ки, сдерживающие Аню. Не хватало ещё, чтобы этот урод в процессе успел убить девушку. Та едва сдерживала слёзы радости, попыталась вскочить, но ноги её не держали. Выдернув кляп, я коротко поцеловал её и сунул за алтарь.
— Сиди здесь. Увидишь, что идёт, смещайся на противоположную сторону.
— Поняла! Не смей проигрывать!
— Никогда, — с улыбкой ответил я, выходя к врагу. — Ну что? Пора заканчивать.
— Именно, — проговорил он, но вместо того, чтобы атаковать, вновь замер, скрестив руки на груди и не отпуская защитного купола.
Из уст гиганта полилась непонятная речь, но каждый слог бил, словно ударная волна от взрыва. Меня шатало, пришлось создать Щит, чтобы удержаться на ногах, и только из-за этого я не сразу понял, что происходит. Символы на скрижалях активировались один за другим, загораясь золотым светом.
Я ударил по противнику Серпом. Раз, другой… Его защита заискрилась, но выдержала, а речь всё ускорялась. Символы на скрижалях будто ожили, начали сползать по постаментам и устремились в центр, к алтарю. Воздух стал тяжёлым и давящим. Пахло озоном и пепелищем. Стало очевидно, что драться со мной он не собирается. По крайней мере, честно.
Что он там говорил? Открыть врата? Очевидный напрашивающийся вывод — чтобы призвать армию себе подобных.
— У тебя ничего не выйдет, последней скрижали у тебя нет! — крикнул я, и в этот момент по пустующему постаменту тоже начали спускаться символы. А затем он достал прямо из воздуха мою скрижаль, и я понял, что на ней горит больше половины Знаков. Я сам принёс ему недостающую деталь. Но раз так…
Я ударил по ней серпом. Помнил, что стрелять и даже взрывать её бесполезно, но вот символы действуют. И оказался прав, ведь на камне осталась глубокая борозда. Ещё удар — пара символов была перечёркнута царапиной, но они всё равно светились. Он рассмеялся, закрываясь куполом. Неужели бесполезно?
Отвлёкшись на мгновение, я увидел улыбку на сосредоточенном лице твари. Похоже, гигант уже праздновал победу. Я никак не мог ему помешать. Скрижали оказались лишь ключами, сам он закрылся непроницаемым куполом. И даже разрушение площадки не имело никакого значения.
Почти.
— Аня, в сторону! — крикнул я, а затем создал гигантский Серп, обрушившийся на алтарь. Камень выдержал, но по нему побежала глубокая трещина. Не медля ни секунды, я ударил ещё раз, а затем ещё, пока ложе не раскололось на две неровные половинки.
— Не смей! — взревел зеленокожий, увидев, что я собираюсь продолжать. Его речь сбилась, но я даже не подумал останавливаться.
Серп выбил искры из воздуха. Куски алтаря разлетелись от возникшего в середине площадки золотого купола. А под ним я увидел шестиугольный шип обелиска, смотрящего в небеса. Но сейчас было неважно, главное — урод перенёс защиту и понял это уже после того, как я создал очередной знак.
Длань ударила его по повреждённому колену, выбивая в сторону и заставляя опустить руки в попытке удержаться на ногах, а скрижаль вылетела из его лапы. Я тут же прыгнул вплотную, едва разминувшись с золотым скипетром. Враг с остервенением ударил цепом, расколовшим камень тремя своими главами. Я же поднырнул под руку и запустил ему Искру прямо в глаза.
Взвыв от внезапной боли, гигант отшатнулся, инстинктивно пытаясь прикрыться, и тут же получил Серпом под колено. Я окончательно перерубил ему сухожилия, заставив рухнуть. Но в последнее мгновение он умудрился вонзить в камень жезл, не упав, а лишь встав на одно колено.
На которое я тут же вскочил, как на козырёк подъезда, подтянулся и, оказавшись в непосредственной близости, создал Серп максимального размера. Начертание заняло у меня почти секунду, и враг успел среагировать, ударив меня цепом.
Сломанные рёбра ожгло нестерпимой болью, меня швырнуло в золотую стену, откинув на несколько метров, и чуть не размазало. Подскочившая Аня успела поймать меня у самого пола, не дав упасть. Но с моего лица не сходила кровожадная улыбка. Ведь я успел первым.
Двухметровый Серп вскрыл своими зубьями шею твари, из рваной раны, достигшей позвоночника, хлестала потоками зелёная кровь. Гигант безуспешно пытался сдержать её ладонями, но жизнь утекала у него между пальцев.
— Я. Победил, — хрипя и булькая проговорил Безликий. — Вы. Все. Сдо…
Договорить я ему не дал. Длань прижала врага к полу, а следующий за ней Серп, словно ржавой кривой пилой отчекрыжил голову, покатившуюся по каменной площадке.
— Он же мёртв… почему символы не гаснут? — спросила Аня, поддерживающая меня под руку.
— Не знаю, — честно ответил я, поджав губы. И дело было не в боли от поломанного тела.
Золотые стены, начав покрываться символами, вначале потеряли прозрачность, дойдя почти до жёлтого цвета, а затем начали стремительно бледнеть. А за ними виднелся совершенно другой мир.
Уходящие к небесам обелиски. Величественные пирамиды. Диковинные существа и големы с сияющими глазами. Но что хуже всего — армия зеленокожих гигантов, готовящаяся к вторжению. Тысячи и тысячи уродов, наподобие того, которого я только что прикончил.
И я ничего не мог с этим сделать. Ровным счётом.
Я мог разрубить скрижали, разрушить алтарь, разбить на куски каменную площадку. Золотые символы продолжали струиться по воздуху. Жертвенная кровь гиганта пузырьками вплеталась в их узор, усиливая божественные символы.
— Хранитель! Ты обещал мне мир БЕЗ апокалипсиса! — закричал я, вкладывая всю ярость души.
— О ком ты говоришь? — ошарашенно уставившись на меня, спросила Аня.
— Я отдал за это все свои силы! — не обращая внимания на её слова, продолжил я. — Пожертвовал тебе тысячи лет службы! Смотри на меня! Смотри на то, что происходит, и не смей отворачиваться! Это цена твоего слова? Это твоя благодарность⁈
— Ванечка, ты чего… — проговорила девушка, жалостливо погладив меня по голове. Но как раз в этот момент в голове вспыхнуло осознание.
Он не мог поступить иначе. Баланс должен быть соблюдён. Никаких сил. Никаких стремлений. Никакой миссии по спасению. Только так. Иначе бы этот мир скатился в войну Хаоса и Забвения.
И за краткое осознание, за крупицу понимания языка древних, тоже придётся заплатить свою цену. Но я был к этому готов.
Пиктограммы обретали не только прикладное действие, но и Имя. Имена складывались в Смыслы. Символы начали появляться под моими пальцами один за другим, создавая фразы и предложения. Они вплетались в узоры на стенах, встраивались в саму суть нашего мира. И гиганты, наблюдавшие за представлением, с предвкушением ринулись ко мне.
Зеленокожие били своими скипетрами и булавами по прогибающимся золотым стенам. Из верхушек пирамид ударили лучи, каждый из обелисков, насколько хватало глаз, сиял символами зачарованными жрецами.
Они жаждали появиться в нашем мире. Они влили в этого все силы до последнего. И не было ни одного шанса, чтобы этого не произошло.
— Вы сами этого хотели, — усмехнулся я, заканчивая начертание.
Золотые стены лопнули, расширившись и уйдя к горизонту.
Мир словно подмигнул и неуловимо изменился навсегда. Я впустил эту силу, послужил мостиком между ней и скрижалями.
И тысячи строений древних, их великие пирамиды, рвущиеся к небесам башни и обелиски… прорвались в наш мир! Их буквально всосало вместе с поводками золотого света и символами.
Единственное, что я смог сделать — чуть подправить алгоритм.
Изменить несколько строк в гигантском начертании.
Самую капельку.
Ведь все строения, големы и сокровища перенеслись в наш мир.
А их хозяева остались снаружи, в идеально ровной, лишённой жизни и построек пустыне.
Я отсёк разумную жизнь, оставив её в том мире.
И теперь зеленокожие гиганты, чьи образы бледнели на глазах, в ярости и ужасе бились в золотые стены, на фоне гладкой пустой равнины. Пока совершенно не поблёкли и не исчезли, окончательно разорвав связь между мирами.
Ведь все их устройства, скрижали, обелиски и прочее теперь находилось у нас.
Ну… почти у нас.
Ведь, как я и сказал, за всё приходится платить.
Эпилог
Заёмная сила Хранителя, божественная искра, позволила мне изменить алгоритм переноса, и по всей планете начали появляться руины Древних. Но я это просто знал, а не чувствовал. Ведь платой стало то, что всё вокруг обелиска, скрытого под алтарём, оказалось полностью изолировано от остального мира. Или скорее, перестало быть частью этого мира, выделившись в отдельную область, окружённую золотыми стенами.
Первые пару лет пришлось несладко. Отрезанный от остального мира Кипр не мог обеспечить себя даже самым необходимым. Заключённый в шестигранник, с длиной ребра в сто двадцать пять километров, он оказался предоставлен сам себе. А миллион жителей далеко не сразу понял, как жить по-новому.
Внутри гексагона не работали божественные знаки. И наверное, это было даже в плюс. Ведь после непродолжительных конфликтов людям пришлось договариваться и выстраивать свою жизнь заново. А кто в точности знал, как именно организовать оплот человечества посреди ничего?
Пришлось объединиться с русскоязычной и греческой диаспорами, захватить власть и организовать безотходное производство. Примитивное, но достаточное, чтобы люди не умирали от голода и нехватки элементарных лекарств. Мы даже заново изобрели пенициллин!
За год я возглавил русский союз. За два стал бургомистром. Через четыре меня признали правителем всего острова. А спустя пять лет на острове, наконец, воцарился мир. Ведь даже самые отчаянные головы поняли, что вырваться с него ни у кого не выйдет. И тогда я позволил себе уйти на покой, чтобы наслаждаться жизнью с женщиной, которую любил. Долгой и счастливой, простой жизнью. Ловить рыбу в море, выращивать виноград, растить детей и нянчиться с внуками.
В ней было всё. И печаль, и радость. Невзгоды и моменты счастья. Но мы с Аней прожили её до конца. И тогда…
— Ну ты же сам мечтал лежать на пляже и ничего не делать, — проговорил старик с седой бородой, присевший на шезлонг по соседству. — Хотел отпуск, вот он. Или ты чем-то недоволен?