Или не смогу.
Что-то не дало мне коснуться своей груди. При приближении пальчика, около сантиметра от кожи груди появлялось чувство, что хочу соединить два одноименных полюса магнитов. И чем сильнее надавливаю, тем больше сопротивление. Причем только на руки сопротивление действует. Грудь не чувствовала ничего. Резко пробую коснуться других мест и понимаю, что это тело и дальше принадлежит не мне. Правом на прикосновение я не обладаю. Даже зажать кисть руки ногой не смогла, рука выпрыгивала из-под бедра, как пробка из бутылки шампанского. Попытка хлопка в ладоши показал максимум мне доступного – около полсантиметра.
Осознание этого похерило уже поднявшееся от исчезновения оков настроение.
Но я все равно свободна. И могу прикасаться к предметам, в чем меня убедила спинка кровати, которую я погладила.
Так, встаем на ноги. Или не встаем. Хорошо, что вскочить не попыталась.
Мои ступни застыли в вытянутом положении. Как они были в сапогах, так и остались без них.
Заплакала от несправедливости и поняла еще одну вещь. Рот. Он был закрыт. Никакого кольца больше не было. Ура! Ура? А вот голос не вернулся. Максимум, громкий выдох через рот.
На четвереньках подползла и, взглянув на кровать, со вздохом облегчения присела, опершись к ней спиною. Госпожа была со мной. Это главное. И Она имеет право ограничивать мои прикосновения и вообще полностью ограничивать меня. Она Хозяйка этого тела. А я только "водитель".
Мелькнувшую мысль воспользоваться свободой и сбежать, задавила в зародыше, как кощунство.
Так-с, сейчас проснется Госпожа, а я тут сижу и плачу. Так неправильно. Попытка вытереть слёзы провалилась, но вставание в стандартную позу увенчалось успехом. Проблему составили руки, которые после нескольких минут раздумий скрестила за спиной. Вроде все правильно. Ждем.
А вот и Госпожа проснулась. Увидев меня, Она сразу поднялась с кровати и принялась осматривать меня и даже ощупывать. Ее прикосновения вызывали волны блаженства, а то, что Она делала все это голышом, еще и вожделение. Хорошо, что я не парень, уже бы спалилась.
Оставшись довольна моим осмотром, Госпожа, накинув на себя робу и взяв со стола какие-то записи, принялась осматривать причудливый рисунок на полу там, где я проснулась. Закончив с этим, Госпожа наконец-то обратилась ко мне.
– Ну, как тебе новое положение? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Говорить можешь?
Я замотала головой.
Со словами " надо убедиться" Госпожа, сотворив между пальцев маленькую молнию, поднесла руку к моей промежности. Со скрипом зубов удержав тело от попытки отвернуться, я таки получила разряд в киску. О, ощущения вполне коррелировались с ударом молнии. Меня выгнуло дугой, потом я свернулась калачиком, попытавшись прижать ладони к пострадавшему месту. Только Госпожа, прижав меня коленом к полу, смогла успокоить конвульсии. Все это время я орала. Ну, рот был открыт, и из него выходит поток воздуха, но звука не было. Что тоже добавляло ощущений.
– Прости меня, я больше так делать не буду, – успокаивала меня Госпожа, – это нужно было для проверки. И все.
Снова стою на коленях. Жду указаний от Хозяйки. Нет, я не злюсь на нее за эту проверку. Просто не могу. Странно, но такая эмоция, как злость или какая-нибудь другая негативная, с Госпожою не сочеталась. Еще после самоволки к людоедам это случилось. А молния? Госпожа захотела и ударила меня молнией. Может убить, если захочет. Это Ее право. Я со всеми ее желаниями согласна.
– Попробуй выйти с комнаты, – приказала Госпожа.
– Я сказала выйти, а не выползти! – повысила она голос.
Со слезами на глазах я попыталась встать на цыпочки и, когда у меня ничего не получилось, разревелась.
– Ага, как и ожидалось, – после этих слов мне на ступни были натянуты странные туфли на высоченных каблуках, которые позволили мне ходить.
И я вышла из комнаты. Осторожно, держась за косяк двери, поскольку новые туфельки, в отличие от сапог, весьма свободно сидели на ноге, заставляя прикладывать усилия к поддержанию равновесия. Что было дальше, я поняла через какое-то время, а в тот момент, как мои плечи пришли дверной проем, внутри живота полыхнуло теплом, и мои руки начали жить своей жизнью. Отчего я с беззвучным криком шлепнулась на живот, опять пребольно ударившись грудью и лицом об пол.
Руки вдруг завернули за спину, и кисти рук рванули к затылку, где и сложились тыльными сторонами вместе, уперев выпрямленные пальцы в затылок. Локти тоже сошлись. И все это в течение долей секунды. С ощущениями выворачивания суставов и сопутствующей болью. Снова я вся слезах от страха и боли, и что еще обидней и постыдней, правда, это осознала позже, уписалась.
Вызвав очередной беззвучный стон, за руки Госпожа снова водрузила меня на дрожащие ноги. И когда я стояла, шатаясь, тогда и увидела мокрое пятно на полу. Госпоже, правда, было не до напущенных луж. Она попыталась, подергав, расцепить мои ладони, и, хоть под ее руками мои пальцы гнулись, я-то, хоть и чувствовала их нормально, пошевелить ими не могла от слова никак. Снова волна тепла разошлась по ноющим рукам, и с ней вернулся мой контроль над ними. Правда, вернуть их из-за затылка получилось только с помощью Госпожи.
– Хорошо, просто отлично, – бормотала себе под нос Госпожа, осматривая мои руки от плеч до кончиков пальцев. Потом уже нормальном голосом приказала пройтись вокруг круглого колодца посреди коридора.
И я пошла. После третьего неуверенного шага знакомое тепло в животе заставило меня остановиться и не давать рукам выйти из-под моего контроля. Тщетные попытки. Я чувствую эту грубую непреодолимую силу, как будто кто-то, схватив меня за запястья, начал выворачивать руки за спину. Синхронно. Рывок в стороны, и с хлопком тыльными сторонами ладоней друг о друга пальцы упираются в затылок. Ощущения соответственные, несмотря на всю мою гибкость. В страхе я посмотрела на Госпожу, но Она только помахала ладонью, типа идти дальше. Я и пошла. Обойдя кругом и вернувшись к улыбающейся Госпоже, я поняла две вещи. Первое – такое положение рук нормально, об этом говорит хорошее настроение Госпожи Мелисы, второе – с подтянутыми к затылку руками много проще держать равновесие и ходить. Мне просто руки мешали, а так нормально. Привыкла ходить в понисапогах без рук?
Мне дали новый приказ, бежать на улицу и по мосту в город. Я побежала. Подбегая к двери, подумала, что сапоги понигёрл были намного удобнее этих легких туфелек. Толкнув грудью дверь, что на бегу было очень больно и неприятно, оказалась во внутреннем дворе замка и двинулась в сторону ворот. И почти сразу поняла, что что-то не так. На втором шаге чуть не упала, когда вдруг не смогла сделать широкий шаг. Будто ноги были связанные веревкой, длины которой не хватало для нормального бега. И чем ближе я подбегала к воротам, тем короче становилась она. А в сами ворота я уже семенила, делая шажки сантиметров в десять. Но приказ был идти в город, так что, стиснув зубы, вперед!
Даже с шага сбилась, когда поняла, что зубы как раз и не стиснутые. Рот открыт на максимальную ширину, даже чуть ноют мышцы лица. Когда он открылся, не помню, помню, что, когда очнулась, он был закрыт. Язык определенно показывал, что в полости рта теперь не было посторонних предметов, но и закрыть, даже челюстью двинуть не получалось. И тут мыслительный процесс был прерван грубейшим образом. А именно падением плашмя животом на холодный камень начала моста. От удара выбило весь воздух из легких и чуть не расплескало грудь по всей дороге. Рефлекторные попытки вздохнуть усугублялись полной неподвижностью тела. Наконец-то сделав вдох, была скинута в бездну беспамятства болью в груди и животе.
Очнулась я от холода.
Как же давно это было-то.
Открыв глаза, поняла, что так и лежу на животе с высоко поднятой головой. Все болело и ныло, только холодный компресс от ледяной поверхности, на которой лежала, немного приглушал ощущения. Попытка двинуться ни к чему не привела. Я отлично чувствовала все тело, и даже мышцы были мне подвластны.
Но по порядку. Я лежу на животе и грудях, руки за спиной давят пальцами в затылок и в затылок также упираются ступни ног. Только моя феноменальная гибкость позволяет мне не выть от порванных мышц и связок. Упала я оттого, что мои ноги очень резко потянуло назад и вверх, а голову назад им навстречу. На мгновение я подвисла в воздухе, и, уже в падении, толчок ногами о затылок перевернул тело на живот.
Вот как-то так.
Как же холодно-то!
Так я еще никогда не замерзала. Я чувствовала, как у меня между ног все покрывается льдом. И во рту. И я вся становлюсь ледяной статуей. Дрожь всего тела не спасала ситуацию – отрицательная температура воздуха плюс пронзительный ветер, плюс ледяная корка, покрывающая этот насквозь промерзший мост, на которой я лежу. И, как результат, замерзаю.
Теплая волна внутри тела остановила меня от сваливания в последний сон, но не согрела ни капельки. Я давно уже не чувствовала ни конечностей, ни груди, ни даже языка во рту. И даже Госпожа Мелиса, показавшаяся в поле зрения, принесла только немного тепла в груди. Хоть мне и не дали исполнить приказ и добраться до города, но я старалась, и, если Госпожа недовольна, то Она может наказать меня, как пожелает.
Снова очнулась уже в тепле и лежа на спине. В комнате Госпожи. И сразу стало очень стыдно, что Госпоже пришлось заботиться обо мне, и самой предпринимать что-то, чтобы занести не справившуюся рабыню в помещение. Прислушавшись к себе, выяснила, что я полностью здорова, ничего не отморозила, и язык снова был в моем распоряжении. Даже тепло немного внутри меня в районе диафрагмы, это, наверное, последствие лечения. Попытка сконцентрироваться на тепле, чтобы понять точнее, что там греет, повлекла интересный результат. Мои руки сами по себе пошли за спину и, неприятно протащившись по полу, уткнулись пальцами в затылок. Опять. Только застонала про себя.
Вот только реакция Госпожи, которая тоже, оказывается, была в комнате, меня сначала удивила. Подняв меня на колени, Она, как-то расцепив мои руки, приказала повторить то, что я делала перед тем, как мои руки снова спрятались от меня. Немного поэкспериментировав, что с опытом получалось всё проще, с блокировкой своих рук, я выяснила, что это работает только в одну сторону, поскольку тепло со скованными руками не появлялось.