А пока вышла в лоджию, где обнаружила натянутый кусок бинта, исполняющий роль бельевой веревки, на котором сушились купальник кроваво-красного цвета и полосатое полотенце. В ноздри ей сразу ударил запах моря и плавящейся на солнце хвои, а вместе эта смесь знаменовала собой состояние покоя и отдыха. Сразу же захотелось окунуться в прохладную водичку или уж по крайней мере побродить по мелководью. Марина быстро собралась и, выйдя из пансионата, легко сбежала по ступенькам, ведущим к набережной, пересекла парк с детскими аттракционами, маленькими открытыми кафешками и дымящимися шашлычными мангалами, освоив ежедневный маршрут на ближайшие двадцать три дня, и оказалась на пляже. Причем не на каком-нибудь бесхозном, а на принадлежащем родимому пансионату "Лазурная даль", о чем широко извещали надписи на деревянных кабинках для переодевания и транспарант, натянутый над крышей будки спасателя. Никаких особенных достопримечательностей Марина поблизости не рассмотрела, если не считать небольшого открытого ресторанчика, который, конечно же, назывался "Прибой". (Похоже, кто-то недолго напрягал извилины, придумывая столь оригинальное название.) Во всем остальном ресторан тоже мало чем отличался от заведений подобного рода. Разве тем, что его открытая веранда выходила непосредственно к морю и ее кирпичное основание усердно лизали пенистые волны...
Впрочем, такие мелочи Марину мало заботили, поскольку настроение у нее было приподнято-праздничное, хотелось дышать полной грудью и наслаждаться жизнью. Пляж гудел, как птичий базар, туда-сюда сновали дети, а по песку вышагивал шоколадный фотограф в цветастых шортах, на плече которого сидел большой желтый попугай. Марина сняла босоножки и медленно двинулась к морю. Прошла вдоль его кромки, чувствуя, как ласковая прохладная волна лижет ее ступни, полюбовалась белым пароходом, плывущим вдали, подобрала несколько гладких маленьких камушков, как она делала это в детстве, когда родители отправляли ее в пионерский лагерь.
К часу, изрядно проголодавшись, она вернулась в пансионат и сразу же направилась в столовую, дверь в которую украшала надпись на куске ватмана: "Вход в столовую в купальных костюмах воспрещен. Администрация". За одним обеденным столом с Мариной оказались благообразный старичок и дородная дама в сарафане крупными горохами. Марина почему-то подумала, что именно она и есть ее соседка по комнате, но постеснялась спросить. На обед были салат, суп-харчо, пюре с котлетой и компот из сухофруктов.
Дама в горохах пробурчала по этому поводу недовольно:
- И тут сухофрукты, с ума сойти! Можно подумать, что мы за Полярным кругом.
А Марина была довольна уже тем, что ничего не надо готовить, и безропотно соглашалась все оставшиеся в ее распоряжении двадцать три дня поглощать исключительно манную кашу и компот из сухофруктов, решив только непременно сходить на местный рынок, дабы основательно и неторопливо прицениться к щедрым дарам здешних садов и огородов.
Покончив с обедом, она поднялась в номер, где наконец застала свою соседку, высокую сухопарую шатенку лет тридцати, с острым лицом, в котором было что-то неприятно-хищное. (Выходит, предчувствия ее не обманули!) Та лежала на кровати поверх покрывала и рассматривала какой-то иллюстрированный журнал. Марина поздоровалась с ней и представилась, мучительно соображая, как бы поделикатнее предложить хозяйке рыжего чемодана освободить злополучные плечики. Она так и не успела придумать ничего подходящего, а соседка коротко бросила в ответ:
- Кристина. - Помолчала и добавила:
- И почему у них нет одноместных номеров!
А потом равнодушно отвернулась от Марины, словно та была грязным пятном на обоях.
"Ничего не скажешь, повезло", - подумала Марина, у которой совершенно пропало первоначальное желание немного вздремнуть после обеда.
Вместо этого она спустилась в фойе, где стояли телефоны-автоматы, и позвонила Петьке в Москву. Петьки дома не оказалось, и трубку сняла перебравшаяся к ним на время Марининого отсутствия тетя Катя. Услышав Маринин голос, тетка сразу же принялась ее сердито отчитывать:
- Деньги тебе, что ли, тратить не на что? Уже звонит! Живы мы, живы, ничего нам не делается.
Марина даже испугалась, что тетка сразу бросит трубку, но та, спустив пары, подобрела и даже поинтересовалась погодой, заодно сообщив, что в Москве уже второй день льет дождь, холодный ветер и магнитные бури, а также велела племяннице не слишком увлекаться загаром из-за "жуткой радиации". Несмотря на то что поговорить с Петькой ей не удалось, на душе у Марины стало как-то спокойнее.
Едва она повесила трубку и вышла из телефонной кабинки, как мимо нее, задрав нос, гордо прошествовала Кристина в платье до пят диковинной расцветки: по подолу его были разбросаны яркие крупные цветы, почти как живые, а на груди и спине - по большому развернутому вееру. В таком наряде она выглядела весьма эффектно, хотя в общем и целом не представляла собой ничего особенного, встретишь на улице и не оглянешься. Чего в ней хватало, так это апломба, и последнее было заметно невооруженным глазом.
Воодушевленная тем, что неприятная соседка удалилась из номера, Марина вернулась на свою законную кровать и очень даже неплохо вздремнула.
Проснувшись, сходила на пляж, искупалась, немного позагорала, посетила небольшой базарчик, оказавшийся довольно дорогим, где купила несколько персиков. Потом, не заходя в номер, поужинала и еще около часа прогуливалась по набережной, дыша полезным для здоровья морским воздухом.
Поднявшись в номер после ужина, она обнаружила соседку Кристину, возлежащую на кровати все с тем же журналом в руках. Можно было подумать, что она никуда и не уходила. Впрочем, на этот раз она вела себя полюбезнее, по крайней мере, первой завела разговор. Поинтересовалась, откуда приехала Марина, и заметно взбодрилась, узнав, что из Москвы.
- Ну слава богу, - сказала она, - а то я так боялась, что ко мне какую-нибудь Маню деревенскую подселят. Я хоть и ненадолго сюда, но все-таки всегда приятнее видеть рядом интеллигентного человека.
Марину этот монолог несколько покоробил, но она все же не удержалась и поинтересовалась, откуда прибыла сама Кристина.
- Я? - переспросила та с некоторым недоумением. - Из Санкт-Петербурга, конечно. - Можно подумать, что название города на Неве было написано у нее на лбу, а Марина этого по своей тупости и отсталости не разобрала. - Я всего на несколько дней, вряд ли задержусь здесь дольше. Должен приехать один мой знакомый, - на слове "знакомый" она сделала многозначительное ударение, - и я переберусь в местечко пореспектабельнее.
Марина пожала плечами и, прихватив полотенце, отправилась в ванную. По всей вероятности, "интеллигентная" питерская соседка принимала душ незадолго до нее, ибо кафельный пол был так щедро залит водой, что Марина сразу же промочила тапки.
Глава 2
ПОПУТНОГО ВЕТРА, СИНЯЯ ПТИЦА
На завтрак Кристина собиралась долго и тщательно, словно на дипломатический прием. Несколько раз хлопала скрипучей дверцей шкафа прямо над ухом у Марины, потом долго шуршала целлофаном и громко топала по полу каблуками - и все это с утра пораньше, когда так хотелось спать. Марина с трудом протерла глаза, слипшиеся, как подтаявшие пельмени-полуфабрикаты, и покосилась на свою бесцеремонную соседку: та сидела на кровати и вовсю наводила марафет, подкрашивая ресницы тушью. Еще в комнате пахло ацетоном, потому что Кристина успела нанести свежую боевую раскраску на ногти, причем как на руках, так и на ногах. Да, повезло ей с соседкой, ничего не скажешь, снова подумала Марина. Потом со вздохом перевернулась на спину, полюбовалась самой большой трещиной на потолке и решила, что хочешь не хочешь, а вставать придется.
Утреннюю манную кашу она съела без аппетита, от хлеба с маслом отказалась, поскольку старый купальник был ей несколько тесноват. "Вот и хорошо, немного похудею", - утешилась она. В принципе, она и не была полной, хотя и немного округлилась за последние несколько лет, что ей, в общем-то, не мешало, но на пляже, конечно, хотелось выглядеть постройнее. Только не ради мифических поклонников, разумеется, тем более что еще накануне она успела приглядеться к местному контингенту, среди которого, даже на ее не слишком искушенный взгляд, не было заметно ничего сколько-нибудь стоящего.
Кристина, начавшая свои шумные сборы загодя, на завтрак явилась, когда Марина уже выходила из столовой. Они столкнулись в дверях, и соседка демонстративно отвернулась. Ну и штучка! Потом Марина еще пару раз видела ее на пляже. Та о чем-то беседовала с крепким мужичком в плавках звездно-полосатой расцветки американского флага, а потом - кто бы мог ожидать такого от подобной снобки! - с удовольствием позировала с желтым попугаем на плече перед пляжным фотографом, с утра до вечера таскавшимся по пляжу. К счастью, больше она на глаза Марине не попалась, и, чтобы продлить это удовольствие, Марина даже не стала после обеда подниматься в номер, а пошла в местный краеведческий музей.
В музее она полюбовалась этнографическим макетом из жизни первобытных аборигенов с электрическим костром и прочими атрибутами, дежурными позвонками мамонта, пыльными чучелами птиц и каменными наконечниками стрел. А также с немалым удивлением уяснила, что раньше на месте приморского городка была крепость, на которую сильно зарились турки и которая по этой самой причине переходила из рук в руки пять раз. Причем делалось это весьма оригинальным способом: сначала русские солдатушки - бравы ребятушки отбивали ее у противника, после чего царь-батюшка замирялся с восточными соседями и широким жестом отдаривал им оную крепость, а спустя год-другой все начиналось заново, постепенно превращаясь в национальный вид спорта.
После музея Марина двинулась на пляж, где загорала до ужина. Неудивительно, что после запеканки и чая ее отчаянно потянуло в сон. На ее счастье, соседки в номере не было, и Марина, скоренько приняв душ, нырнула в постель и мгновенно заснула. Спала она крепко и без сновидений, а проснулась сразу свежей и отдохнувшей. Потянувшись, посмотрела на соседнюю кровать и обнаружила, что та даже не разобрана. Похоже, зазнайка Кристина так и не пришла, ну и бог с ней! Марина умылась, подвела глаза карандашом, небрежно мазнула помадой по губам, открыла шкаф и застыла: все пл