Я старался держаться «зеленых зон», где, теоретически, меня не должно было зацепить грузовой стрелой или затянуть в конвейер, но все равно ко мне прилип бортмеханик Мустафа, обычно занимавшийся на взлётке вторым крылом. Пару раз он хватал меня за руку, оттаскивая из опасных мест и укоризненно качал головой. Никаких указаний техникам и бортмеханикам я, конечно, не делал, глупых вопросов не задавал. Сам не знаю, зачем я полез на технический этаж, но это как-то меня успокоило. Дождавшись, пока всех «пчел», «ос» и «шмеля» проверили, отрегулировали и заправили амуницию длительного хранения, я распрощался с Мустафой, поблагодарил техников и ушёл. Меня ждал предполётный брифинг. Первый, на котором я буду стоять перед товарищами и объяснять, что нам предстоит.
Экран занимал всю стену, а зал мог вместить все три крыла. Мне выделили главный тактический штаб и никого, кроме пилотов, в нём сейчас не было. Одиннадцать пилотов «пчел», шесть пилотов «ос» и Сашка, со своим вторым пилотом и тактик-пилотом.
Двадцать один человек, если считать меня.
Я стоял перед экраном, а двадцать человек сидели в зале. Эскадрилья «ос» и команда «шершня» заняла передний ряд, наша синяя сидела за ними, красные и оранжевые третьего крыла оккупировали правый угол. Оранжевая утратила свой ровненький статус — Вонг, Валентина и Михаэль по-прежнему были почти взрослыми, а вот Рене торчал посреди них мелкий и взъерошенный, как сын полка допущенный потусить с бойцами. Среди красных самым старшим выглядел Джон, сохранивший свою шестнадцатилетнюю седьмую тушку.
— Меня назначили командовать отрядом, — сказал я. — Назовём его «отпускники». Почему я? Ну, так получилось. Сашка, извини.
— Да всё понятно, за тебя серафимы словечко замолвили, — усмехнулся он. — Ты у них любимчик.
Сашка молодец. Его реплика сразу сняла напряжение. Ребята из третьего крыла заржали.
— Полёт долгий, — я кивнул на экран. — Расположение удачное, но почти двое суток будем идти до Пасифе, Юпитер-8. Назван в честь Пасифаи, матери Минотавра… та ещё мамаша… Там сбрасываем зонды, делаем селфи, можно будет кратер какой-нибудь своим именем назвать. Время активного пролёта — около двадцати минут, перицентр проходим за пару секунд. Коррекция курса, гравитацией этого булыжника никак не воспользоваться, увы. Ещё полтора суток до Ананке, Юпитер-12. Там пролёт чуть дольше, до сорока минут, перицентр — доли секунды, одновременно пройдем мимо Праксидике, Юпитер-27.
— Ананке с Праксидике в честь кого назвали? — спросил с улыбкой Сашка.
— Богини судьбы и возмездия.
— Садись, пять.
Красные с оранжевыми опять заржали. Но Сашка вдруг обернулся, окинул их внимательным взглядом, и пилоты замолчали.
— Ну и ещё сутки после разворота, и проходим встречным курсом мимо Гималии, Юпитер-6. Проносимся, две минуты активного контакта, перицентр вообще доли секунды — и полтора суток до Каллисто. Если кому-то интересно, то Гималия была нимфой, которую поимел Юпитер.
— Вот такой он любвеобильный, — встрял Луиджи, черный-один. — Почти как я. Ответь-ка, Святослав — нафига весь этот трип?
— Прогуляться по внешним спутникам, помочь умникам. Полетать в чистых зонах. Отдохнуть.
— Я лучше на койке отдохну! Неделю хавать из соска и под себя ходить? — Луиджи возмущенно повернулся к ребятам из третьего крыла. Но те о чём-то перешептывались и его не поддержали.
— Ребята, это не приказ, — сказал я. — Это предложение. Прогуляться по системе.
— Давай, колись, — негромко велела Катя, второй пилот «шершня». — Распоряжение ангелов?
Наступила полная тишина, все уставились на меня.
— Народ, не спрашивайте, — сказал я. — Тогда мне врать не придётся. Прогулка по системе. С полным боекомплектом, конечно.
— Насколько полным? — уточнила Катя.
— Ракеты с термоядерными боеголовками захватим.
— Может побольше кинетики? — спросил Сашка с любопытством.
— Кинетику тоже, но термояд обязательно. На каждом борту.
Пилоты хмурились, явно прикидывая, что мы собираемся делать с термоядерными зарядами у внешних спутников.
Потом Катя сказала:
— Ага… Какие головки наведения?
Есть такие вопросы, ответы на которых объясняют всё.
— Оптико-телевизионные, — сказал я.
Если бы я сказал «радиолокационные» или «тепловые», было бы понятно, нам придется сражаться против маневренных кораблей. «Лазерные» говорили бы о крупных целях, вроде падших высших чинов, где важно попасть в какую-то конкретную точку. «Корреляционные» — если бы речь шла о внутренних спутниках, которые хорошо картографированы.
А так — речь однозначно шла о крупных объектах, в которые надо просто попасть.
— Я в деле, — сказала Катя. И глянула назад.
Ей было семнадцать, она была красивая и жёсткая. Если бы не летала вторым на «шершне», могла бы и сама поспорить за командование крылом. Ну уж первым в эскадрильи точно была бы.
— Так бы сразу и сказал, — пробормотал Луиджи. — И лучше вчера, я бы на ужин стейк не брал, а на завтрак сосиски…
— Сходи, попроси докторов клизмочку поставить, — посоветовал Джон, красный-два. — У них после Вонга много новых идей накопилось.
Вонг захохотал, он парень весёлый и к своим приключениям относится с юмором.
Луиджи показал Джону средний палец.
Первый-красный ответил фигой.
Луиджи выдал что-то на чистом итальянском, который я не знал, но уловил слова «куло», «мерда» и интернациональное «кретино».
Начался обычный после окончания брифинга обмен любезностями. Пилоты «ос» и красные с оранжевыми принялись высказываться в адрес друг друга. Не потому, что мы тут все грубые и невоспитанные, и даже не из-за дитячества, которое затянулось.
Просто перед боем, особенно когда предстоит что-то непонятное, нервы у всех шалят. И тут поругаться, пообзывать друг друга, самое правильное. Для этого все и учат редкие языки.
Сашка подошёл ко мне, наклонил голову, спросил на ухо:
— Чья идея с полётом?
— Моя! — сказал я таким тоном, что он явно всё понял.
— Основания-то есть?
— Ага.
Сашка кивнул и похлопал меня по плечу.
— Ты извини, что меня назначили, — снова сказал я.
— Если я всё правильно понял, тебя не назначили, а выбрали, — одними губами сказал Сашка. — Ладно. Посмотрим, что и как. Полетаем-постреляем…
Он вдруг улыбнулся и произнёс в полный голос:
— Знаешь, мне понравилась идея! Полетать просто так, для умников. На спутники посмотреть, пробы грунта взять. Ещё бы выйти, прогуляться, флажок воткнуть. Как в старой книжке, да?
— Жаль, что не получится, — ответил я.
Сашка кивнул и пошёл к выходу. Я двинулся за ним.
И в коридоре наткнулся на Анну. Она была не в форме, а в платье, синеньком с белым, чуть ниже колена, кроссовках и белых гольфах. Девчонки редко носили платья, ну в первую очередь потому, что даже утяжеленные подолы при ходьбе легко взлетают вверх, но это не запрещено и всегда красиво. Я даже прибалдел от такого зрелища, видать гормоны начали расти.
— Привет… — сказал я. — Какая ты сегодня!
Она молча взяла меня за отворот кителя и потащила за собой. Выглядело это смешно, если совсем недавно мы были одного роста, то сейчас я стал выше на полголовы. К тому же от быстрой ходьбы платье у неё за спиной взлетело до пояса.
Но мне было не до смеха.
Анна оттащила меня за угол. Я успел заметить, как следом за мной выходили черные с красными, азартно обзывая друг друга, и, конечно же, они нас заметили и расплылись в ухмылках.
Ну всё, теперь у них до вечера будет другая тема для шуточек.
— Почему я не на брифинге? — требовательно спросила Анна.
— Потому что не летишь.
— Кто подбирал команду?
Врать смысла не имело.
— Я.
— Слава, я что, плохой пилот? Тушка у меня есть, проверь!
— Я знаю.
— Так что тогда?
Если бы только я мог сказать: «я за тебя боюсь, не хочу, чтобы ты рисковала!»
Но это было бы глупостью и не правдой.
«Ты попал», — грустно сказал Боря. «Ну давай, оправдывайся, не стой как болван на зарядке!»
— Твоя эскадрилья не слётана!
— Твоя тоже! У тебя в группе солянка из первого, второго и третьего крыла! Ты что несешь?
У неё даже глаза стали мокрые. Есть девчонки, которые специально готовы слёзку подпустить, чтобы своего добиться, но Анна такого никогда себе не позволяла.
— Анна…
— Что, хочешь со своей серафимой повидаться? — она ухитрилась произнести это так, словно «серафим» было именем. У нас в третьем крыле есть пилот Серафима, над ней кто-то подшучивает, а кто-то, наоборот, считает удачей с ней летать…
— Да что ты несёшь! — возмутился я. — Какая такая «моя серафима»? Ты про…
— Я про девчонку, которую ты с Юпитера вывез! Про ангела!
— Откуда ты знаешь? — шепотом спросил я.
— Все знают, болтают тихонько!
Ну вот.
Трое могут хранить секрет, если двое из них мертвы.
— Это совсем не так! — запротестовал я. — Она вообще ангел!
Анна молчала. Думала. Ну блин, она же такая вся правильная, ни одной службы не пропускает, не может же она всерьёз подумать…
— Скажи, что ты меня избегаешь не из-за неё, — попросила Анна.
Я вдруг заметил, что она так и не избавилась от своих косичек. А ведь каждый раз после воскрешения берёт ножницы и чикает их! Когда-то давным-давно я сказал, что косички ей идут, а она ответила, что с ними летать неудобно, в невесомости болтаются, в рот лезут. И с тех пор отрезает…
— Спасибо хоть, что не врёшь, — сказала Анна. Развернулась и ушла. Подол платья взлетел у неё за спиной, но она ловко придержала его рукой.
«Боря, если хоть слово скажешь, ты мне не друг!» — подумал я.
Но Боря и не собирался. Он умный.
Глава 18
18
Сорок пять часов полёта — это очень долго, когда ты болтаешься в крошечной кабине «пчелы». Тут можно потянуться, повернуться, размять руки и ноги. Можно лечь, сесть и привстать, но в невесомости разницы нет.