Аш унаследовал блестящий интеллект от обоих родителей. В школе он учился только на «отлично». Сам он говорит так: «Если я получал четверку, по нашим азиатским понятиям это все равно что единица. От меня ждали только высших отметок и никак иначе».
Несмотря на образованность, мать Аша истово верила в знамения и приметы, говоря, например: «Кактус всегда зацветает перед приездом твоей сестры» или «Если птица прочирикала трижды, значит, за нами наблюдает твоя покойная бабушка». Аш шутливо описывает ее предчувствия как «смесь сентиментальной открытки и колдовства». Он считал, что эта смесь мистики и медицины совершенно нормальна.
С ранних лет Аш помнит, что родители постоянно говорили о том, как умрут. Когда ему было всего три, они требовали у него клятву, что сын никогда не отправит их в дом престарелых и не будет принимать «крайние меры», чтобы спасти их жизнь. Под крайними мерами подразумевались любые лекарства, кроме куркумы и теплого молока. Родители Аша повидали слишком много человеческих страданий в больницах и не хотели жить слишком долго и тратить попусту семейные деньги. Аш утверждает, что первые слова, которые он выучил, были «отключи аппарат» – имеются в виду системы жизнеобеспечения в реанимации.
Отец Аша скончался от внезапного сердечного приступа, так что вопрос об отключении аппарата возникнуть не успел. Тело его кремировали, а мать, всегда отличавшаяся экономностью, отказалась от урны и ссыпала прах в обыкновенную картонную коробку. Как-то раз она решила сжечь коробку вместе с прахом в яме для барбекю, поскольку все равно собиралась там что-то поджарить и развела огонь. Поскольку времени оказалось в обрез и к обеду должны были приехать ее сестры, она решила объединить стряпню и похороны и поджарила кукурузу на костре, где горела коробка с прахом мужа. Когда сестра Аша узнала, на чем жарили обед, она в ярости убежала из дома. Но мама Аша, возможно, в силу профессии врача, считала, что поступила практично.
Сейчас этой даме уже восемьдесят, недавно она получила научную степень по психиатрии и продолжает работать в больнице, причем несколько дней в неделю остается ночевать на работе.
Аш женат на Сьюзен Элдеркин, преуспевающей романистке, с которой познакомился в Лондоне. У них есть сын, Кирин, который, похоже, вырастет и станет гением.
Глава 1Эволюция
Позвольте прояснить кое-что насчет эволюции. В школе меня учили, что, когда люди эволюционировали как биологический вид, это означало, что мы непрерывно улучшались и у каждого поколения развивались все более продвинутые черты. Я обнаружила, что это всеобщее заблуждение. Эволюция вовсе не означает, что биологический вид улучшается – он лишь лучше приспосабливается к окружению, к среде, иногда очень дорогой ценой. То, что работает для нас в смысле выживания, может с тем же успехом работать и против нас. Яркий пример – прямохождение. Оно очень удобно для пеших прогулок, но одновременно у него есть недостаток – оно приносит боли в спине. Если бы люди не поднялись с четверенек, то чувствовали бы себя прекрасно, а остеопаты остались бы без работы.
Возможно, продолжительность жизни у современного человека увеличилась по сравнению с прошлым, но неясно, лучше ли мы живем или же предки сто лет назад жили лучше, чем мы сейчас.
Эволюция сделала большое дело – помогла нам приспособиться к переменам климата и коварству динозавров. Словом, ставим ей «отлично» за помощь в выживании, но она совсем не помогла нам осознать, зачем мы здесь, на планете Земля, с какой целью. Это чувство беспокойства, это неотступное ощущение, будто мы должны непременно отыскать смысл в жизни, делает нас – особенно экзистенциалистов – очень печальными и несчастными. Пока бабуины по-прежнему живут в свое удовольствие, мы рвем на себе те немногие волосы, которые у нас есть (в сравнении с бабуинами), пытаясь понять, почему нам недостаточно хорошо. Господи боже, мы возглавляем пищевую цепочку, отчего огорчаться? Даже кузнечики не страдают от низкой самооценки (по моим предположениям).
Мы способны справиться с опасностью, но, столкнувшись с завистью или сравнением не в нашу пользу, мы совершенно беспомощны. Эти эмоции не убьешь, как хищника; они – не физическое явление и, подавляя их, можно подавить самого себя до смерти. Когда мы попадаем в ловушку зависти, она разрастается в ярость, а ярость способна превратиться в болезнь, зависимость или, в конечном итоге, в психическое расстройство, особенно у детей.
Чудо чудное, что эволюция вообще сработала. Велики ли были шансы, что мы уцелеем до сегодняшнего дня, да еще с полным набором целых зубов? Насколько нам известно, ни одной другой планете подобное не удалось. Другие планеты не создали ни единой клетки чего-нибудь интересного, а мы уже успели продать 12 миллиардов гамбургеров «Макдональдса».
Астроном Фред Хойл писал: «Представить, что человек появился во Вселенной благодаря случайности – все равно что пытаться представить ураган, который несется по свалке и случайно собирает из мусора „Боинг-747“».
Мы мучаем себя мыслями о том, что находится за пределами нашего контроля, над чем мы не властны. Когда я это поняла, мне стало легче. Я не виновата в том, что я такая, как я есть, потому что я лишь игрок в лотерее ДНК. Эта мысль чудесно помогла мне от самоедства и самокритики. Моя маниакальная страсть к достижениям доходила до вредной привычки, и неважно, какие это были достижения. Например, мне страстно хотелось понравиться кому-нибудь на празднике, хотя, возможно, я видела этого человека в первый и последний раз, и он мне даже не нравился. Или я могла сказать: «Конечно же, я напишу книгу за три месяца» – и в итоге рисковала попасть в психиатрическую лечебницу из-за стресса. Теперь я знаю – это маниакальное стремление возникает у меня не потому, что я сознательно и намеренно хочу себя помучить; это не лично мое состояние, это состояние и болезнь всего человечества. Это наше наследство от первобытных людей, которым оно, как и нам, было нужно для выживания. Для этого необходимо стремиться к вознаграждениям. Ура! Мне не нужны проповеди психотерапевтов или священников – мне достаточно проповедей самой истории человечества.
Почему мы так суровы по отношению к самим себе, если на временной шкале эволюции человечество еще только младенец? Приведу два примера, которые наглядно доказывают, что мы как Homo sapiens еще в процессе развития и вовсе не достигли пределов возможного, как привыкли считать. Целых 98 % ДНК у нас общие с крупными приматами, а примерно 90 % – с мышами. Еще того хуже, около 30 % ДНК у нас общие… с дрожжами! Я слышала, что бывают футболки с надписью: «У вас 25 % ДНК общих с бананами. Смиритесь с этим».
А еще я недавно узнала, что ученые открыли некий сморщенный, похожий на мешочек организм, который состоял из одного лишь рта и не имел ануса (честное слово, я не сочиняю!), поэтому пища поступала и выходила из одного и того же отверстия. Организм назывался Saccorhytus coronaries. Как выяснилось, он наш родственник, хотя и существовал 540 миллионов лет назад и уже давно вымер (ученые нашли окаменелость). Вот еще одна причина не зазнаваться.
Чарльз Дарвин писал: «Почему мысль, будучи мозговым явлением, чудеснее гравитации, материального явления? Причина лишь в нашей надменности, гордыне и восхищении собой».
Человечество началось с одноклеточной протоплазмы, которая лепилась к скале (душераздирающее было зрелище). В таком состоянии мы, будущие люди, пробыли миллионы лет, а затем развились и стали водорослями (не очень-то впечатляющий рывок). Позже мы прошли стадию мха (да, знайте, вы состоите в родстве с вон той плесенью, которой поросли лежалый бутерброд и старый йогурт). Затем мы стали паразитами, после чего превратились в медуз, червей, бесчелюстных рыб, потом в акул (дельцы с Уолл-стрит остались на этой стадии). Период «рыбы, вышедшей на сушу», то есть амфибии, закончился, когда мы сменили плавники на лапы и выбрались из воды. После этого нас было уже не остановить. На стадии ранних млекопитающих мы слегка смахивали на хомячков и проводили время, путаясь под ногами у динозавров. Затем – бац, роковая случайность! – на Землю упал метеорит. Те из нас, кто уцелел, продолжали развиваться. Остальных раздавило.
Где-то 40–25 миллионов лет назад мы превратились из простых обезьян в орангутанов, а из них в шимпанзе. Примерно 6 миллионов лет назад мы освоили прямохождение и стали Homo, людьми.
Однако современным человеком разумным, Homo sapiens, мы были лишь последние 200 000 лет. Мы были и до сих пор остаемся высшим звеном развития эволюции. Это не означает, будто мы, современные люди, безупречны. Мы вовсе не расстались с прежней примитивной оснасткой: те давние, древние рептильные черты сохранились и живут у нас в мозгу. Поэтому на сегодняшний день любой человек, и вы, и я, отчасти дикарь, а отчасти гений. Древняя часть дала нам способность дышать, глотать, чихать, сгибаться, то есть основные умения. В первобытные времена книга «Ешь, молись, люби» никогда не стала бы бестселлером – тогда больше шансов было у книги «Ешь, совокупляйся, убивай».
Нашему мозгу млекопитающего 100 миллионов лет (что дает нам значительное богатство эмоций и способность привязываться). Примерно 200–500 тысяч лет назад область мозга, известная как неокортекс, или новая кора головного мозга, начала стремительно расти и подарила нам умение планировать, управлять собой, контролировать собственные импульсы и осознавать себя. С помощью этой более развитой и сложной части мозга мы научились говорить, пользоваться символами, решать задачи и воображать будущее. Но появились и минусы: мы начали беспокоиться и размышлять на тему «а что, если?», прокручивая в голове возможное развитие событий. И это не говоря о матери всех тревог – знании о собственной смертности. Немудрено, что при таком наборе человечество – очень нервная раса.