Если с машиной что-то случится и мы остановимся здесь, у нас будут большие проблемы, потому что за столько часов поездки мы видели на дороге лишь один легковой автомобиль и пару фур. Это место – самое бездонное нигде, без единого дорожного знака или простой вехи на обочине, указывающих на то, где мы находимся.
Неожиданно из темноты появляются два примитивных сооружения – справа и слева от дороги. В слабом желтом свете двух фонарей мы видим тянущуюся перед ними изгородь из колючей проволоки. Девушка в униформе и меховой шапке подходит к машине и вежливо просит нас предъявить паспорта. Она, внимательно рассматривая, листает их, затем просит нас пройти за ней в маленький домик-офис, тот, что справа.
Я дергаю Серджио за рукав и шепчу ему:
– Это что, таможня? Но мы же в Молдове!
Он качает головой и улыбается. Он говорит, чтобы я не волновался, все будет в порядке. Он хорошо знает эти места, поскольку живет здесь уже пять лет и у него, 42-летнего, здесь есть молдавская подружка, которой 19. Я интегрировался, говорит он и смеется. У него офис в центре города и нужные связи на таможне, что является обязательным условием для работы здесь. Он знаком с некоторыми политическими шишками и пользуется уважением и доверием владельцев текстильных фабрик – тех самых, ради которых я сегодня приехал из Италии с поручением установить контакты.
– Да-да, мы на границе, – говорит он. – Они должны нас зарегистрировать, выполнить все формальности… штампы, бумажки. Это займет пять, максимум десять минут.
Ладно. Это ничто по сравнению с теми 45 минутами, которые потребовались для пересечения границы между Румынией и Молдовой. Но здесь-то что за граница?
Девушка в форме дает добро, все в порядке, нас пропускают. Мы возвращаемся на дорогу. И пересекаем границу. Но, судя по всему, мы все еще в Молдове! Серджио, не переставая улыбаться, качает головой.
Нет. Это такая граница – официальная демаркационная линия, проведенная на востоке Молдовы на всех картах.
Хотя дорога стала лучше. Более обустроенной, чистой и ухоженной. Появились фонари, освещая ее через четкие интервалы. Изменился и пейзаж, он выглядит менее пустынным. Заснеженные деревья, несколько домов.
– Ты можешь мне объяснить, что это за место? – спрашиваю я Серджио.
– Приднестровье. Мы въехали в Приднестровье, территорию за рекой Днестр.
– И что это за страна такая? Это что, шутка?
То, что это не шутка, я понял метров через 200–300 после того странного пограничного пункта, где меня зарегистрировали.
Не шутка. Я понял это по тому, что на границе, которую мы сейчас пересекаем, стоят русские солдаты.
Мафия, оружие и Prada
Мы приехали в гостиницу. 100 долларов в день – месячная зарплата ее служащего. На парковке отеля несколько машин, в основном со швейцарскими номерами, диковинка. Да, здесь нет аэропортов… Проходя через ресторан, я слышу чей-то разговор. Я южанин и четко различаю акцент своей страны: это калабриец! Но что, черт возьми, делает человек из Калабрии за 3 тысячи километров от Джоя Тауро в таком месте? Турист? Боюсь, что ответ у меня уже есть. Я ужинаю в номере: мясо со спаржей и греческим салатом, и вскоре после этого падаю на кровать смертельно уставшим.
На следующее утро я открываю для себя город Тирасполь, столицу Приднестровья.
150 тысяч жителей, мало машин, несколько магазинов, здания в так называемом архитектурном стиле бывшего СССР, несколько высокоэтажных домов, может быть, даже без лифта; много одноэтажных, в хорошем состоянии (а мы в центре!); на площадях несколько монументальных статуй Ленина и изредка каменные Красные звезды.
На улицах много женщин за 50 в местной доперестроечной одежде, очень мало мужчин. В целом атмосфера запустения. Я дохожу до моста через Днестр и вынужден закрыть нос рукавом из-за вони, исходящей от медленно текущей мутной воды: десятилетия химических сбросов превратили ее в открытую канализацию.
Все Приднестровье – это полоса земли шириной в среднем 20–30 километров и длиной около 250 километров, расположенная между Молдовой и Украиной. Официально этого государства не существует, оно не признано ни одной международной организацией, и ни одна страна мира не желает признавать его. Тем не менее оно есть.
Шериф – название главной компании в этой маленькой стране. Она работает на территории Приднестровья со всеми возможными и невозможными международными ответвлениями. Управляет всеми законными предприятиями, включая несколько автосалонов, сеть супермаркетов, торгующих импортными продуктами питания, абсолютно всеми автозаправочными станциями, имеет телевизионную и телефонную компании, футбольный клуб и стадион.
Стадион – очень современное сооружение, единственное новое во всем городе, стоимостью 200 миллионов долларов, построенное для местной команды – тираспольского футбольного клуба Шериф.
Все местные компании прямо или косвенно связаны с компанией Шериф, оборот которой достигает четырех миллиардов долларов в год.
Если говорить коротко, то Приднестровье – это территория в центре Европы. Люди, часто посещающие эту страну, – богатые международные клиенты, которые приезжают сюда тратить и инвестировать.
Большой плюс этого места – налоговое бремя здесь составляет всего восемь процентов. Учитывая экономические выгоды для тех, кто здесь признается своим, можно смело заниматься бизнесом.
Мой краткий рассказ об этом райском уголке мира для того, чтобы вы представляли, куда меня заслал мой начальник. И еще одна маленькая отсылка перед тем, как перейти к главному. Она заключается в том, что здесь очень дешевая рабочая сила. В последнее время здесь бурно развивается обрабатывающая промышленность и проявляется большой интерес к производству одежды: в последние четыре-пять лет некоторые очень престижные бренды с маркой Made in Italyначали размещать здесь свои предприятия.
Здесь есть Armani, есть Prada, есть Moncler…
Ну а теперь я поясню, кто я такой и что я здесь делаю.
Меня зовут Джузеппе Иорио, я технический специалист швейной промышленности и работаю на люксовые бренды.
Я курирую развитие производства и в данный момент нахожусь в Тирасполе по поручению небольшой международной компании Ittierre, которая создает, производит и продает оборудование для Versace, Dolce & Gabbana, Ralph Lauren, Karl Lagerfeld, Tommy Hilfiger, Roberto Cavalli, John Galliano, Ferré, Costume National и, наконец, последней марки класса люкс, которую Ittierre недавно взяла на борт, подписав с ней договор, – Ermanno Scervino.
Ermanno Scervino – это дорогой и перспективный дом моды, принадлежащий двум пожилым флорентийским дизайнерам Эрманно Даэлли и Тони Шервино. Он расположен в прекрасном и спокойном регионе Кьянти, всего в нескольких километрах от Флоренции. Их слова, сказанные во время интервью и определяющие их творческое кредо, я помню очень хорошо:
– Мы находимся в контакте с природой, здесь живут зайцы и щебечут птицы. Здесь нам комфортно, мы работаем над нашими коллекциями и отдыхаем, что еще нужно для творчества?
Эти слова стоит помнить, читая то, что написано дальше.
Эти два маэстро моды решили создать коллекцию пуховиков, которая должна быть такой же красивой и изысканной, как и они сами. Мы приобрели у них лицензию, то есть подписали договор с флорентийским домом моды на управление, производство и продажу коллекции. Ittierre будет периодически выплачивать этой парочке роялти, к тому же авансом.
Была лишь одна проблема. Коммерческие структуры, те самые, которые должны сбывать эти артефакты, не очень хотят принимать идею о том, что предметом роскоши следует считать то, что сделано из материалов и с использованием трудозатрат, которые, по крайней мере, адекватны.
Я хорошо помню встречу в доме моды Ermanno Scervino. Там присутствовали все сотрудники компании, я попросил слова и, прокашлявшись, сказал:
– Мне кажется, что стоимость пошивочных работ несколько завышена…
На это Тони Шервино развел руками и ответил с элегантной улыбкой:
– Ребята!.. Ребята, шейте где хотите, лишь бы это стоило дешево.
Принцип номер один: минимум затрат – максимум коммерческого результата.
И вот некий директор моей фирмы, от которого я завишу, решил, что нужно сэкономить средства на производстве престижных пуховиков, а конкретно – на оплате труда. И вот я здесь. В богом забытом Приднестровье. В этом раю, имеющем мало общего с тихими холмами Кьянти, местом происхождения рассматриваемого продукта, который по вышеуказанным причинам, вполне вероятно, можно будет производить здесь.
В десять утра Серджио сопровождает меня на главную швейную фабрику Тирасполя и, следовательно, всего Приднестровья, Intercentre Lux.
Intercentre Lux буквально означает Центр роскоши. И на самом деле, набор услуг, предлагаемый им мошенникам Made in Italy, всеобъемлющ: от производства до дизайна моделей. Я не оговорился, потому что Джорджио (Armani), Миучча (Prada) и Ремо (Ruffini-Moncler) уже не довольствуются производством здесь продукции под своими марками, но и планируют создание и разработку дизайна на месте, ибо это удешевляет конечную стоимость изделия! Вот он – новый тренд творцов Made in Italy, а уж эти творцы – известные мастера зачинать тренды!
Серджио специализируется на контактах именно такого рода, его профессия – посредничество, в просторечии – сводничество, за комиссию от приднестровских предприятий. В основном он устанавливает контакты с предприятиями, производящими одежду в Италии, и по поручению заказчика ведет все дела: от поиска заказов и их размещения до пошива и сбыта продукции.
Эта фабрика производит в основном верхнюю одежду, и в нее вложен смешанный капитал, частично принадлежащий здешним мафиози, частично (надо же!) американским компаниям. Так бывает почти всегда: грязные деньги и чистый капитал сливаются в едином потоке инвестиций и в итоге уже нельзя отличить