Я оглядываю вестибюль танцевальной студии, а потом встречаюсь взглядом с поблескивающими глазами Дина.
– По-моему, ты говорил, что не хочешь учиться танцевать сальсу. А Дин Ди Лаурентис делает только то, что хочет, помнишь?
Он пожимает плечами.
– Я и делаю то, что хочу.
Я, сморщив лоб, жду, пока Дин пояснит мне свою фразу.
– Делаю тебя счастливой.
Чвак! Так делает мое сердце, потому что оно так переполнено любовью, что больше не в силах удержать это все в себе.
Реальная жизнь зовет обратно. Мне хочется отогнать ее, сказать, чтобы пришла позже, но так не бывает. Как бы мне ни нравилось валяться на пляже, проводить время с братом и сестрой или заставлять свою девушку улыбаться, сделав ей сюрприз в виде танцевальных занятий, пришло время переключиться с праздников на будни.
Первая неделя в университете оказывается плотно заполненной, почти все время уходит на тренировки, учебу и занятия с «Ураганами». К счастью, Элли тоже снова пропадает на репетициях и не жалуется, что всю неделю нам приходится смириться с сексом по-быстрому.
В субботу мы проигрываем очередную игру. Никто больше даже не произносит вслух слово «плей-офф», потому что все знают, что нам это не светит. Но, несмотря на это, я продолжаю работать с Хантером один на один. Неважно, что случится в этом сезоне (внимание, спойлер, ничего не случится), Хантер продолжит играть за Брайар в следующем году и, надеюсь, станет лидером для остальных членов команды.
Тренер О’Ши, который в последнее время на удивление дружелюбен, выписал для нас с Хантером лишний час на льду, и мы проводим его с пользой. Наша индивидуальная работа проходит отлично, и я еду домой в хорошем настроении. Завтра утром у нас нет тренировки, так что Элли заночует у меня, и я жду не дождусь, когда же смогу как следует насладиться близостью со своей девушкой. По-настоящему погрузиться в секс. Я имею в виду три часа блаженства, а не спешные перепихоны, которыми нам пришлось довольствоваться всю неделю.
Я захожу на кухню, опустив голову, и так сосредоточенно копаюсь в телефоне, проверяя, нет ли новых сообщений от Элли, что не сразу замечаю, что все мои соседи по дому сидят вокруг стола. Даже Такер, которого почти постоянно нет дома с начала нового семестра. Я уже устал подкалывать его. Совершенно ясно, что у него появилась девушка. А может быть, парень. Черт, он стал таким скрытным, что я ничему не удивлюсь.
– Что случилось? – рассеянно спрашиваю я.
Все молчат.
Я убираю телефон в карман и окидываю взглядом своих друзей. Их ошеломленные лица заставляют мое сердце биться быстрее.
Но когда я замечаю слезы, застывшие в глазах Логана, оно совсем перестает биться.
– Что стряслось?
Но зловещая тишина так и висит между нами. Логан трет кулаком глаза.
Вашу мать! Теперь я начинаю волноваться. Нет, я напуган.
– Серьезно, если кто-нибудь прямо в эту гребаную секунду не скажет мне, что тут происходит…
– Тренер звонил, – перебивает меня Гаррет.
Его тихий голос звучит угрюмо.
Я жду, когда он продолжит. Мои руки превратились в два куска льда. И вдруг они начинают трястись.
– Он только что говорил по телефону с Патриком Делукой, и э-э-э…
Так, вот этого я совершенно не ожидал. Патрик Делука тренирует команду по американскому футболу. Черт, что он мог такого сказать тренеру Дженсену?
Гаррет видит мое недоумение и продолжает:
– Наверное, Делука позвонил ему, потому что знает, что мы дружим с Бо…
Бо?
– Дело в Максвелле? – обрываю я Гаррета. – Что с ним?
Логан избегает встречаться со мной взглядом.
Такер – тоже.
Единственный, у кого хватает духу посмотреть мне прямо в глаза, – это Гаррет. Он делает медленный судорожный вздох и на одном дыхании выдает:
– Он… умер.
30
Летом, после того как я окончил старшую школу, мы с братом отправились в путешествие по Европе: Франция, Италия, Испания, и закончили мы его в Германии и Австрии. Именно в Австрии находится огромная ледяная пещера, которую Нику не терпелось увидеть. Признаюсь, там и правда было офигенно. Экскурсия позволяла пройти только отрезок длиной в милю, и все там было покрыто льдом. Но дальше идут соединяющиеся между собой залы и бесконечные проходы из известняка. И мы с Ником, две сорви-головы, совершенно не впечатлившись какой-то одной милей, решили нарушить правила и ускользнули от группы.
В итоге мы заблудились. Безнадежно, черт побери, потерялись. Я как сейчас помню то удушающее чувство, охватившее меня. Эхо наших голосов отскакивало от невообразимо высоких стен. По пещере гуляли холодные сквозняки. А шаги нашего гида, который пришел вызволить нас… мы слышали его шаги, ясно и четко, но было невозможно определить, с какой стороны он подходит. Эхо играло с нашим слухом.
И точно так же я чувствую себя сейчас. Я слышу голос Гаррета, но не вижу его и не уверен, что понимаю хоть слово. Его голос – это всего лишь эхо. Оно отскакивает от стен, влетает мне в уши, вылетает и… бесцельно ходит по кругу.
Мой разум никак не может осмыслить первые слова Гаррета.
Бо умер.
То есть он мертв?
Бо мертв?
Бо Максвелл?
Мой друг Бо Максвелл?
– …на месте.
Я поднимаю голову. Слова Гаррета похожи на шарики из жеваной бумаги, которые он бросает в стену, но два из них наконец прилипли.
– Что? – с глупым видом спрашиваю я.
В серых глазах друга застыла печаль.
– Я сказал, что он умер на месте. Он не мучился.
Я моргаю несколько раз.
– Ты можешь мне еще раз повторить? В смысле что именно случилось.
Гаррет ругается.
– Проклятье, зачем?
«Потому что я не слышал ни слова из того, что ты говорил!» – хочется прорычать мне. Я делаю глубокий вздох и говорю:
– Потому что мне нужно снова это услышать.
Гаррет кивает, но без особой охоты.
– Хорошо.
На непослушных ногах я подхожу к кухонным шкафчикам и открываю верхний. Отлично, бутылка «Джек Дэниелс» на месте. Я откручиваю крышку, делаю большой глоток, затем присоединяюсь к своим друзьям за столом. Я сажусь рядом с Таком, и бутылка идет по кругу, пока Гаррет снова рассказывает мне о случившемся.
Это короткая история.
Но от нее сердце разрывается на части.
В эти выходные Бо улетел в Висконсин на день рождения своей бабушки. Я уже знал об этом: он звонил мне перед отъездом. Мы договорились попить пивка во вторник вечером.
Прошлым вечером Максвеллы праздновали бабушкино девяностолетие в ресторане маленького городка, где она живет. Дороги были скользкими. Они поехали на двух машинах, Бо – вместе со своим отцом, который и вел автомобиль.
Джоанна рассказала тренеру Делуке, что ужин прошел отлично.
На обратной дороге отец Бо резко свернул в сторону, чтобы не сбить оленя, который выскочил прямо перед их машиной.
Автомобиль вынесло на прозрачную наледь. Он слетел с дороги, дважды перевернувшись. Затем врезался в дерево.
Бо сломал шею при ударе.
На отце Бо не осталось ни царапины.
Я делаю большой глоток виски. Оно обжигает мне горло и внутренности. Мои глаза тоже горят. В них жжет и колет, и когда Гаррет умолкает, я отодвигаю стул и поднимаю с собой бутылку.
– Пойду наверх, – бормочу я.
– Дин… – Это Такер, чей голос дрожит от скорби.
Так едва знал Бо. Как и Гаррет, если не считать нескольких вечеринок, где они вместе расслаблялись. Думаю, Логан был с ним близок. Насколько я знаю, он часто захаживал к Бо потусоваться. Но я… я был одним из лучших друзей Максвелла. А он – моим.
Каким-то образом мне удается подняться на второй этаж и не упасть. Мои руки так сильно трясутся, что я раз десять чуть не роняю бутылку виски по дороге до своей спальни. Я падаю на кровать, открываю бутылку и заливаю янтарную жидкость прямо себе в рот. Она проливается мне на шею и впитывается в ворот рубашки. Плевать. Я просто пью дальше.
Значит, Бо умер.
Ему было двадцать три.
Я пью еще. И еще. И еще немного, и вот все, что я вижу перед собой, – это размытое серое пятно.
Теперь я пьян в стельку. Нет, даже больше. Моя голова больше не соображает. Руки действуют? Забудьте об этом. Я пытаюсь поставить бутылку на прикроватную тумбочку, но она падает на пол. Почему-то от этого мне становится смешно.
Думаю, проходит какое-то время. А может, и нет. Может, оно, мать его, встало, потому что шея Бо Максвелла сломалась, как палочка, и теперь он мертв. Мертв. Ему конец. Ко-нец.
– Дин!
Где-то далеко-далеко кто-то шепчет мое имя. Господи Иисусе. Может, я снова в той пещере? Может, я никогда и не уходил оттуда – но это было бы совсем дико, правда? А что если я умер в какой-то пещере в Австрии, но не понял этого? Что если моя жизнь после возвращения из Европы – это всего лишь плод моей фантазии, а мое мертвое тело на самом деле сейчас разлагается в ледяной пещере?
– Пипец как странно, – заплетающимся языком говорю я.
– Дин. – Теплые руки обхватывают мое лицо. Раздается тихое ругательство. – Господи. Ты напился до беспамятства.
Я подпрыгиваю. Нет, это все матрас. Он пружинит, потому что кто-то залезает на кровать. Желудок начинает сводить. По горлу поднимается тошнота. Я сглатываю. Начинаю глубоко дышать. Я чувствую запах виски, но и еще какой-то аромат. Таинственный запах Элли.
– Детка.
Я чувствую, как двигается моя голова. Она притягивает ее на свои колени, проводит пальцами по моим мокрым волосам. Я обливаюсь потом. Почему тут так жарко?
– Логан только что рассказал мне, что случилось. Я… – Ее рука, лежащая на моих волосах, дрожит. – Мне так жаль, милый.
– Сломал… шею.
Мой голос тоже звучит откуда-то издалека. Вообще-то, он даже не похож на мой. Господи, как же я напился! Отвратительно, жалко, до потери сознания пьян.
– Я знаю, – шепчет Элли. – И мне очень, очень жаль. Я знаю, как больно тебе сейчас. Я… – Она касается моего горячего лба. – Я здесь, слышишь? Я здесь и никуда не уйду.