– Да их каждый вечер здесь полным-полно, – проворчал бармен, – и всегда им нужно одно и то же. Неугомонные. Вы знаете, что означает это слово – «неугомонные»? Это как раз то, что здесь происходит.
– Да, у вас тут настоящее столпотворение, – согласился Карелла.
– Столпотворение? Точно, так оно и есть. Столпотворение. И мужчины, и женщины. Но в основном мужики. Хотя и бабы приходят за тем же самым, понимаете? Впрочем, чтобы одной пойти в такой бар, женщине требуется гораздо больше смелости, даже если это место, куда все ходят с одной целью – с кем-нибудь познакомиться, понимаете? Смелости. Вы знаете, что это означает?
– Знаю, – кивнул Карелла.
– А взять, к примеру, вас, – продолжал бармен. – Ведь вы здесь тоже для того, чтобы подцепить какую-нибудь девчонку, верно?
– В основном я здесь для того, чтобы выпить пива и отдохнуть, – усмехнулся Карелла.
– Отдохнуть? В таком грохоте? С этой чертовой рок-музыкой? С таким же успехом можно было отдохнуть на передовой во время войны. Вы на войне-то были?
– Был.
– Да, та еще была война, – важно кивнул бармен. – Нынче какую войну ни возьми – сплошное дерьмо. Но вторая мировая... – Тут он усмехнулся с видом знатока. – Это была славная война! Славная! Понимаете?
– Понимаю.
– Извините, клиент в другом конце стойки, – буркнул бармен и отошел.
Карелла отхлебнул пива и посмотрел в окно. На улице густо повалили первые хлопья снега. Великолепно, черт возьми, недовольно подумал он и взглянул на часы.
Обслужив клиента, бармен вернулся.
– А чем вы занимались во время войны?
Карелла ухмыльнулся.
– В основном валял дурака.
– Нет, серьезно.
– Служил в пехоте.
– А кто не служил? В Европе были?
– Да.
– Где?
– В Италии.
– В боях участвовали?
– Немного. Слушайте... что, если мы немножко поговорим насчет того, чтобы с кем-нибудь познакомиться?
– И вы туда же? Впрочем, здесь об этом только и говорят.
– Я рассчитывал встретить здесь одну девушку...
– Кого?
– Ее зовут Сэди Коллинз.
– Ну да, – хмуро кивнул бармен.
– Вы ее знаете?
– Кто ж ее не знает!
– Вы ее здесь не видели в последнее время?
– Нет. Раньше она частенько сюда заглядывала, но я не видел ее уже несколько месяцев. А что вам от нее нужно? Побаловаться с ней хотите?
– А что? С ней какие-то проблемы?
– Знаете, что я вам скажу? Сначала я думал, что она проститутка. Однажды я чуть не вышвырнул ее отсюда. Боссу не нравится, когда здесь болтаются шлюхи.
– Ас чего вы взяли, что она проститутка?
– Уж больно напористая. Понимаете, что это означает? Обычно она являлась сюда в таком костюмчике... снизу вот посюда, а сверху вот досюда. – Бармен показал. – Прямо скажем, довольно круто, даже если учесть, что носят в наше время. Она была готова к действию, понимаете? Продавала все, что имела.
– Ну, большинство женщин всегда стараются...
– Нет-нет, давайте не будем! Она была совсем непохожа на большинство женщин. Она приходила, выбирала себе мужика и охотилась за ним так, будто в полночь наступит конец света. Вся из себя деловая, точь-в-точь как проститутка, разве что цену не назначала. Она четко знала, чего ей нужно, и действовала напрямик – бац! – и все тут. И я почти всегда мог точно предсказать, кого она подцепит, еще до того, как она сама это решит.
– Откуда такая точность?
– Всегда мужики одного и того же типа.
– Какого?
– Во-первых, это всегда были здоровенные парни. У вас бы с ней не было ни малейшего шанса, вам просто повезло, что ее здесь нет. Не то чтобы вы коротышка, поймите меня правильно, но Сэди обожала гигантов. Понимаете, гигантов! Вот это был ее тип. Гигантские подлые бугаи. Все, что надо было сделать, это оглядеть бар повнимательнее и высмотреть самого громадного, самого гнусного сукина сына, и можно было смело биться об заклад, что именно его-то Сэди и подцепит. Знаете что?
– Что?
– Я рад, что она сюда больше не ходит. Она меня нервировала. В ней было что-то такое... не знаю. – Бармен покачал головой. – Она была какой-то... неотступной. Понимаете, что это означает? Неотступная?
Клинг проводил Нору до квартиры и после уже ставшего ритуальным прощания (скромное рукопожатие и вежливое «Спасибо, я прекрасно провела время») спустился на лифте на первый этаж, размышляя, как ему быть дальше. Он больше не верил в существование ее приятеля-врача (черт возьми, в последнее время у него сплошные неприятности с девушками и их приятелями-врачами), но в то же время был вынужден признать, что в ее жизни был какой-то мужчина, чью личность по каким-то непонятным причинам Нора предпочитала хранить в тайне. Клинг не признавал анонимного соперничества. Он подумал: а может быть, в отношениях с Норой больше подошел бы «блицкриг»? Телефонный звонок, едва он вернется домой, утром еще один, дюжина роз, телеграмма, еще дюжина звонков, еще дюжина роз – весь этот глупый юношеский напор, цель которого – убедить девушку, что кто-то безумно в нее влюблен.
Гм-м, а действительно ли он так уж в нее влюблен?
Пожалуй, нет.
Тогда к чему все эти бешеные усилия? Он вспомнил, как читал в одном журнале, что когда мужчина и женщина разводятся, то обычно во второй брак раньше вступает мужчина. То, что было у него с Синди, в какой-то степени напоминало супружеские отношения, и этот неожиданный разрыв... Впрочем, было бы глупо считать это браком, но то, чем у них это кончилось, – а он не сомневался, что у них все кончились, – очень походило на развод. В таком случае его настойчивые ухаживания за Норой были всего лишь реакцией на разрыв с Синди и...
Черт возьми, стоит достаточно долго пообщаться с психологами, и начинаешь, совсем как они, все раскладывать по полочкам!
Клинг вышел из лифта, быстро пересек вестибюль и открыл дверь подъезда. На улице шел настоящий снегопад. Когда они с Норой десять минут назад подъезжали к дому на такси, в воздухе кружились лишь редкие снежинки. Снег падал густыми хлопьями, а ледяной ветер непрерывно закручивал их в колючие злые вихри, которые секли лицо и со свистом уносились в темноту. Он пригнул голову и, засунув руки в карманы пальто, направился в сторону освещенного проспекта к конце квартала. Он почти утвердился в мысли, что ни в коем случае не должен больше встречаться с Норой Симонов и даже звонить ей, когда из ближайшего подъезда вышли трое мужчин и преградили ему дорогу.
Клинг поднял голову слишком поздно.
Из снежной пелены вылетел кулак, со страшной силой ударив его в лицо и отшвырнув к стене дома. Двое нападавших схватили его за руки, которые он так и не успел вытащить из карманов, а третий, оставшийся стоять перед ним, еще раз двинул ему в лицо кулаком. Голова Клинга запрокинулась назад, и он почувствовал, как у него из носа брызнула кровь.
– Держись от Норы подальше, щенок, – прошептал боксер и обрушил град ударов на грудь и живот Клинга. Тот безуспешно пытался вырваться, но, по мере того как время шло, его силы таяли, сопротивление слабело, а ноги начали подгибаться. Двое продолжали заламывать ему руки назад, а третий неутомимо молотил Клинга короткими резкими апперкотами, пока ему не захотелось изо всех сил закричать, потом умереть... а потом он впал в долгожданное забытье и уже не почувствовал, как его, истекающего кровью, выпустили и швырнули на снег.
Глава 12
– Ну ладно, – недовольно проворчал Бернс, – мой сотрудник угодил в больницу. Может, ты объяснишь, что за чертовщина там произошла?
Во вторник утром кабинет лейтенанта был залит лучами солнца.
Буря кончилась, и после того, как по улицам прошлись снегоочистительные машины, вдоль тротуаров вытянулись длинные высокие сугробы. До Рождества оставалось всего четыре дня, температура была минусовая, и было ясно, что если городской смог не одержит победу, то к двадцать пятому город по-прежнему останется белым.
Детектив Артур Браун был черным. Шесть футов четыре дюйма ростом, он весил двести двадцать фунтов и обладал могучим телосложением и мышцами боксера-тяжеловеса. Стоя перед столом лейтенанта, он только пожал плечами, и его глаза сверкнули на солнце.
– Я думал, что ты следил за Флетчером, – сказал Бернс.
– Следил, – подтвердил Браун.
– Но ведь Флетчер и эта девушка живут в одном доме! На Клинга напали, когда он выходил из дома. Значит, если ты следил за Флетчером...
– Я следил за ним со вчерашнего вечера, с семнадцати ноль-ноль, когда он вышел из конторы. – Браун полез в карман пиджака. – Вот расписание. Я не возвращался на Сильверман-Овал до начала первого, а к тому времени Берта уже увезли в больницу.
– Дай-ка взглянуть. – Бернс взял у Брауна листок с машинописным текстом и молча начал читать.
Результаты наблюдения за Джеральдом Флетчером
Понедельник, 20 декабря
16.55 – сменил детектива Капека у дома по адресу: Батлер-стрит, 4400. Подозреваемый вышел из дома в 17.10, сел в машину и поехал домой по адресу: Сильверман-Овал, 721. Вошел в подъезд в 17.27.
19.26 – подозреваемый вышел из дома, направился на юг, потом вернулся, поговорил со швейцаром и дождался, когда тот подгонит его машину. Приехав на Норт-Крейн, 812, припарковал машину и вошел в дом в 20.04.
20.46 – подозреваемый покинул дом 812 по Норт-Крейн в сопровождении рыжеволосой женщины лет тридцати в черном меховом пальто, зеленом платье и зеленых туфлях (приблизительные рост и вес – 5 футов 6 дюймов, 120 фунтов). Сели в машину и поехали в ресторан «Рэндольф» (Харроу-стрит, 127).
Ведущий наблюдение (чернокожий) пытался занять столик в ресторане, но ему было сказано, что столы обслуживаются только по предварительным заказам, и он был вынужден ждать в машине до 21.05.
Бернс поднял голову.
– Что это за ерунда насчет предварительных заказов? Там что, было полно народу?
– Нет, но...
– Арти, мы можем прижать их с правами человека?
– Сначала надо доказать, что они их нарушили.