Ну да, это я привык в своём уме полагать всё это богатство своим. А по факту имущество-то принадлежало моему отцу. И, судя по изменившемуся взгляду Руднёва, тот мигом смекнул, с каким именно Яковлевым ныне свела его судьба. Видать, даже находясь на отшибе, держал руку на пульсе. Оно и понятно. Дипломат он и есть дипломат, пусть даже носящий китель военно-морского офицера.
— Кази Михаил Ильич, капитан 2-го ранга в отставке и бывший управляющий «Балтийским железоделательным, судостроительным и механическим заводом» — сразу же следом за отцом сделал шаг вперед Кази, по случаю обряженный в форму капитана 2-го ранга, право на ношение которой сохранял на протяжении всех последних десятилетий. — Имею честь состоять при персоне его императорского величества Николая Александровича с целью доклада напрямую обо всех вопросах, касательство к которым нынче имею. — Выложил откровенно канцелярским языком свой главный козырь этот потихоньку прозревающий динозавр.
Да, да! Он так и продолжил негласно числиться при императорской персоне и третировать многих и многих в Министерстве финансов. Тот же Сергей Юльевич Витте, вплоть до своей отставки от министерской должности в конце лета 1903 года, боялся его, как огня, поскольку, помимо неплохого состояния, успел накопить за своими плечами ой как немало грешков финансового толка.
— Александр Евгеньевич Яковлев, — вот и моя очередь настала отрекомендоваться, как положено. — Сын своего отца! — кинул я красноречивый взгляд на папа́, дабы не возникло никаких вопросов.
Меня с собой на столь важную встречу, понятное дело, взяли лишь после того, как стребовали честное-пречестное благородное-преблагородное слово сдерживать свой колкий язык за зубами по поводу любой чужой бестолковости, что только сможет стать объектом моего внимания. Вот я и постарался быть максимально кратким, дабы не сорваться с цепи сразу же, в самом начале нашего общения. А то меня уже на подходе к крейсеру начало распирать от колоссального объема этих самых видимых даже невооружённым глазом бестолковостей. Так и хотелось крикнуть всем и каждому — «Да что же вы творите, ироды!».
— Капитан 1-го ранга Руднёв Всеволод Фёдорович, командир крейсера «Варяг», — поднялся тот ради приветствия со своего кресла и, подойдя к каждому из нас, пожал руку. Даже мою! Гражданско-шпаковскую! — Прошу присаживаться, — тут же нам было указано на стулья, что располагались вокруг солидных размеров стола. И это мы так-то были препровождены в командирский салон, а не в кают-компанию, где ещё можно было ожидать такую значительную площадь помещения! Да моя личная комната в нашей солидной квартире была раза в четыре меньше! Тут хочешь, не хочешь, а начнёшь задумываться о том, что кто-то действительно откровенно зажрался. И в данном конкретном случае этим кем-то, на удивление, был вовсе не я! — Чем обязан вашему визиту?
— Прежде чем озвучить своё предложение, нам бы хотелось узнать, было ли уже официально объявлено о начале войны между Россией и Японией, — не став терять время попусту, сразу же с места рубанул о главном Кази. Вот за что я этого динозавра уважал, так это за то, что он умел. Умел вот так вот обходиться без всевозможных лишних расшаркиваний, когда это действительно было необходимо.
— Нет, господа. Я не получал подобных сообщений ни от нашего посланника в Корее, ни от представителей японского флота, — посверлив с полминуты задумчивым взглядом всю нашу честную компанию, всё же соизволил слегка пооткровенничать с нами Руднёв. Скорее всего, лишь из-за присутствия тут Михаила Ильича, поскольку на нас, на Яковлевых, он имел полное право забить огромный болт. Мы с папа́ в военно-морской иерархии страны нынче не котировались вовсе, не смотря на все наши многие миллионы. — Хотя «Кореец» при попытке покинуть сегодня порт, оказался атакован японскими миноносцами и с трудом увернулся от трех выпущенных по нему самоходных мин. Но я до сих пор жду объяснений от старшего офицера японцев по данному инциденту.
— Как раз по этому поводу мы и испросили дозволения на встречу с вами, Всеволод Фёдорович, — кинув на меня хмурый взгляд, продолжил свою речь Кази, как наш самый главный и пробивной таран. — Есть основание полагать, что в ближайшее время вам будет вручено соответствующее послание, а также ультиматум о сдаче кораблей, либо выходе на бой. В связи с этим мы просим вас, как старшего по званию, принять нас в свои ряды в качестве добровольцев. Принять не одних, а вместе с нашими боевыми кораблями.
— Вместе с боевыми кораблями? Я не ослышался, господа? У вас имеются в порту собственные боевые корабли? — сказать, что Руднёв оказался сильно удивлён, значило не сказать ничего. И его можно было понять. Его крейсер находился тут уже с месяц и никого, кроме стационеров прочих государств, видеть здесь ему не доводилось.
— Вы не ослышались, Всеволод Фёдорович, — тем временем степенно кивнул Михаил Ильич. — В настоящее время господа Яковлевы располагают здесь четырьмя новейшими 30-узловыми минными катерами, каждый из которых способен нести на борту по две полноразмерных самоходных мины.
— Именно так и есть, — согласно кивнул папа́, стоило только в него впериться вопросительному взгляду командира крейсера. — Только, прошу, не спрашивайте, как и почему мы здесь находимся с такой техникой. Просто примите, как данность, что она имеется в наличии, и мы готовы передать её по дарственной Российскому Императорскому Флоту. То есть под ваше начало, как старшего офицера нашего флота на рейде Чемульпо.
— Это весьма неожиданное предложение, — явно не зная, что ответить, принялся тянуть время Руднёв, скорее всего, прогоняя сейчас в своей голове десятки, а то и сотни вариантов о том, к чему подобный акт дарения может привести. И человека можно было понять. Без приказа сверху он не мог принять самостоятельное решение о действиях даже своих кораблей в условиях повисшего в воздухе международного напряжения! Что уж было говорить о нас — залётных. — Я весьма польщён вашим рвением оказать посильную помощь отечеству в столь сложный момент. Правда, я не уверен, что она нам пригодится. К тому же среди членов экипажей «Варяга» с «Корейцем» вряд ли найдутся люди, способные управлять вашими катерами. Я ведь правильно понимаю, что они оборудованы новейшими бензиновыми моторами?
— Совершенно верно. Они оборудованы новейшими двигателями внутреннего сгорания, что делает их достаточно незаметными в минных атаках, особенно в ночное время. Ведь никаких дымов и искр из их труб никак не сможет вырваться наружу. Их попросту нет, как и самих торчащих вверх труб. — Описал папа́ в двух словах самое видимое превосходство наших катерков. — А что до тех, кто может ими управлять, то мы располагаем своими перегонными экипажами — по 3 человека на каждый катер. Так что с вашей стороны не потребуются столь узкоспециализированные специалисты. А вот кто, несомненно, будут нужны, так это минные офицеры и минёры из числа нижних чинов. Ведь если катера у нас имеются, то минного вооружения на их борту нет вовсе. Все возможности для пуска мин есть, а самих мин нет. Зато эти самые мины есть у вас. И, как я понимаю, в более чем достаточном для нас количестве.
— Дюжина. На «Варяге» имеется дюжина полноразмерных самоходных мин. Плюс ещё четыре более коротких катерных, — принялся рассуждать вслух Всеволод Фёдорович, кидая при этом вопросительные взгляды, то на моего отца, то на Кази.
— Плюс что-то, несомненно, должно быть на «Корейце», — словно тот змей искуситель, принялся согласно кивать тому папа́. — А это, как минимум, две боевые загрузки для всех четырех наших катеров. Плюс пара мин ещё останется. И ведь ночь впереди ожидается длинная…
— Да. Это так. Но, как мною уже было сказано, я не располагаю какой-либо официальной информацией о начале войны между нами и японцами, — очень вежливо и дипломатично ответил нам — «нет» этот перестраховщик. — Тем не менее, я буду иметь ваше предложение в виду и как только ситуация прояснится, непременно дам вам знать.
Вот так вот в полной мере нами всеми и была профукана великолепная возможность пощипать японский флот в наиболее благоприятное для нас ночное время суток.
А уже в 10 часов утра 9 февраля 1904 года Руднёв наведался к нам на паровом катере собственной персоной с предложением, от которого уже мы никак не могли отказаться. Ставки были сделаны, ставок более не принималось.
[1] РИФ — Российский Императорский Флот
Глава 4Стрельба по лисам. Часть 2
Понятно, что аврал со срочной погрузкой нам торпед вызвал очень нездоровое шевеление на стоявших относительно недалеко английском, итальянском и французском крейсерах. Казалось, что все их команды, до самого последнего матроса, вывалили на верхние палубы своих кораблей, чтобы иметь возможность понаблюдать, как с трёхэтажным матом, разносившимся далеко над спокойной водной гладью рейда, на облепившие «Варяга» с обоих бортов катера одновременно перегружают самоходные мины. Между прочим, не пушинки какие! А почти по полтонны весом каждая!
Японцы нам в этом деле уже никак не могли помешать, поскольку к этому моменту все их корабли, остававшиеся на ночь в Чемульпо, снялись с якорей и ушли готовить нам очень тёплый приём. Прям очень тёплый! Можно даже было сказать — с огоньком! А до берега, где уже вовсю хозяйничала японская армия, было всё же далековато. Мы ведь стояли на глубоководном рейде, а не у самых пирсов, к которым при отливе могли пристать лишь суда с небольшой осадкой.
Одновременно с этим действом нас — гражданских лиц, принимали на флот в качестве временного вольнонаёмного гражданского персонала. Ага! Коками и официантами, ё-моё! Аж 12 человек разом! Что, впрочем, учитывая размеры катеров, на которых нам надлежало служить, было вполне приемлемым вариантом.
Уж что-что, а вскрыть ножом банку консервов и передать ту голодному матросу я бы смог с закрытыми глазами. Ну, может быть, ещё колбаску с сыром и хлебушком нарезать сподобился бы. И это было вообще единственное, что я смог бы сделать ножом, находясь на военно-морской службе. Чай не Стивен никакой не Сигал, чтобы всяких плохишей валить налево и направо тесаками. К тому же тут японцы со своими обожаемыми мечами в противниках! Тут, тесаком особо н