Мое волнение перерастает в страх. Сердце обрывается от мысли, что испытываю его из-за Алекса. По сути, чужого мне человека.
— Так и как вы начали встречаться? Тебе предложил Алекс? И долго ты думала от меня это скрывать? Ни одной фотографии в течение пары месяцев, Марта!
Вопросы не вовремя.
Я сосредоточена на происходящем на экране. В какой-то момент режиссер трансляции улавливает мои желания и снова показывает Эдера крупным планом. Ведущий перечисляет заслуги Алекса, количество побед, взятых поулов и еще какие-то значимые цифры.
Его глаза темно-серого цвета, взгляд сосредоточенный. Алекс чувствует и смотрит прямо в камеру. И на меня. Подмигивает. Мне. И резким движением опускает визор.
Я знаю, что сейчас ему очень страшно.
Глава 9Алекс
Когда я еще не родился, мой отец решил: если у него будет сын, то он будет гонщиком номер один. Уже в пять лет я был записан в известный картинговый клуб Австрии. Тренировки — каждый день. Помимо этого — бассейн, теннис, фортепиано, репетиторы по английскому пять раз в неделю.
А мне нравились дома. Как так можно было по кирпичикам и досочкам сложить что-то большое, красивое, чтобы стать произведением искусства?
И ненавидел все, что связано с машинами и скоростью. Я боялся и противился этому, как мог. Пока не понял, что все это бесполезно. Если то и дело стучать теннисным мячом о стену, ты разломаешь ее скорее, чем разубедишь моего отца сделать из меня великого гонщика.
Пришлось принимать и жить чужими желаниями.
Со временем я разобрался со строением формульного болида, взрастил в себе упертость и непоколебимость.
Стать архитектором осталось детской глупостью.
Куда сложнее дела обстоят со страхом… Каждый раз, когда сажусь в кокпит, чувствую горячий мешающий мне сгусток между лопаток.
Я просто принимаю, что, возможно, проживаю последние минуты. Страшно, душно, кровь застывает. Показывать нельзя, как и говорить об этом вслух.
Но стоит подумать, что ничего, по сути, меня в этой жизни и не держит, становится капельку легче. Разбиваться по-прежнему не хочется, но нога уверенно наклоняет педаль газа в нужный момент до предела.
Любовь ощущается так же. На пределе своих возможностей взлетаешь стрелой. Душа кричит, сердце, ломая ребра, выбрасывается из тела. И ты мчишь, как заряженный несуществующим, но мощной энергией.
— Радио-чек, Алекс, — из гарнитуры голос моего гоночного инженера Сэма.
Поворачиваю голову вправо — Тимур Сафин. Четвертый сезон ничего не меняется. Его болид красный, мой — черный. Мы соперники, и я Тима терпеть не могу.
Когда он взял чемпионство в позапрошлом сезоне, отец не разговаривал со мной месяц. Я его разочаровал…
«Второе место только для бездарных». Эти слова врезались в память и не хотят исчезать.
— Раз, два, три. Сэм? — отвечаю, отвернувшись от Тима.
— Save (англ.: принято).
Первая гонка сезона всегда особенная. Все внимание на двадцать машин и на двадцать гонщиков. Любой косяк, и ты в аутсайдерах.
Поэтому, если кто-то думает, что Алекс Эдер непрошибаемая на эмоции скала, чертовски ошибается.
Гаснущие огни уже не вызывают паническую атаку, с которой справлялся один, сидя за рулем машины, способной к разгону до трехсот пятидесяти километров в час. Однако волнение за предстоящие пятьдесят восемь кругов пульсирует в каждой конечности. И тоже ведь не будешь откровенничать об этом на камеру. Или с кем-то… Наоткровенничался уже.
— Через два круга в боксы, — Сэм всегда говорит ровно, спокойно. Это своего рода помогало успокаиваться и мне.
— Сафин?
Он вырвался вперед.
Еще тестовые заезды показали умопомрачительную скорость «вороных коней».
— Возможно, он будет оставаться на треке максимально долго.
Может, и нам стоит?
Я не передаю эту информацию Сэму. Несколько лет мы доверяем друг другу даже в таких тонких моментах, как стратегия. Да и радио прослушивается. К чему нам это, да?
— Что по шинам? — Сэм считал мое «молчание».
— Левая передняя выглядит хуже, чем правая.
Снимаю пленку визора. Перед глазами только трек. Длинная дорога, уходящая то вправо, то влево до тошноты. Гул мотора въедается в кожу как машинное масло.
— Box, box, — передает после одиннадцатого поворота.
После четырнадцатого заезжаю на пит-стоп, сбрасывая скорость. Мне меняют шины и с визгом новых покрышек стартую и возвращаюсь на трек.
Мышцы шеи затекают. Руль кажется неуправляемым.
Мне нужно как можно скорее вырваться вперед, чтобы смочь обойти Сафина. В этот раз и он не первый, но внутренне я веду борьбу не только за звание чемпиона, но и лично с Тимуром.
В борьбе за место в тройке начинаю сходить с ума.
Гоню. Машина взлетит сейчас. Торможения резкие, поздние. Трасса необгонная. Кто-то скажет, что и сама гонка скучная, когда нет зрелищ. Все равно.
Однажды Сафин вынес меня с трассы, потому что я лидировал. Тогда я думал, вот и конец. Теперь если я догоню и возникнет ситуация: либо его победа, либо двойное поражение, я выберу второе.
— Три круга до конца.
Резина убивается быстрее, чем рассчитывали.
— Каков отрыв от Сафина?
— 0,8. Зона ДРС через три поворота.
Вижу «красную задницу» Тимура. Думаешь, дотянешься, стоит еще чуть поднажать. Но это так не работает.
— На хвосте Васкес. Будет атаковать.
Резина из-за моих яростных атак и немыслимой скорости мертвая. Понимаю, что сохрани я сейчас ресурсы, буду третьим. Начало сезона неплохое. Подиум, очки, шампанское.
Но Алексу Эдеру этого мало.
Открываю крыло и пробую атаковать Сафина на пределе своих возможностей. Кричу, когда никто не слышит. В этом прелесть скорости и рева мотора. Ору, что есть силы, до треска в гортани и хрипов в легких.
Не получается догнать. Чего-то не хватает. Удачи, в которую он так яростно верит? Сафин всегда был немного чудным.
Вторая атака.
Васкес поджимает, и я слышу предупреждение Сэма по радио.
Плевать.
Газ.
Если подстроиться прямо под болид «Феррари», есть возможность воспользоваться слипстримом (от автора: зона «грязного» воздуха позади, движущийся машины. Преследующие болиды в нем преодолевают меньшее сопротивление и могут достигать большей скорости) и обогнать.
Шум толпы громче заведенных болидов.
Из-под машин искры от скорости и перепадов поверхности дороги.
— Последний круг, Алекс. Не упусти P3 (от автора: третье место по результатам гонки).
Не-ет!
От злости трясутся руки.
Сафин отрывается от меня. Его шины в лучшей сохранности, чем мои. И над этим надо будет поработать.
Атаки Васкеса раздражают. Как зуд мошкары над ухом перед сном.
— Отрыв от «Феррари» секунда. Теперь не дай себя обойти.
Чертов Васкес! Не защищайся я от него, может, и хватило бы сил у болида «наступить на горло» Сафину!
Пульс адски жарит виски. Все тело горит огнем.
— Майк первый, Тимур второй, ты третий, Алекс. Это здорово. Ты молодец. Шикарная гонка. Спасибо тебе за проделанную работу.
— Ни хера не здорово.
Выключаю радио.
Выходить из болида и идти за награждением нет никакого желания. Вынужден подчиниться правилам и даже поздравить Майка с Тимуром.
Позорное третье место… Интересно, что на это скажет отец, если второе-то место уже для бездарных?
— Разрешишь войти? — Марта входит, когда своего разрешения я не давал.
Она осматривает мою скромную комнату отдыха, а я ее в этот момент. Девчонка боится встретиться со мной взглядом.
— Ну что, целоваться не пришлось, — разваливаюсь на кровати. Здесь умещается только один человек. Марта остается стоять. Под этим углом ее грудь кажется на пару миллиметров больше.
— Мне жаль.
Ее глаза расширяются. Она напоминает мне едва вылупившегося цыпленка, который мечтает стать породистой курицей, но по факту его зажарят в возрасте двух месяцев.
— Что не поцеловала?
— Что ты проиграл. В смысле… Я болела, чтобы ты был первым, но третье место это же…
— Провал, — бесит. Или так: «Бе-есит, сука!»
Кровать поскрипывает, когда я поднимаюсь с нее и беру со столика оставленный телефон. На нем неотвеченное сообщение.
— Алекс, если тебе нужно дружеское плечо, — сбивается.
Спиной чувствую, Марта краснеет еще больше. С одной стороны, это забавно. Реакции людей меня всегда забавляли. Но с другой, не хватало, чтобы все переросло в какую-то любовь. Это может испортить сделку.
На экране высвечивается звонок от Серены.
Сердце ломает ребра. Я выпадаю из пространства. Все, что говорит мне девчонка, — бессмысленный бред.
Серена… Жена брата. Запретна, желанна, любима.
— Оставь меня одного, пожалуйста, — прошу, глядя на то, как мигает экран родным именем. Замираю, мальчишкой себя чувствую восемнадцатилетним, когда с ней был.
— Я хотела поддержать тебя, — говорит невнятно и неуверенно. Такое всегда раздражало в людях.
Бросаю огненный взгляд на свою фиктивную девушку. Волосы в хвост зачем-то забрала. По рукам ползут мурашки, и она пробует их стряхнуть, проводя ладонями по плечам.
Зверек, не иначе. И какая на фиг модель? Не удивительно, что ничего из нее не вышло.
— Твоя поддержка внутри этих стен не требуется, Марта.
Она продолжает стоять истуканом.
Да черт бы ее побрал! Пусть валит отсюда немедленно!
— Выйди. Пожалуйста, — прерываясь на короткий вдох, прошу. Или девчонка оглохла?
Марта виляет взглядом от меня к телефону. Сдерживаюсь из последних сил.
— И-извини, — шепчет.
Могу поклясться, что видел ее влажные глаза перед тем, как она закрыла за собой дверь.
И нет, я не чувствую за собой вины.
Серена продолжает звонить. Невольно улыбаюсь, потому что она всегда была настырной и добивалась своего. Жаль, этого не хватило для нас.
— Привет, — говорю, поворачиваясь. Хочу убедиться, что я вправду один.