Путь археолого-этнографического отряда Тувинской экспедиции Института этнографии АН СССР в один из жарких летних дней 1959 г. лежал в долину р. Алды-Ишкин. Почти плоский и однообразный степной пейзаж Западной Тувы, лишь кое-где иссеченный линиями арыков, постепенно сменили холмистые предгорья Западного Саяна. Преодолевая подъем, машина медленно поднималась к урочищу Кокэль. Справа и слева от дороги виднелись невысокие, но огромные по площади каменные насыпи неправильных очертаний, а рядом с ними в нескольких местах- небольшие, поросшие травой округлые курганы. Осматривая этот обширный могильник, исследователи обнаружили здесь помимо курганов древнетюркские оградки и любопытное каменное изваяние тюркского воина в латах, как бы стерегущего вечный покой усопших. Отряд приступил к раскопкам. Результаты исследования могильника Кокэль превзошли все ожидания. Здесь были открыты и тщательно изучены памятники скифского времени, огромные курганы-кладбища племен гуннского мира со многими сотнями непотревоженных погребений, а также древнетюркские курганы, разбросанные в разных частях могильника. Последние были оставлены местными кочевыми племенами во второй половине 1 тысячелетия, но время их сооружения разделяли многие десятилетия[20]. И вот в них была впервые открыта уникальная серия хорошо сохранившихся конских седел.
Кокэльские седла (рис. 16) были значительно совершеннее прежних. Изменились формы полок и лук. Последние стали изящнее и намного ниже, они (особенно задняя) теперь слегка наклонены и за счет этого более плавно и органично вписываются в силуэт седла. Были и другие конструктивные новшества. Все это сделало седло более удобным для всадника. Теперь ему было намного легче садиться на коня, поворачиваться на всем скаку, наклоняться вперед или назад, что было особенно важно при использовании нового вида оружия — сабли.
Как время появления нового типа седла в VI в., так и территория его распространения в это время позволяют предполагать, что это изобретение связано с древнетюркскими кочевыми племенами, передавшими его поздним сяньбийцам, китайцам и другим соседним народам Центральной и Восточной Азии. В VII–VIII вв., по мере распространения влияния древнетюркской культуры, новый тип седла далеко вышел за пределы собственно тюркского мира, став достоянием многих народов Азии и Европы.
Дальнейшая эволюция седла привела к образованию на рубеже I и II тысячелетий новых форм, сохранявшихся у номадов до этнографической современности, но исходным для них был древнетюркский тип седла.
Очень краткий эпилог
…Если же будем мы знать, что ничто
не способно возникнуть из ничего,
то тогда мы гораздо яснее увидим
наших занятий предмет: и откуда являются вещи…
Перед нашим взором прошло более десяти столетий — начиная с ассирийского барельефа VII в. до н. э. и кончая находками в Кокэле, от мягкого седла без стремян — к жесткому седлу с левосторонней подножкой и, наконец, к седлу с «настоящими» стременами. Да, прав был автор трактата «О природе вещей»: из ничего ничто не может возникнуть. И хотя мы старались проследить весь ход исторического процесса появления седла и стремени, многие детали этой проблемы еще ждут своего исследователя. Остается пока не известным, каким образом произошел скачок от мягкой подушки к седлу с вертикальными луками, и будущие находки, несомненно, во многом дополнят обрисованную выше картину. И еще одно немаловажное замечание. Хотя появление технически совершенных жестких седел со стременами было прогрессивным явлением в развитии культуры, но и поныне у некоторых народов всадники нередко пренебрегают предостережением Расула Гамзатова («Стремян не теряйте, друзья!») и, подобно бедуинам Аравии, обходятся без стремян, полагая, что пользуются ими лишь плохие наездники…
"Советская этнография". 1984, № 6, стр. 114–130
Игорь Леонидович КызласовО происхождении стремян
В археологической науке не существует единого мнения ни о времени, ни о месте появления стремян — той важной части конской сбруи, которая произвела настоящий переворот в использовании человеком всех возможностей верхового коня[21]. Одни исследователи считают, что стремена возникли в начале нашей эры у сарматов,[22] другие называют районы, пограничные с Китаем в эпоху Поздних Хань,[23] третьи — Южную Сибирь (не позднее III в.[24] или, по другой точке зрения, до V в.,[25] четвёртые отдают приоритет в этом вопросе государству Когурё (не позднее IV в.).[26] Существует также мнение о появлении первых стремян у гуннов;[27] наконец, возникновение стремян связывают с древними тюрками, относя их изобретение к VI в.[28]
Большинство исследователей полагает, что стремена возникли у степных народов, в жизни которых важную роль играло кочевое или полукочевое скотоводство, а конница издавна составляла основную часть войска. Некоторые учёные, не отрицая этого положения, всё же допускают возможность изобретения стремян осёдлыми народами, быстро освоившими верховую езду для борьбы со своими кочевыми соседями.[29] По другому интересному предположению, седло со стременами ранее всего появилось у народов гор, так как без этого приспособления езда верхом по крутым склонам практически невозможна.[30]
Собранные нами материалы, вероятно, позволят несколько иначе взглянуть на проблему происхождения стремян. Прежде всего представляется возможным удревнить дату их появления. При доказательстве тезиса об изобретении стремян тюрками в VI в. чаще всего приводят три основных довода: 1) возникновение стремян связано с появлением жёстких сёдел в VI в.; 2) изобретение стремян приводит к появлению сабли (наиболее ранний её экземпляр датируется началом VII в.); 3) появление стремян ранее VI в. якобы не подтверждается материалами твёрдо датированных памятников[31].
Рассмотрим, насколько основательны эти доводы. О времени появления жестких сёдел[32] не существует единого мнения. С.И. Руденко указывал, что они появились в Азии не позднее V в., так как в VI в. это уже сформировавшийся тип сёдел[33]. Глиняные модели жёстких сёдел устойчивой формы известны среди находок на раннеславянских поселениях Молдавии VI–VII вв.[34] Высокое седло изображено на глиняном сосуде в форме всадника из Кореи. Сосуд относится к культуре Силла и датируется V–VI вв.[35] Интересный материал для изучения жёстких сёдел IV–V вв. дают росписи периода Когурё.[36] Из могильника Лян-шан-рёсан в Южной Корее происходят бронзовые накладки высоких седельных лук, датируемые IV–V вв.[37] Они имеют характерный «чешуйчатый» орнамент, столь типичный и для материальной культуры гуннов (рис. 1).[38] Подобные же пластины, оформлявшие седельные луки, известны в Поволжье и Казахстане из комплексов IV–V вв. (Боровое, Шипово, Новогригорьевка, Покровск). Там же обнаружены и остатки твёрдого седельного остова. Например, в погребении № 3 у ст. Шипово «от седла сохранились довольно большие куски дерева, на двух из них, являющихся остатками луки, — по золотому листу сегментовидной со срезанным углом формы»[39]. Сходные накладки распространены в одновременных памятниках Венгрии и достигают района Страсбурга. Украшение этих накладок излюбленным гуннами узором позволяет предполагать, что гунны пользовались в IV–V вв. жёсткими седлами. Данные письменных источников подтверждают это. Использование деревянных сёдел гуннами очевидно из описания их конского снаряжения. Иордан сообщает о сооружении гуннами костра из сёдел для освещения поля боя ночью на Каталаунских полях. Такой приказ Аттилы можно было выполнить, лишь имея сёдла из дерева,[40] так как волосяная набивка мягких сёдел ничего не дала бы, кроме дыма и чада.
В то же время твёрдые сёдла употреблялись и в Индии. Об этом свидетельствуют изображения из Аджанты[41]. Распространённые в Японии в III–V вв. погребальные статуэтки «ханива» часто изображают осёдланных лошадей (рис. 2). Их сёдла всегда имеют высокие луки[42]. Остатки жёсткого седла III–IV вв. были обнаружены в могильнике на р. Кенкол в Киргизии[43]. Седло с высокой лукой изображено на корейском сосуде III в. из Приморского краевого музея[44].
Существуют свидетельства употребления сёдел с твёрдым остовом и для более раннего времени: например, скульптурка всадника, вероятно, I–III вв. с городища Потчеваш в Западной Сибири. Модель изображает жёсткое седло с высокими луками[45]