вокруг? — спросил он себя и ответил: — Никогда». В этот момент Зак решил, что больше не допустит такого. Сэлли была настолько же опасна, насколько красива, и она не для него…
— Допивайте свой кофе, и мы пойдем, — согласился Зак и кивнул метрдотелю. Он протянул ему кредитную карточку и несколько банкнотов в качестве чаевых и, допив кофе, поднялся.
Сэлли выглядела такой хрупкой, что он не смог удержаться и обнял ее за талию, когда повел к выходу из ресторана. Она не сделала попытки отстраниться, а прильнула к нему.
«Ее очень приятно обнимать», — нехотя подумал Зак, садясь на заднее сиденье машины рядом с ней.
Однако мужской инстинкт, которым он обладал в полной мере, говорил ему, что это была женщина, от которой ему следовало держаться подальше… Для его же собственного блага.
— Где бы вы хотели, чтобы мы вас высадили? — спросил он. — На Бонд-стрит? У «Харродса»?[1] — предположил он с долей цинизма в своем тоне.
— У «Харродса» было бы отлично.
Он так и думал. Небольшая толика шопинга — все, что нужно каждой женщине, чтобы она почувствовала себя счастливой.
Сэлли взглянула на него нежными голубыми глазами, и Зак не выдержал. Он обнял ее за талию и откинул шелковые волосы с ее лба.
— Что вы делаете? — пробормотала она.
— Думаю, вы знаете, — протянул он хриплым голосом и накрыл ее губы своими.
Глава 4
Теплые губы Зака прижались к ее губам с нежной чувственностью, которая совершенно смутила Сэлли. Она закрыла глаза. Испытывая головокружение, она жадно прижалась губами к его губам и с рвением, хотя и несколько неумело, ответила ему с такой же страстью…
«Так вот чего мне недоставало, вот причина, по которой люди так жаждут секса!» — удивленно подумала она и обхватила его шею рукой.
И тут он резко отстранился, и Сэлли, лишившись опоры, откинулась назад на сиденье.
— Что случилось? — недоуменно спросила она.
— Мы прибыли туда, куда вы просили, к «Харродсу». — Он смотрел на нее темными как ночь глазами, во влажной глубине которых все еще оставалось воспоминание о страстном желании… — Жаль. — Уголки его губ дрогнули в зарождающейся улыбке. — Но мы сможем продолжить. Поужинаете со мной сегодня?
— Нет! — резко сказала она. Никогда в жизни Сэлли не чувствовала себя такой смущенной и пристыженной. Никогда в жизни ни один мужчина не целовал ее так… И она не могла понять, что на нее нашло.
— Тогда завтра вечером, — предложил он.
«Как, черт возьми, это произошло?» — во второй раз за сегодняшний день спросила себя Сэлли. И снова в этом был виноват Зак Делюкка. Когда он заговорил о том, какой он щедрый любовник, ей и в голову не могло прийти, что он решит доказать это с такой поспешностью, что защитная стена, которую она возвела вокруг себя, рухнет от одного только поцелуя…
— Сожалею, но нет. Я уезжаю на уик-энд.
— Отмените его и проведите выходные со мной, — высокомерно потребовал он.
Вероятно, этот плейбой регулярно соблазнял женщин на заднем сиденье своего лимузина, и она вряд ли была самым последним его завоеванием…
Сэлли подумала о своей матери, которой она была так нужна! В отличие от этого Делюкки, которому она требовалась лишь как женщина. Без сомнения, Зак был потрясающим мужчиной, привыкшим получать все, что захочет, и он был новым боссом ее отца… Но ведь ей нет никакого дела до отца!
— Это оскорбительное предложение, на которое я бы никогда не могла согласиться, — резко сказала она. — К тому же я дала обещание своей матери.
— Преданность матери — качество, достойное восхищения. Тогда мы могли бы поужинать в понедельник вечером…
Он был не только высокомерен, но к тому же еще и туп, и Сэлли не стала обременять себя ответом. К ее облегчению, в эту минуту водитель распахнул дверцу автомобиля. Ей надо отделаться от Зака Делюкки как можно скорее!
Но воспитанность была ее врожденным качеством. Сэлли вышла из машины и, поколебавшись, оглянулась на Зака:
— Спасибо за обед, мистер Делюкка, и за то, что подвезли. До свидания, — и, повернувшись, торопливо зашагала прочь.
В универмаг, как заметил Зак, девушка так и не зашла.
— Поехали! — приказал он водителю.
Эта Сэлли — или Салмакида — не на шутку заинтриговала его.
Вернувшись в кабинет Пакстона, Зак взглянул на Раффи, который незаметно покачал головой. Значит, Пакстон еще не догадывался, что они раскусили его. Хорошо.
— Мы с вашей дочерью отлично пообедали, Пакстон. Она попросила высадить ее у «Харродса», хотя я заметил, что она не вошла в этот магазин.
— Вы же знаете этих молодых женщин — они такие непостоянные, — ответил тот с интригующей улыбкой. — Я купил ей квартирку-студию в Кенсингтоне. Это недалеко от «Харродса». Она, возможно, решила пойти домой пешком.
Зак довольно хорошо знал ситуацию с недвижимостью в Лондоне, чтобы понимать, что квартира в этом округе Лондона стоила недешево. Сэлли была счастливой девушкой, а Пакстон с каждой минутой выглядел все более виноватым.
Сэлли въехала на парковку частной лечебницы и заглушила двигатель. Она взглянула на буйные заросли дикого винограда. Светило солнце, стоял роскошный июньский день, однако ничто не радовало ее. На мгновение она сложила руки на руле и уронила на них голову. Она должна была улыбаться своей матери, хотя ее сердце словно налилось свинцом. Это было трудно, ужасно трудно… Особенно теперь, когда она знала прогноз врача…
Как Сэлли и предполагала, отец не позвонил ей вчера вечером. Ей удалось связаться с ним лишь сегодня утром, и он сообщил ей, что из-за визита Делюкки никак не сможет уехать в этот уик-энд. И Сэлли поверила ему. После вчерашнего обеда с Заком она поняла, что никто не в силах отказать ему — включая ее саму. Она все еще ежилась, вспоминая о том, как отреагировала на его поцелуй и, что еще хуже, как провела беспокойную ночь, пытаясь выбросить его из головы… без особого успеха.
Подняв голову, она сделала глубокий успокаивающий вдох и смахнула одинокую слезу. Хотя бы сегодня ей не придется лгать матери — ее отец действительно был занят.
Минут через пять, заставив себя улыбаться, Сэлли с радостным возгласом вошла в комнату матери.
Та сидела в своем инвалидном кресле с выжидательной улыбкой на все еще привлекательном, хотя и прочерченном теперь страдальческими морщинами лице. Ее волосы больше не были того приятного рыжего цвета, какими их помнила Сэлли. После химиотерапии они снова отросли, но стали пепельно-русыми, с проседью.
Однако ее мама не сдавалась! Она все еще пользовалась косметикой, и, хотя тональный крем лежал немного неровно, а тон помады не совсем подходил, ей хотелось выглядеть лучше… Возможно, потому, что сегодня она ждала мужа. И снова ее ожидало разочарование…
Сэлли проглотила подступивший к горлу ком и нежно поцеловала морщинистую щеку.
Сиделка надела на маму симпатичный летний халатик, который Сэлли купила ей на прошлой неделе. Она всегда приезжала с каким-то подарком, иногда просто с коробкой шоколадных конфет. А на этой неделе это была книга по греческой мифологии, которую Сэлли нашла в букинистическом магазине. Это была поистине ценная находка, поскольку книга оказалась очень старой, издания 1850 года, с прекрасными иллюстрациями.
Сэлли вручила маме книгу, и та очень обрадовалась, но ее улыбка несколько померкла, когда она сказала ей, что папа не приедет… Сэлли попыталась немного смягчить неприятное известие, рассказав о его новом боссе и о том, что она встретила его в кабинете отца. Похоже, это хоть немного успокоило ее мать.
Войдя в свою квартиру, Сэлли закрыла за собой дверь и устало прислонилась к ней. Сегодня была прекрасная погода, но она чувствовала себя совершенно разбитой.
Уик-энд оказался довольно горьким. Она пробыла у мамы вчера допоздна. Прогулка по больничному саду утомила маму, и Сэлли помогла сиделке уложить ее в постель, а потом сидела с ней весь оставшийся субботний день и вечер. То же самое она сделала в воскресенье и только после полуночи, наконец, вернулась в Лондон. Но беспокойство о матери и воспоминания о высоком темноволосом мужчине мешали ей спать, и она еле заставила себя встать сегодня утром — пора было идти на работу.
И теперь, вечером, она чувствовала себя совершенно разбитой. Понурившись, Сэлли придирчиво оглядела комнату. Она ненавидела свое жилище. Эта квартира долгие годы принадлежала ее отцу, но после несчастья, случившегося с ее матерью, он продал их фамильный дом в Борнмуте и купил себе квартиру с тремя спальнями в фешенебельном районе Ноттинг-Хилл.
Как ему удалось уговорить маму продать их дом в Борнмуте — дом, который мама унаследовала от своих родителей, — Сэлли не поняла, но нехотя согласилась поехать посмотреть новую квартиру, предполагаемое новое семейное гнездо. Квартира оказалась на верхнем этаже довольно старого дома, что было совершенно неприемлемо для инвалидного кресла. Догадка Сэлли подтвердилась: отец больше и не собирается жить со своей женой.
Свое решение продать их дом он объяснял дороговизной содержания жены в частной лечебнице. Поскольку это он отправил маму туда, Сэлли не могла ему этого простить, но ведь он оплачивал все расходы…
К ее ужасу, оказалось, что однокомнатная квартира отца переходит к ней. Ее мама была довольна и сказала, что Сэлли давно пора обзавестись собственным жильем. Когда она попыталась отказаться, мама настояла и рекомендовала слушать отца: он был бухгалтером, и эта собственность — прекрасная инвестиция на будущее.
Тут-то Сэлли и поняла, как отец убедил ее мать продать дом, и еще раз убедилась в том, насколько жадным подонком он был…
Ей пришлось въехать в эту квартиру десять месяцев назад, но здесь она не чувствовала себя как дома и знала, что никогда не почувствует, потому что это жилище в ее сознании всегда будет порочным любовным гнездышком ее отца. В первую же неделю после переезда именно сюда звонили какие-то женщины… Сэлли сменила номер телефона, но не могла отделаться от мысли, что целая вереница распутниц делила с ним кровать огромных размеров.