Значит…
«Ты на Земле, в кабине истребителя Су-35. Это самолёт, ты в атмосфере», — сказал Боря.
Конечно, альтер не знает того, чего не знаю я. Но какие-то вещи он вспоминает быстрее и оценивает лучше.
— Знаешь, как управлять? — спросил я.
«Откуда?»
Мы тренировались на симуляторах. С самого раннего детства, как себя помню. Мы летали и тренировались на крошечных учебных кораблях, которые потом переделали под боты для щенов, входящие в стандартный комплект «Пчёл», «Ос» и «Шершней».
На самолётах мы не летали. Теоретически любой из наших кораблей способен летать в атмосфере, у нас были тренировки на Марсе. Но на Земле мы никогда не были, воздушные самолёты не пилотировали.
— Боря, это сон?
«Нет. Я думаю. Постарайся нас не угробить».
— Свят! — вдруг рявкнуло в ушах. — Куда собрался, на орбиту выйти?
Я как смог замотал головой в тяжелом шлеме.
Да что же это такое!
— Свят, это Хром, ответь.
Ещё секунда — и я бы завопил от ужаса. Даже бушующий Юпитер, даже разъярённый серафим оказались не так страшны, как ощущение полной беспомощности в кабине истребителя, которым я не умел управлять!
И я действительно закричал, просыпаясь.
В комнате было темно. Едва-едва начал светиться экран на стене — искин не смог решить, проснулся ли я и надо ли включать свет. Я был мокрый как после душа, казалось, даже волосы вспотели. Трусы промокли насквозь, если бы не хотелось отлить, то подумал бы, что обоссался.
Скинув одеяло, я сел на кровати. Ноги едва доставали до пола.
— Боря…
«Не говори вслух», — велел альтер. «Нет, скажи! Что приснился кошмар, бой у Юпитера».
— Кошмар приснился, — сказал я. — Бой… у Юпитера. Над северным полюсом… у Большого Рентгеновского пятна…
«Это был не просто сон» — твёрдо сказал Боря. «Но сейчас не надо об этом. Дай мне всё обдумать».
Я вытер лицо ладошкой. Сказал:
— Надо отлить.
В ванной я не только отлил, ещё раз погрустив о своей незначительности, но и разделся догола, мокрые трусы кинул в ящик для грязного белья и вытерся полотенцем. Может стоило принять душ, но тогда точно не усну, а пот у меня пока дитячий и не воняет.
Вернувшись в комнату, я переоделся, пощупал простыню. Стащил её и застелил новую. Запасного одеяла не было, я взял ещё одну простыню, подушку тоже сменил. Надо же, сколько воды может быть в одной тощей тушке.
Я почти лёг снова, надеясь, что засну без всяких таблеток (на самом деле нам выдают легкое снотворное), как мне показалось, что я уловил какой-то звук. Прижавшись головой к стене, я закрыл свободное ухо рукой, прислушался.
Ну да. Хныканье.
За стеной была комната Джея. Селить эскадрилью рядом не то, чтобы традиция, но у нас именно так получилось.
Я глянул на браслет. Полночь.
Значит, Джея отпустили из лазарета после нервного срыва, в чём бы он ни заключался. И сейчас синий-три рыдает за тонкой переборкой.
Открыв дверь, я выглянул в коридор. Никого, освещение уже ночное, слабенькое. Где-то далеко по коридору, видимо, в том конце, где живут пилоты «ос», слабо бренькает гитара и раздаётся девичий смех.
Я прикрыл дверь, прошёл к соседней двери и постучал. Звонок наверняка отобразится в системе, а стук… не знаю…
Секунд через десять Джей открыл дверь. Значит, точно не спал. Глаза у него были красные, стоял он, набычась, будто ожидал неприятностей.
Даже в двенадцать лет Джей на полголовы выше меня и ощутимо крупнее. И пубертат его хлопнул раньше, у свеженького клона на носу был прыщ — рыжевато красный, как волосы Джея. Смешно, если разобраться, новенькая тушка — и сразу с прыщом!
— Чего тебе, Слава? — мрачно спросил Джей. — Ночь уже.
Не принято после воскрешения первому подходить. Но мы оба свеженькие и это меня извиняло.
— Сон плохой приснился, — сказал я. — Можно посидеть у тебя? Ты вроде тоже не спишь.
Джей нахмурился и молча посторонился, пропуская меня. Буркнул для порядка:
— Как раз собирался ложиться.
Но я видел, что он рад. И кровать у него была смята и разложена, он тоже спал и проснулся.
— Читал перед сном, — быстро сказал Джей, поймав мой взгляд.
Книжки нигде видно не было, но я не стал, конечно, ловить его на вранье.
— Угораздило же нас вчера, — вздохнул я.
— Ага, — Джей сел на кровать. — Ты чё, из душа? Освежился перед визитом ко мне?
Он ухмыльнулся.
— Иди в пень… — я сел на диванчик. — Говорю же, кошмар приснился, взмок весь!
— Что за кошмар? — Джей чуть понизил голос.
— Будто идём с красными и зелёными над северным полюсом, — начал я. — И вдруг из пятна вываливают трое Падших!
Обычно такие истории у всех идут на ура. Неважно, приснилось тебе или ты только что придумал — все любят послушать про сны.
Но Джей сразу утратил интерес. Я тоже перевёл разговор.
— Меня сегодня полковник на встречу с ангелом таскал.
— Да, слышал… — Джей как-то сник. — Хотели меня, но я не в себе был…
Он запустил руку под кровать и достал банку имбирного пива.
— Будешь? У меня ещё есть.
— Не, рано мне алкоголь.
— Брось, тут два процента. Ты же кефир свой пьёшь?
Настаивать он, впрочем, не стал. Открыл газировку и сделал пару жадных глотков.
— А что, тебя накрыло? — невинно поинтересовался я. — Пэ-эм синдром?
— Ну… — Джей замялся. — Есть чуток. Меня этой фиолетовой шнягой всего окатило, даже в «пчеле» всё засияло…
Он вдруг уставился на меня, чуть приоткрыв рот. Джей не отличается быстротой реакции, зато он основательный и собранный. Как мой Боря. А вот альтер Джея, Санта, ничуть не похож на неторопливого веселого увальня, он шустрый и цепкий.
— Говоришь, северный полюс приснился?
— Ага, жаль без Санты с оленями, — сказал я. — Как твой альтер, кстати?
— Норм.
— Хорошо, что они у нас есть, — я встал. — Тяжелей без них было бы.
Джей открыл и закрыл рот. Теперь он смотрел на меня без ухмылок и раздражения. Выжидательно смотрел, с надеждой.
— Пойду я спать, — я почесал живот, потрогал чахлый бицепс, громко вздохнул. — Надо в форму возвращаться. Утром встану пораньше и в зал. Тебя разбудить?
— А?
— Говорю — пойду утром качаться, в бассейне поплаваю. Тебя звать?
— Зови, — сказал Джей после секундной паузы, которую вряд ли заметил бы кто-то без альтера. — Непременно. Тебе подкачаться надо, а у меня вот, пузо жирное.
Он ущипнул себя за живот. Сделал ещё глоток имбирного пива, не отрывая от меня напряженного взгляда.
— Уговор, — сказал я. — В шесть стукнусь.
В десять минут восьмого по времени базы (оно совпадает с Гринвичем, но кому какое дело) мы с Джеем ещё качались в спортзале. Я подтягивался на турнике (ноги в закрепе, на пружинах, иначе смысла нет), Джей занимался прессом. Центрифуги, спорт — это у нас не меньше трёх часов каждый день, иначе низкая гравитация съест мышцы.
Спортзал был почти пуст, только несколько врачей из центра клонирования заканчивали тренировку — у них свой график. При нашем появлении они оживились, а закончив, подошли.
— Как сустав? — щупая Джею руку спросил невысокий плотный Пак Сон.
— Какой?
— Плечевой.
— Норм, — отозвался Джей.
— Я же говорил — нормально всё! — радостно сообщил Пак товарищу. — А ты «утиль»!
Он похлопал Джея по плечу и клоноделы ушли. Джей ещё минуту поелозил в станке, дёргая ногами, потом коротко выругался и встал.
— Сустав, кстати, «щёлкает». Пошли, макнёмся. Вечером ещё позанимаемся.
Я не спорил. Мы дошли до пустого бассейна, я стянул футболку и скинул кроссовки, а Джей прыгнул как был — разбежавшись и долетев до середины бассейна. Я за ним. Брызги могучим фонтаном взлетели в воздух и стали неспешно падать, будто тропический ливень. Джей захохотал, потом запрыгнул на меня, и мы с минуту барахтались, «топя» друг друга. Дитячество в нас бурлило вовсю, гормональный фон перекраивал мозги.
— Чего спросить хотел? — спросил Джей на ухо.
— Что за срыв был?
— И у тебя?
Джей отпустил меня, чуть отстранился.
— Нет. Сон снился, — сказал я. — Будто… в каком-то незнакомом корабле лечу. Тебе тоже?
Мы барахтались по горло в воде, сверху ещё падали капли, осевшие на высокий светящийся потолок.
— Нет, — резко ответил Джей. — Никаких полётов… Даже не пойму, сон или нет. Когда воскрес. Перед тем, как воскрес.
— Расскажи, — попросил я.
Я видел, что ему безумно хочется со мной поделиться своим сном — не сном. Прям на языке вертится.
— Да ну, хрень всякая, — ответил он и отплыл чуть. — Даже вспоминать не хочу.
Тут к бассейну вышли ребята из фиолетовой эскадрильи, прозванной «погодки» — они уже семь лет как ухитрялись терять по одному человеку каждый год. Так что сейчас это были две девчонки двенадцати и тринадцати биологических лет и два парня четырнадцати и пятнадцати.
Поболтать «погодки» любили, и я понял, что наш приватный разговор закончен.
День я провёл, почти не вспоминая свой странный сон. Нет, он болтался в памяти, но как-то начинал стираться и я уже сомневался, действительно ли всё было так реалистично, как мне показалось.
Может быть просто нервы шалили? Долгий патруль, серафим, смерть, потом визит ангела. Тут у любого крыша поедет.
Боря тоже с разговорами не влезал. Так что я поболтал со свободными пилотами, выслушал положенные ободряющие слова, даже посмеялся немного.
А потом пришёл доклад от трёх эскадрилий, отправленных в нашу зону патрулирования. Они наткнулись на падшего престола (не Соннилона, другого) и целых пять начал. Случилась заваруха, в которой зелёная эскадрилья, прикрывавшая отход, погибла вся целиком.
Настроение у меня испортилось, зато кошмарный сон окончательно вылетел из головы. Я попробовал читать и понял, что тупо пялюсь в страницу. Плюнул и пошёл к клонарне.
На диванчиках в коридоре никого не было. Я только успел присесть, как из дверей вышел взъерошенный чернокожий паренек по имени Бадди, зыркнул на меня — и ушёл. Он был вторым в зелёной эскадрилье.