника зоопарка.
– Сейчас трендеть начнет, что мы не вышли, – шёпотом сказала Люба и вцепилась пальцами в мой локоть.
Я со спокойным видом продолжал идти вперед, поглядывая по сторонам. А смотритель на нас никак и не отреагировал. Он продолжал стоять, держась рукой за фонарный столб и что-то бормотал себе под нос.
– Пьяный? – предположила девушка.
Мне он пьяным не казался.
– Мужчина! Вам плохо? – я подошел в плотную к нему. Алкоголем от него не пахло, и я дернул его за рукав комбинезона. – Может врача? Тут есть медпункт?
Он повернулся ко мне и посмотрел глазами больного человека.
– Что-то дурно стало. Голова ничего не соображает. Где я?
– На своей работе. В зоопарке. Есть тут у вас врачи?
– Я не знаю. Ноги не слушаются.
Поддерживая за руки, я помог смотрителю дойти до скамейки и посадил его. Люба безуспешно пыталась поймать сеть мобильной связи, время от времени поднимая телефон вверх.
– Ждите. Мы сейчас сходим в администрацию за помощью.
Здание администрации зоопарка располагалось на пригорке, возвышаясь над всей территорией. И еще, оно было старинное, резко отличаясь от «новостроя» других зданий. Толстые кирпичные стены с узкими оконными проемами. Это и спасло меня в первые часы наступившего «конца света». А Любу не спасло.
Толстая женщина, очень похожая на билетершу у входа в зоопарк, бросилась на мою девушку, как только мы вошли в кабинет с табличкой «Директор» на двери.
С виду неповоротливая фигура, стремительным броском от стола, сбила Любу на пол и вцепилась зубами в ее горло. Всего несколько секунд, и пол вокруг тела был обильно залит, вырывающейся из разорванной артерий крови. Толстуха вырывала из шеи кусок плоти за куском и, громко чавкая, проглатывала. А я все стоял, ошарашенный произошедшим, возле двери и не мог пошевелиться.
Из ступора меня вывели глаза бывшего директора, когда она повернула свое лицо и уставилась на меня чёрными глазами. Вот тут меня ступор и отпустил. Я толкнул, на начавшую подниматься женщину, вешалку, стоявшую возле входа, а когда она, споткнувшись о нее упала, обрушил на голову статуэтку, которую схватил с тумбочки. Белый гипс окрасился кровью, брызнувшей из пробитого черепа. Тело рухнуло на живот, а ноги несколько раз дернулись в агонии и вытянулись.
Я понял, что Люба мертва и помочь ей уже невозможно. В открытое окно донесся женский крик, и я увидел, что от входа в парк бежит женщина, толкая перед собой детскую коляску. А за ней брели десяток дергающихся фигур.
Это уже были не люди. Именно такими я видел в фильмах зомби. Я видел их перепачканные кровью лица, неуверенные движения ног, вытянутые в сторону жертвы руки со скрюченными пальцами. Учитывая ее скорость, женщина имела все шансы спастись. Но и ей не повезло. Из кустов выскочил огромный монстр, который могла создать только компьютерная графика для фильма ужаса. Тварь, ростом более двух метров, с выпирающими из-под кожи мышцами, одним ударом лапы распорола грудь и живот несчастной беглянки. Розовая коляска покатилась под уклон и скрылась из вида. Я упал на пол и в страхе забился в угол комнаты.
С улицы доносились урчащие звуки, издаваемые довольной тварью, а я не мог оторвать свой взгляд от мертвых глаз Любы.
Страх требовал немедленно бежать прочь, спрятаться, забившись в глухую нору или закопаться глубоко в землю, затаив дыхание.
На четвереньках я покинул директорский кабинет, так и не найдя силы, чтобы закрыть Любины глаза.
Административный корпус был пуст, и я, то «гусиным шагом», то переползая под окнами, искал укромное место. И нашел. Вход в подвальное помещение был в самом конце коридора.
Купленная утром зажигалка помогла справиться с темнотой, когда я осматривал свое убежище. Как выяснилось, несмотря на то, что здание администрации было очень старое, под ним находился целый комплекс новых по виду отделки, подземных сооружений, в котором проходили все коммуникации.
По одному из таких туннелей я и смог добраться до помещения под павильоном с тропическими рыбами. А потом в зажигалке закончился газ.
Все следующие дни я провел в полной темноте, страдая от голода и страшной головной боли. В достатке у меня была только вода, которую я пил, открывая кран на одной из многочисленных труб. Об эти трубы я успел набить несколько шишек, пока меня не засек «сенс» из группы рейдеров.
Так я попал в Улей, обретя шанс на новую жизнь и новую работу. Теперь я экскурсовод по имени Стажёр.
Несмотря на то, что наш объект находится достаточно далеко от Цитадели, желающих осмотреть экспонаты всегда хватает. Редко в какую декаду бывает меньше трех заездов. Меньше – это не страшно, а больше трех мы и не разрешаем. Вернее, Улей, благодаря срокам перезагрузок, не позволяет делать экскурсии чаще.
Цитадель – стаб огромный, людный и богатый. Многие могут позволить себе совместить профилактику трясучки с возможностью взбодрить свою нервную систему.
Обычную профилактику «для среднего класса» организовывают множественные «турагенства», которые, усадив клиентов в специальные автобусы, провозят их по нескольким кластерам с небольшими остановками и одной ночевкой в укрепленном месте.
К нам могут позволить приезд только состоятельные люди. Расстояние и наши расценки способны хорошо потрепать счета клиентов. Но они едут и едут. Некоторых я видел уже и дважды, и трижды. Адреналин в крови реально может создать конкуренцию героину.
– Стажёр!
Это меня зовет мой шеф – Укорот. Он и является организатором нашего бизнеса. Когда у меня появился дар, Укорот сразу же предложил свой вариант его использования. Он сильный «скрыт».
На этом небольшом стабе он, по заданию Цитадели, раньше жил сам, наблюдая за соседним кластером, где с разными интервалами времени прилетала небольшая войсковая часть. После каждой перезагрузки, никуда не торопясь, перетаскивал в свое логово редкие для Улья штурмовые автоматы АШ-12 с боеприпасами. Если за оружием долго никто не приезжал, то постепенно успевал перенести все содержимое оружейных комнат.
А через три дня после моего появления в Улье, к нему в гости заскочила группа Белки, возвращаясь из дальнего поиска. В подвале меня засек их слуховой «сенс», по имени Юнг, вытащив на белый свет. В дальнем переходе к Цитадели, такой свежак, как я, был бы им в тягость, но на выручку пришел Укорот, предложив забрать меня себе в помощники. Он же и нарек меня новым именем.
– Стажёр! Где тебя черти носят? Туристы на подъезде. Старший по рации сообщил, что уже въехали на соседний кластер. Готов?
– Как всегда. Сейчас живуна хлебну и можем начинать. Работаем как обычно?
Укорот кивнул и отправился встречать автобус и машины сопровождения. Ворота тяжелые, но силушкой, как и всех иммунных, его этот мир одарил хорошо. Справится.
Хорошо сегодня срослось. И экспонаты на месте уже все относительно сытые, и туристы вовремя прикатили.
Я «поводырь». За три года в Улье дар развился очень хорошо. Время, тренировки и гороховый раствор позволили сильно «разогнать» мои способности. Ну, и красная жемчужина, конечно тоже помогла. Дар новый не дала, но усилила главный, открыв новые его грани.
А вот и автобус с ромбовидной эмблемой Цитадели на боках. Сильно-сильно переделанный «Икарус», из-за многочисленных шипов, направленных в разные стороны, напоминал огромную мохнатую гусеницу, только с пулеметчиком на спине, сидевшем в башенке, напоминающей шахматную ладью.
Три БТРа и четыре пикапа с крупнокалиберными пулеметами, остановились за ним. Видно, что сегодня прибыли «денежные мешки». Обычно БТР был один.