Седьмой — страница 4 из 50

В общем, нормальный дядька.

— Устал?

Я пожал плечами.

— Можно тебя отвлечь на некоторое время?

Совсем странно!

— Конечно, сэр.

Полковник положил руку мне на плечо, склонился и тихо, доверительно произнёс:

— Через полчаса на базу прибывает ангел. Он попросил дать ему возможность приватного разговора с пилотом, который был ближе всех к серафиму.

«Ох…» — сказал Боря.

— А это я?

— Либо ты, либо Джей, — кивнул Уильямс. — Может быть, даже, Джей оказался чуть ближе.

Он улыбнулся уголками губ и сразу посерьезнел.

— Но у лейтенанта Робинса нервный срыв. Мне бы не хотелось терять лицо перед высоким гостем.

Я кивнул.

— Понимаю, сэр. Конечно. Я готов. Если будет время выпить кофе…

— Организуем, — Уильямс похлопал меня по спине, убрал руку. — Извините за фамильярность, старший лейтенант.

— Нормально, — сказал я. — Сам себя дитятей ощущаю. Главное — в угол не ставьте.

Глава 2

2

Конечно же, ангел мог бы появиться сразу внутри базы. Говорят, три года назад, когда была большая драка над Красным Пятном, так и случилось.

Но в этот раз ангел пришёл через вторую взлётку. Опустился на Каллисто в белом сиянии, возникнув на радарах в семи километрах над поверхностью. Вошёл в ангар, дождавшись, чтобы ему открыли шлюз. Сбросил нимб только когда шлюз наполнили воздухом.

В общем — вёл себя как очень вежливый гость.

Я сидел в кабинете полковника Уильямса. Не знаю уж, почему контакт с ангелом поручили именно ему, а не штатному дипломату Исраэлю или главнокомандующему Хуэй Фэну. Не моего ума дело. Так что я сидел скромно на диванчике, пил остывший кофе из кружки самого полковника и болтал ногами. На кружке было написано «West Point 2029», видимо, год окончания академии полковником. Всё-таки он реально старенький, окончил академию за два года до первого появления ангелов.

Людей со мной в кабинете не было, только болван — то ли прислуживать, то ли присматривать. Но вторая кружка крепкого кофе мою хилую тушку слишком бы вштырила, а копаться в бумагах и компе полковника я, конечно, не собирался. Так что я цедил кофе и смотрел на экран, где Хуэй Фэн подносил ангелу хлеб-соль по русскому обычаю. Так уж повелось, поскольку первый контакт ангелов был именно с русским представителем. Хуэй Фэн выглядел странновато с белым полотенцем, расшитым красными петухами, на котором лежала коврига хлеба с солонкой. Но китаец держал покер-фейс, и ангел явно остался доволен. Отломил кусочек хлеба, обмакнул в соль и съел. Пожалуй, зацепив слишком много соли, но что ему с того?

Откушав, ангел коротко переговорил с Хуэй Фэном, благословил касанием руки и китайского командующего, и еврейского дипломата. Повернулся к Уильямсу. Тот что-то сказал, склонив голову. Звук не было, только изображение, но скорее всего речь шла обо мне.

Потом ангел исчез.

И появился в кабинете, прямо передо мной.

Я застыл. Ангел медленно поворачивал голову, взгляд скользнул по мне — слепо, не замечая.

Он меня что, не видит?


Вскочив, я уронил полупустую кружку. Та начала плавно падать, но тут же оказалась на столе. Меня от движения чуть не подбросило к потолку, но почему-то я устоял. Болван в углу дёрнул головой, застыл и обвис, будто у него выключили базовые функции. Ангел быстро повернул голову и зафиксировал взгляд на мне.

— Не тревожься, Святослав Морозов, — сказал ангел.

Он походил на обычного человека, очень высокого мужчину со светлыми волосами и в светлых свободных одеждах. Взгляд как-то терялся, когда на него смотришь, словно ангел заполнял всё поле зрения. Приходилось сосредотачиваться, чтобы присмотреться и увидеть детали, а не ангела целиком. Глаза глубокого синего цвета, кожа светлая, с лёгким загаром, губы розовые, зубы ровные и белые.

Ах, да, ещё он был босой и от него исходил слабый свет.

И всё в нём кричало «это не человек!»

— Ангел мой, ваше совершенство, — ответил я как подобает, склонив голову. — Я не тревожусь, когда вы рядом.

Тревоги и впрямь не было.

Вся тревога куда-то спряталась, забилась в уголки сознания, рыдая и вереща от ужаса. А я был наполнен спокойствием и восхищением.

«Так и держись» — одобрил Боря.

Ангел испытующе смотрел на меня. От него пахло свежестью и луговыми цветами. Я знаю, как они пахнут, у меня в сортире освежитель воздуха «цветочная поляна».

— Как перенёс ты смерть, дитя?

— Мужественно и с достоинством, — ляпнул я.

Ангел возложил мне на голову ладонь — большую и мягкую.

— Да пребудет с тобой моё благословение, — изрёк он.

И на меня потекла благодать — тёплая волна энергии, смывающая все печали. Хотелось смеяться, радоваться и преклоняться.

Что я и не преминул, рухнув на колени.

Ангел ещё миг подержал надо мной ладонь, потом, очевидно, решил, что так я и лужу могу сделать от восторга, будто щен при появлении пилота на псарне.

— Встань, Святик.

Я встал, и даже не стал его поправлять. Когда я был маленьким — ну, по настоящему маленьким, ещё в садик ходил, у меня на резинке трусов было вышито «Святик Морозов». У других почему-то полная форма имени, а у меня уменьшительная. Буквы сэкономили, что ли? С тех пор я не люблю имя «Святик», а в сочетании с фамилией совсем ненавижу.

— Ты был рядом с Иоэлем, дитя?

Так вот кто вёл конвой? Сам Иоэль?

— Да, ангел мой.

— Видел ли ты, что случилось?

Я сглотнул, попытался представить всё максимально ясно.

— Приближался падший престол…

— Соннелон.

— Да, ангел мой. Соннелон. Серафим метнул в него заряд энергии. Очень большой. Как солнечный протуберанец… Корабли конвоя вспыхнули и взорвались. Была сильная вторичка, нас всех разметало, но корпус «пчелы» выдержал, и я продолжал сближение в ручном режиме…

Ангел терпеливо ждал.

— Серафим повторно начал формировать плазменный пучок… и всё.

Я поднял глаза и посмотрел в невозмутимый добрый лик.

— Было ли что-то необычное, Святослав Морозов?

«Не говори!» — завопил Боря.

— Да, ангел мой. Фиолетовая вспышка. Джей говорил, что между колёс Престола пылает что-то фиолетовое, будто застывшая вспышка. Наверное, он успел уда…

— Твои предположения не требуются, дитя, — произнёс ангел и мой рот сомкнулся.

Некоторое время ангел размышлял, а я с ужасом ждал, спросит ли он, было ли что-то странное после моей смерти.

— Спасибо за служение, Святослав Морозов, — сказал ангел и небрежным движением руки вновь окатил меня концентрированной благодатью. — Есть ли у тебя просьбы или вопросы?

Полагалось сказать «нет», но я то ли ошалел от благодати, то ли и впрямь такой наглый, как считает Анна из зеленой эскадрильи. Я спросил:

— Почему вы меня не сразу увидели?

Ангел вздохнул, помолчал, будто решая, отвечать ли. Сказал:

— Сразу после воскрешения вы безгрешны. В вас нет ни добра, ни зла. Мы видим мир иначе, более духовно, чем физически, и не замечаем вас. Минуты, а порой и часы, пока мирское не возьмёт своё.

Это было неожиданно. Ангел испытующе смотрел на меня, и я осмелился на второй вопрос:

— Всё ли хорошо с владыкой Иоэлем?

Ангел подумал секунду и ответил:

— Мир несовершенен и всё не может быть хорошо.

После этого он исчез.

Я рухнул обратно на диванчик. Болван у стены с лёгким гулом сервоприводов выпрямился.

У меня застучали зубы. Это всё потому, что я в дитячьем теле, конечно. Будь двадцатилетним, как положено, ничуть бы не испугался.

Дверь кабинета открылась и вошёл полковник Уильямс. Махнул рукой — «сиди». Прошёл к своему столу, достал из ящика плоскую бутыль виски, стакан, аккуратно налил до половины и выхлебал в пару глотков, будто воду. Потом покосился на меня, плеснул ещё — и протянул в мою сторону.

— Издеваетесь? — спросил я.

Когда ангел уходит, вся человеческая субординация на время летит к чертям.

— Ну хоть лизни, — невозмутимо ответил Уильямс. — Мне папашка первый раз бурбон налил в десять лет.

Я встал, взял бокал и попытался пригубить. Вернул бокал.

Омерзительно. Никогда не стану пить.

Каждый раз это себе говорю.

Уильямс вздохнул и выхлебал то, что налил мне. Поинтересовался.

— Чего он спрашивал?

Я коротко рассказал.

— Ничего не понимаю, — вздохнул полковник. — После вашей гибели мы потеряли контакт, отправили в район зеленых, синих и желтых. Но они ещё не долетели. На Юпе дикие бури, магнитосфера пылает, им приходится лавировать.

— Это из-за взорвавшегося конвоя, — предположил я.

— Возможно. Иди-ка спать, сынок. Тебе сегодня досталось.


Когда я возвращался — огромными шагами, несмотря на грузилова, база уже проснулась. Сновали техники, доносился гул грузовых лифтов — из хранилища поднимали новенькие «пчелы» вместо утраченных. Прошагала группа умников, старых и молодых, они махали руками и до меня донеслось: «Соннелон». Среди умников были физики, математики, теологи — всё как положено. Кондиционеры за настенными решётками выли громче, включилась дневная циркуляция атмосферы, в воздух добавили бодрящий хвойный аромат, свет плафонов стал ярче и теплее. Парочка болванов тащила в сторону столовки морпехов ящики со жратвой.

Базу снабжают четыре грузовых буксира, кружащих по маршруту Земля-Марс-Каллисто-Титан. Они не способны сесть даже на Каллисто, выходят на орбиту, отцепляют контейнеры с едой и прочими расходниками, после чего возвращаются на курс. Я иногда думаю, что, отслужив своё попрошусь в пилоты буксиров. Не знаю, понравится ли мне на Земле, я ведь её совершенно не помню. Нам всем был год-два, когда после серии тестов нас признали годными и призвали на службу. Иногда я думаю, что бы сейчас делал, откажи мои родители в призыве? Говорят, такие были, хоть и немного.

Жил бы как обычный человек. Было бы мне двадцать, как и положено. Где-нибудь учился или работал, наверное, у меня была бы девушка. Я смотрел бы в новостях как сражаются в космосе ангелы и Небесное Воинство. Это было бы далеко и походило на увлекательный фильм…