Во-первых, у врагов не оказалось отпечатков, кожа на пальцах представляла собой сплошную рану, а подушечки были обожжены кислотой. Во-вторых, волос не было не только на видимых местах, но и на всём теле. Ни одного волоска. В-третьих, из разговоров милиционеров я понял, что никто из убитых не числился в розыске.
Предположения были самые разные, но из наиболее реалистичных следователи высказывали версию о банде самоубийц-смертников с раком, которых облучали во время лечения, но лечение зашло в тупик.
— А что, всё складывается, они все смертельно больные. А так как ребята ещё молодые, решили оставить денег родственникам. Ну и срубить бабла по-быстрому, — сказал капитан. — Вполне логично.
— А следы на голове?
— Присоски от какого-то оборудования. Как раз может у них всех в мозгу проблема. Так что в первую очередь надо отзвониться в онкоцентр и выяснить, не пропадал ли у них десяток пациентов, — настаивал капитан.
— Я этим займусь, — кивнул лейтенант Патрбов. — Разрешите вернуться в участок и забрать с собой свидетелей?
— Конечно, иди. Тут им делать всё равно нечего, заодно снимешь показания, — милостиво разрешил капитан.
— За мной, молодые люди, — позвал лейтенант, подойдя к нам. — Проедемся, здесь недалеко. Не больше часа займёт, и я вас отпущу по домам.
— Круто, спасибо, — не сдержав ухмылки, ответил я. — У вас так со всеми выжившими жертвами киллеров поступают? Так чтобы их гарантированно добили?
— Обычно у нас такого нет, — чуть замявшись ответил лейтенант, пока мы шли до служебного уазика. — Спокойный, мирный городок. Тихий. Был… а полгода назад словно все урки с цепи сорвались. Одна массовая расправа за другой.
Я чуть не закашлялся, услышав искреннее сожаление и недоумение от сотрудника милиции. Из серии — всё же хорошо было, и зарплата, и пенсия, и социалка, но как пожар — так хоть увольняйся. Нет, мне тоже хотелось бы, чтобы была тишь да гладь, только пусть всяких уродов уберут с улицы. Если не в гроб, то, по крайней мере, за решётку.
— А что ты там про обезьян говорил? — поинтересовался лейтёха, когда мы отъезжали от стадиона.
— Говорю, что видел точно такие же метки на макаке, с которой на пляжах люди фотографируются. Только она в основном вещи воровала, а не с туристами позировала.
— Хм, а ведь осенью поступали жалобы на кражи с животными. Несколько штук, — задумчиво проговорил Евгений. — Мы даже обращались в институт по этому поводу.
— А при чём тут Черноморская академия? — удивлённо спросил я.
— Совершенно ни при чём, я про институт приматологии и их питомник в Адлере. Некоторые сотрудники для подработки берут обезьян на пляжи, хотя я слышал, что институтские с этим борются, — заметил лейтенант, выруливая на курортный проспект.
— Институт приматологии, почему я о нём первый раз слышу?
— Да не… Все знают, что он в горах за Адлером, в Шиловке, — ответил Саня.
— Все, кто здесь давно живёт, — прокомментировал лейтенант. — Питомник ещё до развала Союза у нас был, а вот сам институт только семь лет назад перебрался. Обустроили как могли, но финансирования у них почти нет. На какие-то пожертвования живут. А ведь раньше обезьян даже в космос запускали.
— В космос? — переспросил я, когда в голове потихоньку начала складываться картина. — Значит, там и эксперименты над ними проводят?
— Может, и проводят. А что?
— А то, что человек — это тоже примат, только высший. И если они сумели что-то с обезьянами сделать, то, вероятно, и с людьми сумели. Надо проверить. Обязательно.
— Это вы мне сейчас предлагаете сознательно нарушить приказ прямого руководителя? — с усмешкой покачал головой Евгений. — Нет, спасибо.
— Слушайте, товарищ лейтенант, я же вижу вам самому интересно, что произошло! В участок меня уже возили, толку с этого не было. Показания я могу вам дать в письменном виде. Тем более туда ехать час, как раз напишу! Денег на бензин опять же подкинем! — ища любые доводы, сказал я. — Если вы такое дело распутаете, быстро новые погоны получите. Разве нет?
— Если этих не лишусь… — проговорил мужчина, со скрипом сжимая руль. — А-аа, была не была. Поехали!
На заправке он за наш счёт залил полный бак и ещё пятидесятилитровую канистру, дал нам по блокноту и попросил подробно записать, что произошло. Что я и сделал, немного бурча, когда машина в очередной раз виляла на горном серпантине. Пока ехали, солнце уже начало клониться к закату. А в Адлере, кроме всего прочего, ещё и связи не было, я проверял. Но сомнения в правильности происходящего у меня начали возникать, только когда мы проехали посёлок и стали углубляться в лесной массив по плохо оборудованной дороге.
— А почему они до института нормальный путь не проложили? — спросил я, когда уазик трясся на колдобинах.
— Так там больше питомник, а обезьяны в лесу жить должны, — заметил лейтенант. — От самого института всего пара зданий да общежитие.
— А вы, похоже, много о нём знаете. Есть там приятели?
— Да нет, просто ездил пару раз, — не слишком правдоподобно буркнул милиционер, а через пару минут притормозил на обочине. — Бензин кончился, надо долить. Подождите в салоне.
— Ага… — сонно ответил Серебряный, которого от тряски разморило.
— Я ноги размять, — сказал я и, не слушая возражений, выпрыгнул из машины. Лейтенант едва заметно поджал губы, но ничего не сказал. Я же отошёл к лесу, так чтобы фары не слепили, и обошёл машину кругом. Всё ещё оставалась надежда, что всё происходящее — всего лишь обострение паранойи, но…
— Всё, едем дальше! — крикнул мужчина, закончив заливать бензин. Не подготовься я заранее, в темноте не заметил бы, как он достал ксюху. — Залезайте в машину, нечего в лесу торчать. Или по большому приспичило?
— Ага, и бумаги нет, — ответил я, тут же делая пару шагов в сторону, за ближайший ствол дерева. Милиционер напрягся, всматриваясь в темноту, секунда, другая, и вот он уже схватился за автомат.
— Сейчас подам. Отзовитесь, а то непонятно куда идти, — сказал он, прижимая приклад к плечу. Нащупав ногой камень, я подобрал его и метнул в кусты метрах в пяти. Будь мы на севере, можно было бы прятаться в сугробах, но здесь, в субтропиках России, оставалась масса вечнозелёных растений. Реакция последовала незамедлительно, короткая очередь прошила и тонкие стволы деревьев и сбила листву.
Я выпрыгнул, мгновенно чертя Длань, и ударная волна опрокинула мужчину, оттащив его на метр. К чести лейтенанта, автомат он не выпустил, но, когда знак перестал действовать, я уже был рядом. Перехватил ствольную коробку, отведя назад и блокируя затвор, придавил всем своим весом.
— А ну, отпусти! — рявкнул Евгений, с чего-то решивший, что я послушаюсь.
Вместо этого я извернулся и влепил ему лбом в переносицу. Раздался хруст ломающегося хряща и вопль боли. Хватка чуть ослабла, и я сумел вырвать из рук сотрудника МВД автомат, отпрыгнуть и заехать железным прикладом в подбородок.
Милиционер охнул и вырубился на несколько секунд, которых мне как раз хватило, чтобы отобрать оружие, вытащить ремень с кобурой и дубинкой, а наручники нацепить на самого лейтенанта. Так что когда он начал приходить в себя, ситуация перевернулась в корне, и именно я его держал на мушке. И только ничего не соображающий сонный Саня торчал у авто, переводя взгляд с меня на лейтенанта.
— Дурацкая ситуация, верно? — с ухмылкой спросил я, убедившись, что Евгений окончательно опомнился. — Я ведь про питомник даже не слышал, а вот ты, наоборот, слишком хорошо о нём осведомлён.
— Идите к чёрту, — рыкнул он, но затем мгновенно сменил гнев на милость. — Послушайте, если вы сейчас же меня освободите и вернёте оружие, я забуду об этом инциденте, и мы спокойно доберёмся до питомника.
— Да-да, я вам, конечно, верю, но есть нюанс. И заключается он в десятке выпущенных из этого автомата в меня пуль.
— В этих лесах водятся волки и медведи, я просто подумал, что в кустах дикий зверь и стрелял в него, — быстро нашёл оправдание милиционер. — С чего мне вообще в вас стрелять, это же глупость.
— Как чешете, загляденье. Пожалуй, с такими ораторскими навыками и сообразительностью даже не стало бы проблемой объяснить, что вы получили показания, выпустили нас у академии, и понятия не имеете, куда мы делись после, — ответил я, глядя на замершего мужчину. — Но есть маленький нюанс. Меня сегодня уже пытались прикончить. И по секрету скажу, не только сегодня. Но вот вашу мотивацию уловить не могу. Давайте вы её мне поясните? Нафига?
— Я понятия не имею, о чём вы, не собирался я никого убивать…
— Единственный шанс вам остаться в живых — сказать правду. Без вариантов. Итак, даю шанс подумать ещё раз. Зачем? — продолжил настаивать я. — Деньги? А те трупы у стадиона не дали вам понять, что жизнь может быть дороже.
— Не собирался я вас убивать! Это просто глупая ошибка!
— Мнда… — я чуть отвёл дуло в сторону и зажал спуск, так что щепки и каменная пыль ударили лейтенанта по щеке. — Ещё раз. На кой ляд вы собирались убить меня и моего товарища? Не врите, это бесполезно.
— Я понятия не имею!
— До тебя не доходит? Сейчас можешь умереть один ты. Или даже вообще в живых остаться. А вот если нет, если ты продолжишь упорствовать, то мне придётся прийти за твоей семьёй. Может, они, твои мать с отцом, брат или сестра… дети. Может, они в курсе, почему ты шагнул на эту скользкую дорожку?
— Пошёл к чёрту, псих грёбаный! — неожиданно взорвался матом милиционер, от его миролюбивого тона не осталось и следа. — Брату моему угрожать будешь? Матери? Больной ублюдок! Ты до них никогда не доберёшься, я тебе не позволю!
— Если ты не в курсе, на тебе наручники, а у меня автомат. Твоё удостоверение и паспорт с печатью прописки, — помахав документами, сказал я. — Всё, что у тебя есть, — это знание. Но и его я могу получить из других источников. Возникает вопрос. Зачем же мне оставлять тебя в живых? С теми тварями я церемониться не стал.
— Тварями? Да они обычные парни!