— В серафиме ты видела мир по-другому? — спросил я.
— Да. Ярче.
— Красиво, наверное?
Она ответила не сразу.
— Мы видим мир совсем иначе. Для серафима нет красоты. Для посланника кое-что появляется. Но я сейчас даже не посланник, я не пойми что.
Я даже дышать стал тише, надеясь, что она разговорится. Но нет, замолчала, будто испугавшись своих слов.
Мы ещё долго плыли под звёздами, несколько часов, но больше не разговаривали. Я чувствовал тепло её тела и в голову лезли самые разные мысли.
Но я честно пытался что-то придумать. И постепенно у меня начало получаться.
Приёмник вдруг пискнул. Слабо, едва слышно. Я посмотрел, как замелькали цифры на экране — цепи подстройки уцелели и сейчас пытались отфильтровать сигнал.
— Ту-ут, ту-ут, ту-ут, — пропело в динамике. Пауза. И снова: — Ту-ут… ту-ут… ту-ут…
— Каллисто, — сказал я. — Всё-таки получилось.
Приложив палец левой руки к губам, я прошептал:
— Т-с-с!
— Не надо, Святослав!
— Т-с-с! — повторил я. И сжал пальцы, выходя на аварийную волну и включая передачу. — База-Каллисто, вызываю базу-Каллисто. Синий-два, второе крыло, Святослав Морозов. Приём.
Тишина. Секунды падали в вечность одна за другой.
То, что я слышу маяк базы, вовсе не означает, что база услышит меня. Передатчик «пчелы» маломощный… хотя и приёмные антенны на базе огромные…
— База-Каллисто, слышу вас! Повторите!
— База-Каллисто, Святослав Морозов, синий-два, прошу помощи. Искин мёртв, баки почти пусты, местоположение неизвестно.
Пауза. Сколько до Каллисто? Судя по задержке ответа — больше полутора и меньше двух миллионов километров. Если, конечно, дежурный не впадает в ступор каждый раз, когда меня слышит.
Я бы впал.
— Ты живой?
— Ну да, — признался я. — Так получилось. Дома расскажу.
Снова пауза. Эля смотрела на меня с ужасом.
— Определяем положение… До тебя почти два миллиона километров. Кислород есть?
— Есть, — сказал я. — Моя группа вернулась?
— Да.
— Прошу выслать ко мне Джея на «осе». И пусть возьмёт на поводок пустую «пчелу».
Теперь пауза была долгая. Голос сменился.
— Святослав, сынок. Это полковник Уильямс.
— Рад вас слышать.
— Мы сейчас направим к тебе спасательный отряд. Расслабься, отдыхай. Всё будет хорошо.
Эля замотала головой.
— Вы, вероятно, меня не расслышали, полковник, — сказал я. — Присылайте Джея. Одного. На «осе». И «пчелу» на поводке.
— Мне показалось, что ты командуешь, — осторожно уточнил Уильямс.
— Да, сэр. Извините, сэр. Моя миссия не окончена. Я исполняю приказ серафима Иоэля. Джей на «осе», пустая «пчела». Все средства видеофиксации, контроля и передачи должны быть отключены. Больше никому ко мне приближаться нельзя. Требование серафима, полковник.
Конечно, командующий базой — он первый после Бога, как капитан на корабле.
Но что ему делать, если приказ поступил от единственного начальства?
— Принято. Надеюсь, что ты сможешь всё объяснить, — сказал Уильямс.
«И я надеюсь», — сказал Боря мрачно.
«Оса» уравняла скорости, перевернулась и зависла над «пчелой». Я всмотрелся в тёмное зеркало фонаря. Ничего видно не было. Надеюсь, что и Джею моя кабина не видна.
— Уверена, что ореол тебя защитит? — спросил я.
Эля кивнула.
— Тогда выжди, пока «пчела» займет это место и пересаживайся.
С Джеем мы обсуждали алгоритм последние полчаса, пока он сближался. Я услышал всё — начиная от неизбежного вопроса как выжил, и заканчивая констатацией факта, что выжить-то выжил, но ума лишился.
В итоге, конечно, Джей смирился. Моё неожиданное возвращение из мёртвых было слишком весомым аргументом.
— Спасибо, — сказала девушка. — Ты не обязан был этого делать. Я ценю.
— Жаль, что не признаёшься, кто ты на самом деле.
Она улыбнулась.
— Ангел…
Я расстегнул костюм, выбрался из него. Завис лицом к Эле в тесном пространстве кабины.
— Ну пока, ангел…
— Подожди.
Она протянула руку и коснулась моего лица.
— Славик Морозов, моё благословение с тобой. Ты хороший человек и я буду помнить это всегда. Прими же доступную мне благодать как щит и меч, которые пребудут в этом теле.
Обычно это просто ощущение. Лёгкость и экстаз, несколько раз ангелы, посещая базу, одаряли благодатью всех лётчиков, а совсем недавно я удостоился персонального благословения.
Каждый раз благодать окатывала, скользила по телу, щекоча нервы, будто ледяная вода.
Сейчас иначе.
Словно что-то ворвалось в меня и теплом разошлось в груди.
— Ну, и кто я? — на губах Эли появилась улыбка.
Очень хотелось сказать: «Ты ангел мой, великий серафим Иоэль!»
— Хитрая инопланетная девчонка Эля, — сказал я, поворачиваясь к ней спиной. — Голая, но с супертехнологиями. Сигналь.
— Вот же ты упрямый, — произнесла она.
Управлению «пчелой» её пришлось учить, но она схватывала всё на лету. «Пчела» моргнула единственным посадочным прожектором, в ответ блеснул прожектор «осы». В следующий миг фонарь кабины на «осе» откинулся, в пространство метелью вырвался воздух. Секунда — рассеялся вихрем белых и голубых снежинок. Я увидел Джея в левом кресле, пилотажный костюм обтянул его, закрыв прозрачным щитком лицо. Костюм в правом кресле был распахнут в ожидании меня.
— Пока, пилот, — сказала Эля.
Сегмент фонаря раскрылся и меня швырнуло прямиком в кокпит «осы». Подсознательно я ждал холода и боли, как в прошлый раз, но вообще ничего не ощутил, словно парил в воздухе. То ли меня прикрывал расширившийся ореол, то ли защищала благодать.
Я вцепился в костюм, стал червяком втискиваться внутрь. Беззвучно захлопнулась кабина «осы», зашипел нагнетаемый воздух. И почти сразу завозился Джей, его костюм расстегнулся. Он глубоко вздохнул и выпалил:
— Кто там? Кто ещё в кабине?
— Никого! — впихивая ноги в костюм ответил я.
— Слава, я ведь вижу! Там человек, в открытой кабине!
— Ты ничего не видишь, это пустой одноместный истребитель!
Джей таращился на меня, глаза у него были красные от перегрузки и декомпрессии. Всё-таки пилотажный костюм не предназначен для вакуума.
— Слава, все датчики отключены. Бортмеханики орали на всю взлётку, но отключили даже чёрные ящики. Колись! Это серафим?
— Серафим, — признал я. — Давай. Подгоняй «пчелу».
Джей затейливо выругался, «оса» скользнула в сторону, зависшая в отдалении пустая «пчела» начала сдвигаться на её место.
— Лопни мои глаза, это девушка!
— Угу, — я припал к своему соску. Ого, мясной бульон? Потянулся, разминая тело. В «осе» кокпит гораздо просторнее, но всё-таки я не люблю тяжелые истребители.
— Я, кажется, вижу голую грудь… — осторожно сказал Джей. — Да?
— Джентльмены такого не спрашивают. И не замечают.
— Ты серьёзно? — Джей дал петуха.
Я хранил гордое молчание.
— Господи, так вот почему ты выжил… — прошептал Джей. — Ты сел? Да? Сел на эту махину?
— Присерафимился. А как ты?
— Минут пять вниз гнал, — убитым голосом произнёс Джей. — Потом фонарь лопнул. Ничего интересного. Слава!
Мы уставились на окутанное светом девичье тело, проносящееся от одной «пчелы» к другой.
— Красивая, — сказал я. И, не удержавшись, добавил: — Я её Элей называл.
Джей издал сдавленный рык.
— Ты мне должен всё рассказать!
— Потом, Джей. И это тайна. Никому, даже другим ангелам!
— Реально надеешься выкрутиться? — спросил Джей с сомнением. И тут же не выдержал, спросил: — Они ангелы? Или пришельцы?
«Пчела» с Элей полыхнула двигателем. И начала удаляться с максимальным ускорением. За ней, на поводке дистанционного управления, ушла и моя «пчела». Даже если на базе честно отключили все датчики, то на радарах дальнего обнаружения «пчел» будет видно.
Какое-то время.
— Не знаю, Джей, — ответил я. — По всему выходит, что пришельцы. Без вариантов! Но…
Синий-три напряженно ждал.
— Но она искренне считает себя ангелом, — закончил я. — И почему-то я ей верю… Джей, ты меня прости!
— За что? — удивился он.
Я потянулся к нему, дотронулся до лба. Сказал:
— В кабине «пчелы» не было никого, кроме меня. Сейчас я расскажу тебе, что ты видел.
Глава 13
13
В кают-компании старшего командного состава собрались все, кто хоть как-то мог на это претендовать: генерал Хуэй Фэн, полковник Уильямс, командир морпехов подполковник Степан Смирнов, начтех Ван Джи, ооновский посол Ицхак Исраэль, начмед Петерсон, трое христианских священников — Павел, Бенедикт и Хью, представляющий мусульман мулла Нурулла и представитель буддистов Лобсанг. От учёных пришла целая делегация — пять человек, троих из которых, во главе с директором научного отдела Амосом Бонехом нельзя было не пустить по статусу, а двоих — потому что они были нобелевскими лауреатами и вышел бы грандиозный скандал.
Ну и старший психолог Инесса Михайловна Белкина, куда же без неё.
И вся толпа из-за меня, скромно стоящего в центре зала в клетчатой сине-коричневой пижаме и тапочках.
— Как ты себя чувствуешь, Святослав? — спросил Уильямс.
Ему явно делегировали право говорить за всех, потому что пилоты Уильямса любили. Пусть он и не часто летал с нами (а что поделать, когда жизнь одна), да и сидел не в пилотском кресле, а в штабном «шершне» или «жуке», но всё же понимал пилотов куда лучше других.
— Спасибо, всё хорошо, — скромно ответил я.
Уильямс посмотрел на Петерсона, тот кивнул:
— Абсолютно здоров. Ни малейшего радиационного поражения. Даже окреп и… — он улыбнулся, — подрос.
— Это нормально? — уточнил Уильямс.
— Конечно. Юноша попал под концентрированную благодать серафима!
Я и впрямь резко вырос. Почти догнал ростом Джея. У меня даже кости слегка ломило по вечерам, а ел я как ни в себя.
— Мы все читали отчёт Святослава, рапорты пилотов его группы, — сказал Уильямс. — У кого остаются вопросы?