Он отпил ещё глоток кофе и продолжил:
— Вы, брат Альбрехт, своим авторитетом сможете пресечь эти разговоры.
Альбрехт поднял руку:
— После выяснения сущности дела, пан Ровба, после выяснения сущности дела.
— Да, конечно, никто и не сомневается в вашей беспристрастности. Все необходимые условия вам будут предоставлены.
— У вас, пан Ровба, я слышал, богатый архив.
— Он в вашем распоряжении.
Альбрехт удовлетворённо кивнул. И, чуть помедлив, отпил кофе.
— И последнее, — с легким стуком он поставил чашку на блюдечко. — Собственно, из-за чего конкретно Марию стали подозревать в ведовстве?
Пан Ровба в раздумье тихонько пристукнул пальцами по краю стола.
— У Марии был сложный характер, — он говорил медленно, подбирая слова. — Со многими она, что называется, не находила общего языка. Жила замкнуто. Вроде, врачевала. Ну, и скот.
— Да, да, — вставил Альбрехт, — падёж.
— Практически всё местное дойное стадо погибло. Это большая беда.
— Ну а Мария? Какое она имела к этому отношение?
— Ну, вы ведь знаете, как это бывает… Кто-то сказал, кто-то подхватил. И складывается впечатление, что все знают.
Альбрехт утвердительно покачал головой:
— Да, так бывает.
Пан Ровба, с минуту посмотрев на замолчавшего Альбрехта, встал.
Монахи тут же последовали его примеру.
— Вы проделали длинный путь, — сказал хозяин фольварка. — В трапезной вас ожидает ужин. Затем вам предоставят комнаты. В любое время я к вашим услугам.
Как только они вышли из кабинета, рядом материализовался мажордом:
— Ужин готов.
— А не скажет ли пан, — спросил его Альбрехт на лестнице, спускаясь на первый этаж, — есть ли в доме портрет покойной молодой пани?
Мажордом быстро оглянулся, словно проверяя, не подслушивают ли их.
— Есть, — сказал он, приглушив голос. — Я вам принесу в трапезную.
И когда он, выполнив обещание, принёс небольшой овальный портрет и протянул его Альбрехту, тот удовлетворённо, как будто подтвердились его предположения, покачал головой:
— Да, такую красавицу можно взять в жёны даже несмотря на дурную славу её матери.
И протянул потрет Яну, который в этот момент выронил ложку, громко стукнувшую об пол.
«Она только дразнит тебя. Ты почти нищий. А она бредит о богатстве. И… Ты знаешь о мальчиках?»
— Ян!
Ян раскрыл глаза. И вновь вынужден был стряхнуть пот со лба.
Альбрехт, который тряс его за плечо, убрал руку и покачал головой:
— Такое с тобой каждую ночь. Надо показаться врачу. Хорошо, что послезавтра мы вернёмся в монастырь.
— Послезавтра?
Со дня их прихода в фольварк пана Ровбы прошла неделя. Всё это время его учитель почти безвылазно просидел в архиве пана Ровбы, оказавшийся весьма обширным и богатым на редкие документы по истории здешнего края. Брата Альбрехта невозможно было оторвать от такого лакомого куска. Лишь однажды он прошёлся по окрестностям, побеседовал с местными людьми, да осмотрел дом Марии, стоявший пустым с момента её смерти. Никто, кстати, не взял оттуда ни единой даже самой маленькой вещи, хотя дом стоял незапертый и никем не охранялся. Яна он с собой не взял.
И вот теперь Альбрехт заявляет, что они возвращаются.
— А Мария?
Альбрехт присел на край постели Яна.
— Мария не ведьма.
— Не ведьма?
— Нет.
— А скот?
— Это было проклятое пастбище, куда его погнали. Люди просто забыли. Я нашел в архиве документы. Сто лет назад там захоронили туши павших коров. Это место нельзя использовать для выпаса. Но Мария скотину туда не гнала. Это местные подтверждают. А других доказательств нет. Пустые разговоры не в счёт.
— Пан Ровба, наверное, будет доволен.
— Пан Ровба уже доволен. Долго спишь. Я ему всё уже объяснил. А когда вернёмся в монастырь, составлю нужные бумаги.
И Альбрехт тихонько подтолкнул Яна:
— Ну, вставай. Нам тут делать больше нечего.
Через полчаса они покинули фольварк пана Ровбы.
А ещё через полчаса Ян с удивлением огляделся и окликнул ушедшего чуть вперёд Альбрехта:
— Той ли дорогой мы идем?
Альбрехт, не останавливаясь, махнул ему рукой:
— Той-той.
— Но я точно помню, мы здесь не проходили!
Альбрехт остановился и подождал, пока Ян нагонит его.
— Мы сделаем небольшой крюк, — объяснил он.
— К кому-нибудь зайдём?
Альбрехт глянул на него искоса:
— Можно сказать и так.
И быстро пошёл вперёд.
Дорога всё больше сужалась и, в конце концов, превратилась в еле видную тропинку.
— Похоже, людей тут ходит немного, — заметил Ян.
— Да тут вообще почти никто не ходит. Когда-то здесь была деревня, но сейчас место заброшено.
— Куда же мы тогда идём? — удивился Ян.
— На кладбище.
— Куда?!
— Сюда, — указал рукой Альбрехт.
За старым, заплывшим мохом, каменным забором виднелись покосившиеся кресты. Тишину не нарушал ни единый звук. Словно вокруг был не летний лес, а вымершая пустыня.
— Зачем мы здесь? — спросил Ян почти шёпотом.
Альбрехт, ничего не ответив, направился в проём забора — должно быть, в этом месте когда-то были ворота — и подошёл к единственной свежей могиле. Вся остальная территория небольшого кладбища поражала унылой запущенностью.
Впрочем, свежая могила тоже не сказать, чтоб была ухожена. На ней не было даже креста. Вернее, крест был, но упал и валялся рядом.
Альбрехт остановился, задумчиво глядя на странный холмик.
— Чья это могила? — спросил Ян.
Альбрехт встрепенулся, словно вопрос молодого монаха вывел его из глубокой задумчивости.
— Это, — сказал он с горечью в голосе, — могила молодой жены сына пана Ровбы.
У Яна подкосились ноги, и он опустился на какой-то пенёк.
— Здесь?!
— Да здесь, — жёстко ответил Альбрехт. — Подходящее место для молодой красавицы-жены, не находишь?
— Но почему? — пролепетал Ян.
— А почему молодой неутешный вдовец сразу после смерти жены улепётывает за границу? Почему все слуги больше всего на свете боятся говорить хоть что-нибудь о пани Ядвиге?
Альбрехт говорил уже не жёстко, а зло.
— О, Господи, — простонал Ян.
— Господь тут не при чём. Скорее, наоборот.
— Вы думаете… — Ян не закончил фразы, с ужасом смотря на Альбрехта.
А тот, словно выговорившись, как-то угас и уже устало и безразлично докончил:
— Я не думаю. Потому что не знаю. Не знаю, что произошло между молодыми супругами сразу после свадьбы. Я знаю только то, что один из супругов оказался тут, на заброшенном кладбище, зарытым в землю, а отъезд второго больше похож на бегство.
— Но ведь надо сообщить… Следствие…
— Бесполезно, — прервал Яна Альбрехт. — У пана Ровбы есть и связи и деньги.
Он помолчал.
— И потом, — добавил он, — меня послали сюда прояснить вопрос о ведьме, а не о причине гибели молодой, и, кстати, без богатой родословной и совсем без приданого, жены молодого богатого шляхтича.
Откуда-то взявшийся ветерок шевельнул листья до сих пор мёртво недвижных деревьев, словно то ли соглашаясь, то ли споря с братом Альбрехтом.
— И что теперь будет? — спросил Ян.
— Ничего, — ответил Альбрехт. — Думаю, это останется незначительным эпизодом в биографии наследника пана Ровбы.
И Альбрехт, резко повернувшись, пошёл прочь от могилы.
Ян, спохватившись, вскочил с пенька, на котором до сих пор сидел, и бросился догонять своего учителя. Но вдруг захромал и вынужден был снять сапог, чтобы достать несколько попавших туда камешков. Альбрехт уже выходил с заброшенного кладбища.
Ян сунул руку в снятый сапог и достал жменю — штук семь — ровных, словно абсолютно одинаковых, камешков.
— Ян, — послышался голос Албрехта. — не отставай, нам сегодня нужно много пройти!
Ян сунул камешки в карман рясы, быстро натянул сапог и бросился догонять Альбрехта.
— Может, пройдём мимо?
Они стояли перед той корчмой, откуда неделю назад сбежали через окно.
Но на этот раз она была не молчаливая и тёмная, а светилась в наступающих сумерках огнями окон и гремела музыкой. Похоже, внутри веселилась большая компания.
— Принимая во внимание, — сказал Альбрехт, — наступающую ночь и то, что там на этот раз много людей, лучше зайти.
Внутри действительно было и многолюдно и шумно. Жена корчмаря сбилась с ног, обслуживая многочисленных гостей.
К монахам, севшим за свободный уголок стола, подошёл сам корчмарь, помогавший жене разносить заказы.
— Святые отцы! — узнал он своих бывших постояльцев. — Рано же вы ушли прошлый раз!
Он был в прекрасном настроении: так много людей, сегодня у него удачный день и хороший доход.
Корчмарь громко захохотал и погрозил монахам пальцем:
— А я знаю, почему вы сбежали!
И нагнувшись к ним поближе, понизил голос:
— Мы и сами тогда перепугались. Жуткие были вопли. Только уже днём разобрались, в чём было дело.
И он вновь захохотал.
— Кошка! Кошка застряла в дымоходе! Насилу вытащили.
Они вернулись в монастырь уже после начала вечерни.
Ян устало опустился в своей келье на стул, размышляя о том, идти ли ему на конец службы, как дверь открылась, и вошёл брат Альбрехт.
Ян вскочил и с удивлением воззрился на учителя. За все годы это было первый раз, когда тот затруднил себя наведыванием ученика.
Альбрехт бегло огляделся и сел на второй стул, стоявший, как и тот, на котором сидел Ян, у небольшого стола.
И пристально посмотрел на молодого монаха.
— Вообще-то я думал не заводить этого разговора, — медленно начал он.
Затем умолк и, опустив руку в карман рясы, достал и протянул своему ченику маленький портрет.
На котором было нарисовано его, Яна, лицо.
Ян похолодел. Он знал, где учитель взял этот портрет.
— Я нашёл его в доме Марии, — сказал Альбрехт.
Ян молчал.
— И все в фольварке пана Ровбы вели себя с тобой так, как будто знали тебя. Похоже, ты сказал не всю правду, когда пришёл к нам в монастырь?