Боря замолк. Он хоть и удовлетворил своё любопытство, но интерес у него остался.
Подойдя к цилиндру, я наклонился над ним, упёрся руками. Стекло, кристалл, пластик? В любом случае поверхность была идеально прозрачной.
Посмотрел.
Да, и впрямь будто тушки клонов в прозрачных контейнерах. Только наши контейнеры прямоугольные, а этот цилиндрический.
Дно саркофага покрывала белая ворсистая масса, вроде пушистого пледа. Но ворсинки были длинные и прочные. Они держали тело на весу и слегка шевелились, так что тушка покачивалась будто в колыбели. Подстилка слабо, умиротворяюще светилась.
Голая девчонка. Нет, всё же девушка, она не такая тощая и почти ещё бесполая, как наши возродившиеся лётчицы. На вид ей могло быть пятнадцать, а могло и двадцать лет, ростом девушка была невысокая, а лицо такое чистое и совершенное, что возраст невозможно почувствовать. Девушка тихо, едва заметно дышала.
Какой возраст у ангелов? С сотворения Вселенной, наверное.
Только это никакие не ангелы!
Я почувствовал, как на сухие глаза наворачиваются слёзы. Кто же вы такие, зачем явились к нам, из каких немыслимых далей, зачем втянули в свою войну? Почему так похожи на нас и так бесконечно чужды? Мы же ничем не можем ни помочь, ни помешать, даже с крохами подаренных технологий! Нужен вам водород? Качали бы его сколько влезет, люди не смогут помешать. Зачем мы на что-то надеемся, заставляем себя верить, умираем в боях? За что погибли морпехи, врачи, неразумные клоны? Ну какого, какого чёрта, а? Фальшивые ангельские чины, фальшивые демоны — вы вообще разные или одно и то же?
Ничего не понимаю.
Хотя нет, друг друга ангелы и демоны бьют всерьёз! И этому «ангелу», в образе прекрасной девушки пилотировавшей исполинский «серафим», досталось по-настоящему. Девушка жива в своём саркофаге, остатки чудесных технологий хранят её, но вырваться она не в силах.
Нас за этим послали? Чтобы мы добили пилота, и она ушла в своё перерождение?
Вот фиг вам. Я сдохну сейчас! А ты будешь спать, пока «серафим» не утонет в жидком водороде. Может быть, твои машины вечно станут защищать тебя и хранить твой сон, где-то на самом дне гравитационного колодца, на поверхности из металлического водорода, в раскалённом тёмном аду.
Так тебе и надо!
Девушка открыла глаза.
Наши лица были в десятке сантиметров друг от друга, разделённые прозрачной бронёй саркофага и моей издыхающей дыхательной маской. Я смотрел на девушку, она на меня. Её лицо вдруг дрогнула, она попыталась вжаться в шевелящуюся белую подстилку.
Она что, испугалась меня?
Окровавленного голого пацана, умирающего на её саркофаге?
Губы девушки (я не мог больше называть её ангелом или серафимом) шевельнулись.
— Помоги… — донеслось до меня в густом атмосферном сиропе.
Сказать, что я обалдел?
— Помоги… помоги открыть…
Её рука медленно вытянулась и постучала по торцу цилиндра за головой.
Чего она хочет? Как я могу открыть эту штуку?
«Не надо», — посоветовал Боря. «Пусть тут остаётся!»
Я отстранился от саркофага. Обошёл его.
В торце торчал осколок — кристаллическая гребёнка длиной сантиметров тридцать, зазубренная и похожая на осколок пилы. Видимо, когда саркофаг катапультировало на поверхность из глубин «серафима», кусок брони впился в цилиндр. Не пробил, но… заклинил?
Я взялся за «пилу». Подёргал. Сидела прочно, а может у меня просто не было больше сил. Я схватился с двух сторон, упёрся в саркофаг ногой, откинулся, потянул изо всех сил.
Гребёнка с хлопком вырвалась из саркофага, оставив в стекле глубокие узкие дыры. Я едва не упал, отступил на шаг.
Поверхность саркофага разрезала тонкая трещина, пройдя как раз между дырами от осколка. Значит, он и держал механизм открытия. На цилиндре обозначилась крышка, разошлась в обе стороны, сворачивая верхнюю часть.
«А может ты и прав» — неожиданно сказал Боря. «Ты ведь уже понял смысл задания? Инструмент у тебя в руке!»
Я поднёс осколок кристалла к лицу. Острый. Потом посмотрел на лежащую девушку.
Вряд ли убить ангела сложнее чем демона.
«Давай», — сказал Боря. «Пока не опомнилась. Посланник хотел именно этого!»
Я опустил руку.
Нет, не могу. Боря прав. Но не могу.
Девушка села, грациозно опустила ноги на поверхность. Прикрыла груди рукой. Запоздалая стеснительность была смешна, но почему-то казалась совершенно естественной. Вокруг неё возникло свечение ореола.
«Вот и зря», — буркнул Боря. «Упустил шанс».
Я глубоко вдохнул и понял, что с воздухом что-то не так. Попросту говоря, баллон закончился. Ну вот как всё замечательно сошлось по времени! Я даже не убил пилота «серафима», а спас его!
Теперь можно и умирать.
С этой мыслью я сел рядом с саркофагом, всё ещё сжимая «гребёнку». От разбитой кристаллической брони шло тепло. Жаль, что с собой трофей не унести, умники бы с ума сошли от восторга, кусков «серафима» у них ещё не было.
Левой рукой я стянул маску и вытянулся, глядя вверх. Надо мной дыбились рубленые колотые колонны и острые иглы. Между ними сверкало солнце и крутились туманные стены оранжевого облаковорота.
Ай да я, ай да молодец! Минус все грехи Славе Морозову, он ангела спас. Причислить его к великомученикам, поминать каждый год семь раз, по числу смертей.
Я закрыл глаза.
Глава 11
11
Мир ритмично раскачивался вокруг. Я всё надеялся, что перед смертью меня унесёт отсюда, в странную жизнь взрослого человека, лётчика, у которого есть земное небо, настоящая женщина и друг с позывным «Хром».
Но ничего похожего не было, только темнота, покачивание, сила тяжести похожая на земную, сухой безвкусный воздух.
«Слава!»
Почему я живой?
Я поймал зивертов пять, не меньше. А скорее шесть или семь. У меня кончился кислород, а дышать водородом люди не умеют. Я на Юпитере, блин…
«Слава… Слава, приди в себя… Ну Слава, очнись же!»
Боря всё ныл и ныл, спорить с ним бессмысленно, он всегда меня занудит, таким уж придуман.
Я открыл глаза.
Тусклый свет. Покачивающаяся подо мной серая хрустальная поверхность. Меня несли.
Меня нёс ангел. Я видел её ноги, медленно и осторожно переступающие по телу серафима. Видел округлую попу…
Да ну нафиг!
— Отпусти! — выдавил я. — Поставь меня!
Ангел остановился. И с облегченным вздохом спустил меня с плеча.
Мы стояли в лесу кристаллических столбов. Видимо, отрубился я ненадолго. Маски на мне не было. На ангеле, впрочем, тоже. Она была перемазана моей кровью, проступавшей со всех пор, и выглядела усталой.
— Почему я живой? — спросил я.
Девушка смотрела на меня кусая губы. Девушка, не ангел, красивая девушка на голову выше меня, с растрепанными волосами и капельками пота на лице.
Хватит обманывать самого себя, нет никаких ангелов, нет никакого армагеддона, нет никакого Бога!
— Я расширила ореол, чтобы ты мог дышать, — голос был мягкий, негромкий, но какой-то неуверенный. Словно она каждое слово подбирала. Так говорят люди, прекрасно знающие язык, но для которых он не родной.
— А радиация? — сказал я. — У меня всё тело сожжено!
— Было сожжено. Ореол защищает. Благодать исцеляет.
Она подняла руку и на меня плеснуло благодатью. Слабо, но узнаваемо.
— Больше не могу, человек. Я устала.
— Ангелы не устают, — сказал я. — Кто ты?
— Я ангел, имя моё Иоэль…
— Да, щаз, — пробормотал я. — Вот так и поверил. Как моё имя?
Она молчала.
— Ангелы знают все имена. Как моё имя, сколько мне лет?
— Пятнадцать? — предположила девушка.
— Не попала. Двадцать настоящих, двенадцать тушке. Я седьмой клон. Зовут Святослав. Кто ты такая?
— Иоэль!
— Иоэль — один из величайших серафимов в христианской мифологии! — закричал я. — Ангел — это духовное существо, у него нет тела! Ангел… ангел это просто функция! Задание!
Из меня будто выперло разом всё, что сидело во мне, да, наверное, и в большинстве пилотов, сидело тихо и смирно на воскресных проповедях и праздничных богослужениях. Трудно летать в космосе в раскаленной металлической скорлупе, сидя спиной к реактору, стреляя ракетами и реактивными снарядами, умирая и возрождаясь в клонированных телах — и при этом слепо верить во всё то, что говорят священники.
— Я ангел!
— Ангел — эффектор Бога! — выкрикнул я то, что когда-то подслушал в разговоре умников. — Бесплотная сила, меняющая мир! Если Бог, конечно, есть!
Лицо девушки дрогнуло, а в глазах вдруг появились слёзы.
— Бог есть!
— Недоказуемо! — завопил я и ткнул её кулаком в живот. Несильно, конечно. Живот был мягкий и тёплый. — Ты сама такой же пилот, ты просто девчонка, сидящая внутри гигантского человекоподобного боевого робота! Вы воруете наш Юпитер!
— Неправда! — она пихнула меня. — Не смей так говорить! Я ангел, Бог есть! Я тебя спасла!
— А я тебя! Так что квиты!
Я повернулся. Увидел сквозь вздыбленные щепки кристаллов «пчелу». И пошёл к ней. Шаг… другой…
Вкус воздуха изменился.
Я едва успел метнуться обратно. Опустился на колени у ног девчонки, жадно вдыхая воздух.
— Ага! — сказала она торжествующе. — Вот так-то лучше, человек! Теперь ты будешь меня слушаться!
— Хрен тебе… — пробормотал я, пытаясь отдышаться. — Даже не пытайся лапшу вешать, ты меня не из человеколюбия спасла… ты тут в западне! Так?
Я поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Как и ты! — сказала девушка, с вызовом глядя на меня.
— А вот нет! Я умру и оживу на Каллисто! А ты будешь умирать тут! Ты не можешь уйти, так? Престол что-то с тобой сделал?
Она вдруг сломалась. Присела рядом, закрыла лицо руками. Нет, не зарыдала, просто сидела неподвижно.
— Угадал? — спросил я.
— Ореол почти неисчерпаем, — сказала она. — Но эта оболочка… — она провела ладонью по кристаллу под ногами, — иссякает. Скоро она не сможет противостоять гравитации и начнёт опускаться в Юпитер. Сила тяжести рывком возрастёт, начнут бушевать ураганы. Нас сорвёт и сбросит в атмосферу. В ореоле я буду умирать очень долго. Тысячи лет.