Едва он закончил разговор с Милой, проявившей под конец беспокойство по поводу самочувствия Юдина, как позвонила сотрудница экстрим-агентства.
– Уверена, что вы пребываете в прекрасном настроении, – с кладбищенским оптимизмом произнесла она, и Юдин не понял, искренне заблуждается Гертруда Армаисовна или же попросту гнусно издевается над ним. – Наши агенты заканчивают подготовку к игре. Стартуем в шесть часов вечера на Нижней Повидловке.
– Куда стартуем? – выворачиваясь от ужаса наизнанку, спросил Юдин.
– Как куда? – весело переспросила Гертруда Армаисовна, не поддаваясь на розыгрыш шаловливого и остроумного клиента. – Сегодня вы – Аль Капоне и будете грабить банк. Мы же вчера договорились!
– А у вас нет какой-нибудь другой роли? – облизнув пересохшие губы, спросил Юдин и просунул телефонную трубку между ухом и подушкой, зажав ее словно ломтик сыра в гамбургере. – К примеру, роли трупа в морге? Или Ильи Муромца в его первой половине жизни?
Гертруда Армаисовна заливисто рассмеялась:
– Вы такой остроумный! Обожаю остроумных мужчинок! Какой размер одежды вы носите?.. Нет-нет, это нужно вовсе не в ритуальную службу для изготовления гроба. Мы готовим вам гангстерский костюм – черный смокинг, широкополую шляпу и непроницаемые очки. Из пистолета когда-нибудь стреляли?.. Что? Только из реактивной установки в армии? Ха-ха-ха, какой вы весельчак!
«Это невозможно! – подумал Юдин, заталкивая трубку под подушку. – Я умру, но не встану!»
Но он все-таки встал, точнее, свалился с кровати и добрался до душевой кабины на четвереньках. Забрался в нее, закрыл полусферическую дверь, похожую на фонарь реактивного самолета, и запустил тугую и острую струю. Горячие водяные струи секли его, словно розгами, со всех сторон, и Юдин вскоре почувствовал, что к нему возвращается жизнь.
«Я – Аль Капоне, – думал он, жадно припав к банке с огуречным рассолом, который Мила всегда держала в холодильнике. – Убиться веником! И что я должен буду делать? Грабить банк? Нет, это выше моих сил. Я уже наигрался. С меня хватит монгольского хана…»
Последующие несколько часов Юдин провел в полной обездвиженности, и его измученный монгольской властью организм мучительно тяжело избавлялся от токсинов. Из глубокого забытья его снова вывела сотрудница экстрим-агентства.
– Через час за вами заедет машина, – обрадовала она. – Вы, надеюсь, уже готовы? Как огурчик? Вас ждут незабываемые ощущения. От этой игры все наши клиенты были в полном отпаде!
Юдин подумал, что еще одного полного отпада ему не вынести, и снова забрался в постель. «Никуда я не поеду, – подумал он. – Это будет насмешкой над исторической правдой. Аль Капоне не грабил банки с тяжелого бодуна!»
Забыться снова не дала жена. Как же надоела ему эта пустая баба, которая никогда не понимала позывов его души, всей глубины его духовных переживаний! Она в восторге от каких-то нор, выдолбленных в скале! А он, Юдин, вчера с успехом смоделировал властителя! Он был таким же, какой была яркая, могучая личность, оставившая неизгладимый рубец в истории человечества. Никогда, никогда ей этого не понять!
– Я тебя не узнаю, – предъявляла какие-то необоснованные претензии Мила. – Где твой волевой голос? А боевое настроение? А извергающийся оптимизм? Ты не заболел, миленький? Может, мне срочно вернуться? Мне кажется, ты без меня чахнешь…
– Я не чахну, – печальным голосом ответил Юдин. – Я расцветаю. Но процесс возрождения мучителен, как всякая метаморфоза.
– Нет-нет, не убеждай меня! – стояла на своем Мила. – Ты всегда черпал свои силы во мне. Ты, как Ахиллес, становишься беспомощным и слабым, если тебя оторвать от меня.
Динозавр начал самоутверждаться. Юдин представил растекшиеся по шезлонгу телеса и даже немного пожалел о том, что Мила не видела, как он вчера чахнул без нее. Он, жестокий и беспощадный завоеватель, наводивший трепет на русские селения, подчинивший своей воле тысячи судеб, представлялся глупой бабе жалким и беспомощным существом. Неужели слабый голос дает основания думать о Юдине как о слабом человеке?
Дабы развеять эту несуразицу, Юдин вскочил с постели, забежал в ванную и посмотрел на себя в зеркало. На Аль Капоне он, конечно, не похож. Да и на монгольского хана тоже. Скорее на резинового поросенка, чрезмерно надутого через анальное отверстие. Но это поправимо. Это временная деформация лица, вызванная погружением в мир власти… Юдин пустил струю холодной воды и принялся ожесточенно тереть лицо, будто намеревался смыть с себя позорную маску слабости и безволия. Да как Мила посмела умалить Юдина! У нее мозги расплавились от жары! Она насмотрелась на мускулистых серфингистов и забыла, что ее муж – сгусток энергии и воли, что он – личность, супермен, машина, способная дефлорировать историю не хуже, чем это делали мировые знаменитости! И сегодня он продемонстрирует это еще раз!
– Нас разъединили, – сказала Мила, позвонив снова, когда Юдин уже яростно сбривал с лица щетину.
– Нет, – рыкнул Юдин, размазывая по телефонной трубке пену. – Это я отключился.
– А почему? Ты не хочешь со мной разговаривать?.. Знаешь, о чем я подумала? Тебе надо сходить в библиотеку, в читальный зал. Посиди в тиши, полистай старые журналы. Это благотворно влияет на нервную систему. Или съезди на Птичий рынок, посмотри на щенков и котят…
– Нет, я поеду грабить банк!
– Куда?!
– Не звони мне больше, а то ты спугнешь мои жертвы!
В библиотеку сходить! Это надо же, как изощренно издевается над ним набитая опилками дура! В библиотеку! Еще бы посоветовала поиграть в шахматы с пенсионерами во дворе!
Юдин едва успел откусить от куска холодной буженины, как позвонила сотрудница агентства.
– Мы подвезли вам смокинг! – со строгим холодком в голосе объявила она. – А вы еще не готовы? Как же так! Актеры ждут, статисты, пиротехники… Сейчас я к вам зайду!
Не успел Юдин положить трубку, как раздался звонок в дверь. Можно было подумать, что Гертруда Армаисовна все это время торчала под его дверями. Черный платок, туго повязанный на ее голове, выпячивал и без того крупный нос. Слегка подкрашенные брови были строго сведены к переносице.
– Нельзя опаздывать на такие мероприятия! – пожурила Гертруда Армаисовна, погрозив Юдину пальцем, и кинула взгляд на часы.
«Откуда она узнала номер моей квартиры?» – подумал Юдин, торопливо застегивая «молнию» на джинсах.
– Надевайте! – распорядилась Гертруда Армаисовна, протягивая Юдину пакет.
Смокинг оказался несколько тесноват в талии, тем не менее Юдин понравился себе. Он крутился перед зеркалом, сдвигая черную шляпу то на один бок, то на другой. А когда нацепил очки, то понял, что он крутой чувак.
Гертруда Армаисовна беззвучно выглянула из-за его спины.
– А это, – произнесла она со значением, – настоящие гангстеры носят за поясом брюк.
Юдин обернулся. Гертруда Армаисовна держала на развернутой ладони пистолет.
– Как настоящий! – оценил Юдин, с интересом рассматривая оружие.
– При нажатии на курок он выдает высокочастотный сигнал, который фиксируется специальным датчиком в петлице актера, – торопливо поясняла Гертруда Армаисовна, помогая затолкнуть пистолет под тугой ремень Юдина. – На жилете актера взрывается пиропатрон и расплескиваются красные чернила. Так появляется иллюзия попадания пули в тело человека.
– Как в кино, – подсказал Юдин.
– Совершенно верно… Нет-нет, сейчас нажимать на курок совершенно необязательно, тем более что ствол устремлен вам в трусы… – Она отступила на шаг, полюбовалась Юдиным и, не скрывая восхищения, компетентно оценила: – Вылитый Аль Капоне!
Юдин замечтался, уважительно глядя на себя в зеркало. Вот бы Мила увидела его сейчас! «Ты становишься беспомощным и слабым…» Почему в жизни все получается шиворот-навыворот? Почему, когда не надо, Мила тут как тут? Почему Мила неожиданно зашла в комнату Юдина, когда тот прятал деньги в принтере? Почему вдруг раньше времени вернулась из парикмахерской, когда он по телефону договаривался с Иркой-секретаршей о совместном посещении сауны? Почему отменили рейс в Волгоград, которым Мила должна была лететь к сестре, но вернулась из аэропорта домой, где Юдин под музыку Вивальди гонял вокруг стола трех голых проституток? И почему Мила не появится в квартире сейчас, не увидит Юдина в смокинге, в черной шляпе и с пистолетом за поясом – того самого Ахиллеса, беззащитного и слабого?
– Ну? Где ваш банк? Ведите! – повелительно приказал Юдин, сдвинув поля шляпы на лоб, и выхватил пистолет из-за пояса. Получилось очень впечатляюще. Юдин стремительно входил в роль. Сам пистолет подсказывал, как надо себя вести, и Юдин, размахивая оружием как дирижерской палочкой, хрипло выкрикнул: – Всем на пол! Головы не поднимать! Пристрелю, как собаку, если кто шелохнется! Деньги в мешок! Живо!
– Вы непревзойденный актер! – восхитилась Гертруда Армаисовна, но при этом она почему-то смотрела на Юдина как на крысу, копающуюся в помоях.
Опасаясь, что клиент попусту и преждевременно растратит свое уникальное дарование, Гертруда Армаисовна путеводной мышкой побежала вниз по лестнице, увлекая за собой Юдина. Хмель – уже протухший, тяжелый, гнилостный – еще не выветрился из его головы, но его присутствие помогало Юдину раскрепоститься и еще больше повысить самооценку. Водителя он узнал по бакенбардам и, постучав стволом пистолета по его затылку, распорядился ехать, причем это было сделано не в самой вежливой форме: «Трогай, скотина!»
Водитель с пониманием отнесся к особенностям новой роли клиента и тотчас исполнил приказ. Гертруда Армаисовна, придвинувшись к Юдину претенциозно близко, стала нашептывать об особенностях игры. Если роль монгольского хана можно отнести к категории зрелищного стимулятора, то новая игра, бесспорно, относится к сложной стратегии, открывающей игроку обширное пространство для импровизации. Никто не будет объяснять Юдину, что, когда и в какой последовательности он должен делать. Перед ним стоит задача: изъять всю наличку у банковских клерков, сидящих за стеклянной перегородкой, и отнести ее в определенное место. Хоть деньги – муляжные, кровь – чернильная, а клерки – лицедейные, игра обещает быть напряженной, развивающейся по непредсказуемому сценарию. Юдин должен иметь в виду, что в банк могут зайти самые настоящие посетители, и это, бесспорно, придаст игре неповторимую пикантность, но что самое заманчивое: победа не достанется Юдину так просто, как она досталась монгольскому хану, ибо банковские клерки образуют своеобразную команду, которая будет усиле