Когда-то отношения между мальчиками и девочками ее забавляли. Однако все изменилось в тот день, когда дети пришли в медпункт и Мерьем получила нагоняй за то, как смеялась, увидев воздушные шарики. В медпункте медсестра проводила лекцию о контрацепции в целях сохранения здоровья населения. У нее в руках были странные разноцветные шарики. И некоторые ребята, балуясь, начали надувать эти шары, а те разлетелись по медпункту. Все это очень понравилось Мерьем, и она начала, хохоча, ловить шары, за что получила от тетки по шее.
Позже, дома, когда все женщины улеглись, чтобы вздремнуть после обеда, она рассказала им обо всем случившемся, и те изрядно повеселились. Подшучивали и над сельчанами, которые пришли в медпункт купить презервативы, но не знали, как они называются. Один человек на вопрос медсестры, что ему нужно, ответил: «Я не знаю. Это такой шарик для кайфа!» И все шушукались и хохотали. А Мерьем за это получила жестокую трепку. Ну, ничего, пусть это все останется за теми дверями, которые ей не открыли. Пусть они до конца дней своих, развалившись на кроватях, собирают свои сплетни! Мерьем уже это не касается. Даже Дёне с ее змеиными глазами почти не вспоминается. Как будто не этим утром, а месяц назад она ушла из дома…
И вдруг поезд принялся раскачиваться и трястись так, что сердце обмерло! Пассажиры тоже раскачивались. Мерьем придержала бутылку воды, которая начала было скользить по столу, и сидящая напротив тетушка улыбнулась ей. Поезд тронулся. Стучали колеса, поезд пыхтел и подавал сигналы. Она мурлыкала под нос народную песенку про паравоз: «Черный от копоти поезд разве не придет, разве не будет свистеть его свисток?», а сама думала: «Хоть бы ты, Джемаль, улыбнулся! Хоть бы ты стал таким, каким был раньше!» Но настроение у нее не портилось, потому что в этой поездке была и его заслуга. «В армии служить очень тяжело», – думала она и даже жалела Джемаля.
Женщина напротив сказала Мерьем: «Доброго пути, дочка! Куда вы едете?»
Это что же, значит, что поезд проедет много городов?!
Мерьем с гордостью ответила тетушке: «В Стамбул. Мы едем в Стамбул».
Потом спохватилась: не очень ли она своевольничает, и взглянула на Джемаля.
– А парень военный? – спросила женщина.
– Да, – ответила Мерьем, – только вернулся.
– Он тебе кто, жених?
На это Мерьем ответила сдавленным голосом: «Нет, он сын моего дяди».
Чтобы не оставить без ответа вопросы женщины и нарушить неловкое молчание, Джемаль тоже вступил в разговор (спасибо соседке):
– А вы куда едете? – спросил он так, словно знал, что поезд, кроме Стамбула, будет заезжать и в какие-то другие города.
Женщина ответила:
– Мы едем в Стамбул. Это моя дочь Сехер. Мы едем проведать ее брата.
А потом, тяжело вздохнув, добавила:
– Если успеем.
Было темно, и Мерьем не смотрела на дорогу, однако стекло, словно зеркало, отражало все происходящее внутри. На себя она тоже между делом посматривала. Молодожены, обнявшись, делали вид, будто дремлют, пожилой мужчина курил, пожилая женщина беззвучно плакала и утирала слезы. Сехер тоже о чем-то задумалась.
Джемаль же сидел как идол. У камня, и у того есть голос, а у Джемаля нет. Не человек, а скала!
Ноев ковчег
– Тук-тук, тук-тук, тук-тук!
Вокруг звучат автоматные очереди, однако как-то неправильно звучат. И он думает: «Что за странный автомат! Словно его настроили на один ритм, который не прерывается. Так, словно стучит поезд». Джемаль поднимается с земли и видит, что все ребята в казарме мертвые. Все убиты, белые одеяла залиты кровью, оторванные головы, вырванные глаза. Автомат продолжает строчить.
«Если я не выйду отсюда, тоже умру», – думает Джемаль, потихоньку соскальзывая с нар на пол. Он ползет до двери. Но дверь с обратной стороны затоплена почти доверху, может быть, вся застава залита водой. Его охватывает изумление. Как же так получилось, что внутрь казармы даже капля воды не просочилась, он не может понять, что это за прозрачная голубизна, словно занавес, закрыла дверь…
«Тук-тук, тук-тук, тук-тук!» – продолжает стучать автомат. Джемаль понимает: чтобы выбраться отсюда, надо войти в воду. Другого выхода нет. Он выползает за дверь, прямиком в воду. Она не холодная, даже теплая. Теплее, чем вода в озере, в котором они плавали летом. Джемаль плывет по направлению к освещенной вершине горы. Вот-вот закончится воздух в легких. Он выныривает из воды, чтобы вдохнуть, и видит, что нет ни заставы, нет ничего больше. Везде вода. Даже горы и вершины она покрыла, ущелье заполнено ею. Джемаль понимает, что вокруг теперь море. И в этот момент сзади слышится какой-то звук. Он смотрит и видит лодку, а в ней – черноглазый мальчик, он гребет веслом. И вдруг говорит Джемалю: –Иди!
– Куда мне идти? – спрашивает Джемаль.
– В лодку иди! Или утонешь.
Он знает этого черноглазого пастушонка.
– Ты умер? – спрашивает он его.
Мальчик смеется.
– Но я видел, как твою голову разнесла пуля из винтовки G3!
– Посмотри, – говорит мальчик, смеясь, – моя голова на месте. Давай иди!
Он забирается в лодку.
– Что случилось? – спрашивает он мальчика.
– Ноев потоп! – бросает черноглазый мальчик.
– Хорошо, но что это за лодка?
– Ноев ковчег.
– Куда мы идем?
– На гору Гуди. К Пророку Ною.
Лицо мальчика медленно исчезает, и вместо него проступает лицо Мемо. Открылась дверь, и в купе вошел кондуктор, чтобы проверить билеты. Поезд шел, стучали колеса. Джемаль достал из кармана билеты.
«Автобусом, конечно, быстрее и удобнее, но где же взять деньги!» – сказал он сам себе.
Отец дал ему денег, которых могло хватить только на дорогу до Стамбула. Это было и от бедности, и оттого, что тот не знал реальных цен, которые существовали за пределами села. Поэтому два автобусных билета до Стамбула взять было невозможно. Поезд стоил намного дешевле.
Напротив него сидела девушка-брюнетка. Рядом с нею, скорее всего, ее мать и отец. А сидящий возле него мужчина все время обнимал женщину, наверное, это его жена. Джемаль исподтишка посматривал на Мерьем. Девушка ушла в себя, сидела спокойно.
С самого начала пути он старался изгнать из памяти армейские воспоминания. Это ему не очень удалось. Но теперь его начал мучить другой вопрос: «Что я сделаю с этой несчастной?» Он не мог пойти против решения своей семьи, он вообще не мог перечить тому, что говорил его отец, да и убить человека – не очень сложное дело, а особенно такую маленькую девчонку. Но когда он думал об этом, приходили мысли об Эминэ.
Встретившись с ним в укромном местечке среди тополиных зарослей, Эминэ сказала:
– Все село знает, что тебе поручили это. Так, как раньше другие девушки, эта странная тоже отправится в Стамбул. Помилуй бог, разве в наше время такое еще возможно? Твоя семья ненормальная. Нельзя, чтобы ты запачкал свои руки кровью. Какой грех на этой бедной девушке?
А потом добавила кое-что, что было для него по-настоящему важно:
– Я два года ждала тебя из армии, но если попадешь в тюрьму – ждать не буду.
Он хотел набраться смелости и поговорить с отцом о женитьбе, но сначала надо было заручиться словом Эминэ. От ее предупреждения у Джемаля будто отнялись руки и ноги. Хоть весь мир провались – так сильно он хотел Эминэ! Все это время она ждала его, но если он попадет в тюрьму, ждать не станет…
– Не связывайся с этим, – уговаривала Эминэ.
– Однако в семье нет никого, кто мог бы это сделать…
– Пусть тогда оставят девочку в покое.
Однако – пойди объясни это отцу! Джемаль перед ним и слова не мог промолвить. Сколько времени он ждал, чтобы всего лишь тайком поговорить с Эминэ, он даже ее руки коснуться не смеет…
«Может быть, – думал он, – если я исполню волю отца, будет легче сказать ему об Эминэ?..»
В армии он очень много думал об Эминэ, однако в мечтах к нему постоянно являлась не Эминэ, а Чистая Невеста. Ни разу не попутал его бес с Эминэ. А вот Чистая Невеста… хотя лица ее он никогда не видел, но бесчетное число раз обнимал по ночам ее тело.
Он старался не думать об этом, однако Мерьем – вот она, рядом. И чего бы это ни стоило, а выполнить наказ отца надо. Эминэ была права, однако Джемаль не в силах ничего изменить. Другого выхода нет.
«Может, ночью выбросить ее из дверей вагона? – думал он. – Когда все уснут, придушить и выбросить в безлюдном поле. Поезд за несколько минут уже будет далеко от этого места. Может, на следующий день обнаружат труп, однако никто ничего не поймет. Или лучше сбросить, когда будем проезжать по мосту? Потонет – и вообще никто не сможет ее найти. Даже если и найдут, кто будет интересоваться мертвой девушкой в шальварах?»
В армии он много раз видел смерть, и смерть стала для него настолько простым делом, что он ее совсем не боялся; наоборот – обычная жизнь, в которой не было смертей, казалась Джемалю угрожающей и непривычной.
Он никак не мог забыть того, о чем говорил капитан во время обучения:
– Вы дадите урок тем предателям, которые пытаются разделить нашу страну! На вас лежит ответственность, вам выпала честь сохранить нашу страну и нашу нацию неделимой. Павшие во имя отечества попадают прямо в рай. Ребята, где вы увидите террористов, там и убивайте их! Не забывайте, они – убийцы ваших товарищей.
Позже капитан стал говорить, что нет никакого курдского языка, что называющие себя курдами горцы – на самом деле турки, и они, как и другие турки, пришли сюда когда-то из Центральной Азии. Но это уже не укладывалось у Джемаля в голове. Потому что он знал, что курды говорят на своем языке. Он и сам мог немного болтать на этом языке. Даже их собаки в горах говорили по-курдски и по команде: «Хошт!» – нападали на турок.
Джемаль вышел в коридор вагона.
Сходил в туалет, осмотрел состояние входной двери. В тамбуре на расстеленной на полу газете лежала больная женщина. Она стонала. У ее изголовья сидел мужчина с двумя детьми.
Из их купе доносились звуки ссоры. Несколько человек говорили одновременно. Джемаль плюхнулся на свое место. Девушка по имени Сехер, которая сидела напротив него, вступила в перепалку с молодым человеком, сидящим рядом с ним, другие же или встали на одну из сторон, или предпочитали молчать, не вмешиваясь.