– Ну, приступим. Тим, подай мне, пожалуйста, мерные ложки, – попросила она.
Однако Тим уже увлеченно позировал перед камерами. Небрежно прислонившись к столешнице, он скрестил руки на груди, демонстрируя бицепсы. Роз узнала эту позу – очередной приемчик из арсенала Тима для повышения привлекательности. «Настоящий мачо», – называл этот образ он.
– Выпечка – крайне сложное занятие, – мурлыкал он в объектив, проводя пятерней по торчащим рыжим шипам, – которое, однако, доставляет мне огромную радость. Я пожертвовал всем, лишь бы оказаться здесь. Весенними каникулами… вообще всем. Конечно, личная жизнь страдает – можно сказать, я пеку с раннего утра до позднего вечера, пока не падаю в кровать. И все-таки ради хорошей девушки я готов отложить кухонную лопатку в сторону.
Тим подмигнул в кадр, и оператор перевел фокус на Роз. Под прицелом телекамер она чувствовала себя немного странно. Непривычно было сознавать, что на тебя смотрят, что кто-то считает тебя интересной настолько, чтобы запечатлевать твое лицо, слова и действия для вечности. От этой мысли чуточку кружилась голова, и в то же время она подстегивала, заставляла двигаться проворнее. Роз отмерила две чашки муки и всыпала их в чашу.
– Ого! – Тим показал на Лили, чьи профессиональные движения снимали не менее семи операторов. – Почему нам не выделили столько камер?
– Тим, сейчас не до камер, – сказала Роз. – Просто неси сюда банку.
Тим открыл банку из синего стекла, металлической ложкой выскреб посеревшую миндальную пасту и вывалил ее в чашу к остальным ингредиентам. Роз все перемешала; тесто сделалось кроваво-красным.
– О, красный! – снова подмигнул на камеру Тим. – Цвет страсти!
Роз помешала еще; из красного тесто превратилось в графитово-черное. Роз продолжала вращать ложкой, тесто становилось все более густым и липким, мешать его было все труднее, пока наконец оно не застыло плотным черным шаром.
– Что-то здесь не то, – пробормотала Роз.
Она посмотрела на большие настенные часы – времени оставалось всего полчаса, как раз на выпекание.
Роз перевела взгляд на балкон, где сидели ее родные. Парди с улыбкой показала ей поднятые большие пальцы, однако Роз не могла не видеть, что мама встревожена.
С помощью двух ложек Роз выложила похожие на пластилин черные комки на противень и сунула его в духовку.
– Может, пропекутся как надо, и все будет хорошо, – прошептала она. – Только бы все получилось.
Когда время вышло, выставочный центр сотрясся от резкого, оглушительного трезвона.
– Опустить инструменты! – прогудел Жан-Пьер Жанпьер. – Марко подаст ваши тематические десерты мне на стол, и я их продегустирую.
Энергичный смуглый мужчина в белых перчатках поместил тарелку с черным печеньем Роз на длинную, как лопасть вертолета, серебристую тележку вместе с девятнадцатью блюдами, приготовленными другими конкурсантами. Он буквально пронесся по черно-белому проходу к сцене и выставил все двадцать десертов на столе перед Жан-Пьером. Участники конкурса выстроились в шеренгу в глубине сцены.
– Сейчас вас двадцать, – нараспев произнес Жан-Пьер, – но уже через пять минут из двадцати останется только десять. Бон шанс![20]
Тарелка Роз стояла первой в очереди на серебряном подносе. Надо признать, приготовленное ею блюдо больше напоминало сморщенные обезьяньи головки, чем сахарное печенье, – ничего общего с десертом, которым сэр Фальстаф Чудс угостил вечно недовольную графиню Фифи Канард.
Жан-Пьер взял одну печеньку и вонзил в нее зубы. Роз готова была поклясться, что услыхала, как треснула его челюсть. Шеф-кондитер щелкнул пальцами, Марко подставил к его рту изящную серебряную чашу. Жан-Пьер выплюнул откушенное печенье в чашу, холодно взглянул на Роз и прокашлялся. Затем, не говоря ни слова, переключил внимание на следующую тарелку.
Лили в середине шеренги приложила ладони к щекам и, глядя на Роз, с сочувственным выражением одними губами выговорила: «О нет!» Сочувствие ее было таким же фальшивым, как длинные темные волосы.
«Ну вот. Я провалила конкурс, – обреченно подумала Роз. – Теперь нам ни за что не вернуть Книгу».
Глава 5Тихо, как мышь
Жан-Пьер Жанпьер, Флорабель, его ассистентка с ярко-красными губами, и симпатичный официант Марко перешептывались на сцене.
Роз не понимала, в чем ошиблась. Слишком много муки? Мало ванили? Шепот влюбленных успел испортиться?
– Пойду найду маму, – мрачно заявила она и направилась к боковому выходу, в сторону балконов.
– Ми эрмана, подожди меня! – крикнул Тим.
Поднявшись в ложу, Роз упала в объятия Парди.
– Жан-Пьер выплюнул мое печенье, – всхлипывала она.
– Выплюнул, как пить дать, – проворчал Балтазар. – Ты уверена, что добавила в тесто шепот влюбленных, а не что-то другое?
– Никаких сомнений, – заверил Алфи. – На пальце у той тетеньки было кольцо размером со сливу.
– Но что именно они говорили?
Алфи пожал плечами:
– Фи-фи-фа-фа-фа, хо-хо-хи-хо-ха, примерно так.
– Не-е-ет, чувак, – возразил Тим, – они бормотали что-то вроде: «Жа та кит». – «Нам аки тепа». Я так понял, это значило типа: «Ты такая горячая штучка!» – «Знаю-знаю, я горячая штучка!» Верно, абуэло?
– Вовсе нет! – Балтазар покачал головой. – «Жё те кит» переводится как «Я от тебя ухожу», а «Нё ме кит па» – «Не покидай меня». Вы поймали в банку не шепот влюбленных, а слова расставания. Оттого-то у печенья горький вкус и вид, как… в общем, неаппетитный. И не называй меня «абуэло». Я родом из Нью-Джерси!
В этот момент Жан-Пьер взял микрофон и прокашлялся:
– Я сделал свой выбор! Половина из вас продолжат состязание, другую же половину вынесет из этого зала волной слез стыда и позора. Итак, завтра путь к вершине продолжат…
Жан-Пьер начал перечислять тех, кто прошел во второй тур, и с каждым названным именем на той или иной кухне раздавался вопль радости. Индус Рохит Мансухани сплясал победный танец; Вэй Вэнь, невысокий китаец, сдержанно кивнул. Даг Ферскйольд из Норвегии хрястнул кулаками по разделочной доске и расплакался от счастья. Француженки Мириам и Мюриэль Дежардан запрыгали, словно школьницы, а вместе с ними и Тим.
– Вообще-то, тебе положено болеть за нашу команду, – укорила его Роз.
– Я и болею за нас, – ответил Тим, – но и за девчонок тоже!
Жан-Пьер Жанпьер умолк и обвел взглядом публику.
– Я назвал восемь участников, преодолевших первый этап, – торжественно произнес он. – За исключением победителя тура, осталось озвучить лишь одно имя.
Роз удрученно покачала головой. Она знала, что вылетела.
– Чудс!
Взгляд Роз заметался по сторонам. Среди конкурсантов есть еще один участник по фамилии Чудс? Или ей каким-то волшебным образом позволили продолжить?
– Хвала небесам! – громко взвизгнула Парди и, стиснув старшую дочь в объятиях, оторвала ее от пола.
– Все прочие, – повысил голос Жан-Пьер, – могут зачехлять свои лопатки и отправляться по домам!
Ирина Клечевская из России горестно заломила руки, а сенегалец Малик Холл упал на колени и начал сыпать проклятиями. Виктор Кавеса, представитель Мексики, поник головой, грек Петрос Гианопулос покинул зал, яростно топая. Фриц Кнапшильдт и остальные проигравшие просто сложили свои инструменты и, печально вздыхая, потянулись к выходу. «На их месте могла быть я», – подумала Роз.
Снова откашлявшись, Жан-Пьер продолжал:
– Мои поздравления девяти кондитерам, хотя термин этот я употребляю условно. Некоторые, с позволения сказать, десерты являли собой отвратительное жалкое месиво. Я вынужден позволить их авторам продолжить конкурсную борьбу только по той причине, что половина участников не уложились в отведенное время. Те из вас, кто работал спустя рукава, а вы знаете, о ком я, имейте в виду: завтра от меня пощады не ждите!
Роз представила, как Жан-Пьер отсекает ей голову при помощи гильотины, сделанной из коржа.
– Наш сегодняшний победитель, – перешел к заключительной части речи Жан-Пьер, – женщина, чье невыразимо прекрасное шоколадное творение покорило даже меня, всемирно признанного эксперта по шоколаду. Великолепная мастерица, которая раскрасила сегодняшний день яркими красками, это… Лили Ле Фей!
Роз присмотрелась к Жан-Пьеру. В тот момент, когда он объявлял победительницу, зрачки его голубых глаз расширились так, что радужка полностью исчезла, – то же самое произошло с Лик, когда она слопала фунтовый кекс, напичканный «Волшебным ингредиентом Лили». Жан-Пьер съел совсем немного, да и весил он куда больше Лик, поэтому Роз надеялась, что действие волшебства не продлится долго. Тем не менее эффект был налицо. Лили могла всыпать свой волшебный порошок в картофельное пюре быстрого приготовления, и Жан-Пьер заявил бы во всеуслышание, что ничего вкуснее в жизни не пробовал. «Против волшебства Лили мне не выстоять», – мрачно подумала Роз.
Лили изящно вспорхнула на подиум, где Жан-Пьер увенчал ее серебряной тиарой. Защелкали многочисленные камеры, замигали фотовспышки, а Лили стояла и улыбалась.
– Лили, каков вкус победы? – выкрикнул один репортер.
– Уже само участие в этом конкурсе – огромная честь для меня, – скромно ответила Лили.
Только теперь Роз заметила человечка в пестром костюме арлекина. Склонив обритую голову набок, он всматривался в толпу из-под черных бровей, похожих на мохнатых гусениц. Его зеленые глаза сверкнули, и Роз могла поклясться, что он подмигнул ей через зал.
– Тим! – Роз потянула брата за рукав. – Ты его видишь? Знаешь, кто это?
– Ты о ком?
– О коротышке рядом с Лили.
Тим напряг зрение.
– Нет там никакого коротышки, ми эрмана!
Роз присмотрелась снова. Тим был прав – коротышки не было, Лили окружали только репортеры и фотографы.
– Тебе надо отдохнуть. – Тим погладил Роз по голове.