И тут зазвонил телефон. Я сняла трубку. Звонил дед.
– Аська, родная, привет! Приехала?
– Только что вошли!
– Что, самолет задержался? Я уже звонил!
– Нет, мы покатались по городу!
– Как там наша Матильда?
– Балдеет!
– Ну и отлично! – засмеялся дед. – Аська, открой левый ящик своего стола, там найдешь два конверта.
Это мой подарок вам с Матильдой! Все, солнышко, целую тебя, мне пора на репетицию!
– А Ниночку позвать?
– Нет, я уже опаздываю!
И дед положил трубку.
– Что он сказал? – спросила Ниночка.
– Сказал, что в столе какой-то сюрприз!
– А! – загадочно улыбнулась Ниночка. – Ну бегите к себе, а я займусь обедом.
Я кинулась к своему столу. В самом деле, в левом ящике лежали два умопомрачительно сиреневых конверта. На одном стояло «Анастасии», а на втором – «Матильде».
– На, держи! – отдала я Мотьке ее конверт и тут же открыла свой. Там лежало довольно много денег. И записка: «Аська, это тебе на непредусмотренные удовольствия! Твой любимый дед!»
– Ой, Аська! – простонала Мотька. – Гляди, сколько денег! Но зачем?.. У меня есть, мне мама дала…
– Хорошо, теперь будет больше!
– Но мне неудобно…
– Наоборот, это очень удобно, когда в чужом городе есть денежки! Это же подарок от деда! Он тебе что-нибудь написал?
– Да, вот… «Матильда, куклы тебе уже не по возрасту, посему прими от меня этот подарок и будь всегда такой, какая ты есть! Твой И. П.» Я всегда говорила, твой дед – самый лучший человек на свете! – прослезилась Мотька.
– Ну, вообще-то я тоже так считаю! – согласилась я.
Оставив Мотьку с ее восторгами, я пошла на кухню помочь Ниночке. И вдруг из моей комнаты донесся вопль:
– Аська! Аська!
Я кинулась туда. Матильда стояла на коленях над открытой сумкой.
– Что с тобой? Ты чего орешь?
– Аська, гляди!
– Что? На что глядеть?
– Аська, это не моя сумка!
– Как не твоя?
– Вот так – не моя! Такая же, но не моя!
На Мотькины вопли примчалась Ниночка.
– Что такое? Сумки перепутали? Ничего страшного…
– Как ничего страшного? Там мои вещи! А главное – огурчики!
– Какие огурчики? – опешила Ниночка.
– Мама Игорю Васильичу послала, она специально для него солила… – всхлипнула Мотька.
– Не волнуйся, Матильда! – твердо сказала Ниночка. – Я сейчас позвоню в авиакомпанию и выясню, не заявлял ли кто-то еще о подмене сумки. Успокойся, найдутся твои огурчики. Ну не реви, Матильда, все устроится, вот увидишь. Вытри слезы, и идем обедать. После обеда я позвоню, хотя тот, кто прихватил твою сумку, мог еще и не спохватиться!
– Ой, а как же… Я ведь замочек сломала! Она никак не открывалась…
– Ерунда! Это мы легко уладим.
Ниночка вернулась на кухню, а Мотька проговорила, шмыгая носом:
– Это, Аська, плохо! Примета плохая!
– Какая примета? Ты сдурела? Подумаешь! Такое часто бывает! Помнишь, у деда как раз тут, в Париже, пропал чемодан с фраком? А у него концерт должен был быть! Так ничего, нашелся, хоть и не сразу!
– Сравнила куцего и зайца! Кто твой дед, а кто я!
– Так ты в гостях у деда. А Ниночка – его жена.
Хватит ныть, пошли обедать, я есть хочу!
На стол Ниночка накрыла в столовой, очень красиво и торжественно. Мотька мигом забыла о своих горестях.
– Как красиво! – восторгалась она, с любопытством оглядывая стол. – Это что, французская кухня?
– Только отчасти! – засмеялась Ниночка. – Ешьте, девочки!
После закусок, она принесла совсем маленькие чашки с протертым супом. Я уже привыкла к такому, а Мотька была поражена.
– Это что?
– Суп, протертые овощи на сливках! – объяснила Ниночка.
– Суп? А я думала… Вкусно!
– Тебя, вероятно, удивило количество? – рассмеялась Ниночка. – Но этого нельзя много съесть, тяжело для желудка.
– Я даже не представляла, что бывают такие супы… как крем! А вы меня научите такой варить?
– Матильда, я тебя знаю, ты наваришь здоровую бадью, и у всех будет болеть живот! – сказала я.
– Что ж я, дикая, что ли? Я просто, когда вернусь, сделаю французский обед и позову всех наших! Вообрази, как они удивятся!
Короче говоря, обед прошел весело и уютно. Ниночка искренне радовалась нам.
После обеда она заявила:
– Дорогие мои, у меня через полчаса деловая встреча, она займет часа два, а то и больше. Что вы будете делать? Отдыхать?
– Нет! – решительно заявила Матильда. – Отдыхать в Париже? Никогда и ни за что! Ой, а вы обещали позвонить насчет сумки…
– Да-да, конечно!
Она куда-то позвонила и быстро-быстро заговорила по-французски. Я почти ничего не понимала.
– Ну вот что, – сказала Ниночка, закончив разговор. – Пока заявлений о второй сумке не поступало, я оставила им наш телефон. Мотя, там было много твоих вещей?
– Да нет, не очень, куртка теплая, мама на всякий случай положила, огурчики для Игоря Васильича да полотенца пляжные, а еще всякая мелочь…
– Значит, ты пока обойдешься?
– Обойдусь! – вздохнула Мотька. – Могло быть хуже…
– Вот и отлично! Ася, если пойдете гулять, возвращайтесь не слишком поздно, чтобы я не волновалась!
– Хорошо, я тебе позвоню, если мы задержимся.
Ниночка переоделась и ушла. Мы остались одни.
– Ну что, Матильда, двинем?
– Куда?
– А ты куда хочешь – в собор Парижской Богоматери?
– Нет, это завтра! Сегодня хочу просто гулять по Парижу!
– Хорошо, гулять так гулять!
– Ась, как ты думаешь, сумка найдется?
– Думаю, да. А вот огурчики…
– Что огурчики? – испугалась Мотька.
– Боюсь, тот, кто их найдет, не удержится и слопает их! Уж больно они у твоей мамы вкусные!
– Да? – огорчилась Мотька. – Неужто банки вскроют?
– Я шучу!
– А если завтра никто не объявится с сумкой?
– Тогда мы сами поглядим, что тут, в этой сумке.
Вдруг там какой-нибудь адрес найдется, или имя, фамилия… Но я думаю, что все будет в порядке!
– А если нет?
– Прекрати, Матильда! Тому человеку тоже его вещи понадобятся! Так мы идем гулять?
– Идем, конечно!
Мы вышли на улицу. Мотька вдруг закрыла глаза, втянула в себя воздух и громко выдохнула.
– Ты чего, Матильда?
– Дышу воздухом Парижа!
– Ну, воздух тут не самый лучший!
– Зато парижский!
Мы дошли до площади Виктора Гюго, потом по рю Коперник – до авеню Клебер и там сели в метро, которое страшно разочаровало Мотьку.
– Фу, ну и метро! Не сравнишь с Москвой!
– Я же тебя предупреждала!
– Мало ли что… Я не верила… Чтобы в Париже, и такое метро… Давай скорее вылезем!
– Давай, – согласилась я. – Чтобы пересадку не делать! Пересадки тут кошмарные!
Мы вылезли, дошли до бывшей площади Звезды, ныне Шарля де Голля, посмотрели на Триумфальную арку, а потом опять спустились в метро, проехали четыре остановки и вышли на площади Согласия… Погуляли вокруг обелиска, добрели до сада Тюильри.
– Ой, мамочки, неужели я все это вижу? Это же счастье какое, Асечка! Площадь Согласия, Тюильри, Триумфальная арка – да я же про все это столько читала…
Знаешь, я сегодня такая счастливая… Вот что, Аська…
Я… Нет, давай лучше помолчим…
– Давай! – согласилась я. Мне было понятно Мотькино состояние. Наверное, всякий, кто попадает впервые в Париж, испытывает что-то похожее… Все названия, знакомые с детства по многим и многим книгам, вдруг оживают, все виденные в кино и по телевизору достопримечательности обретают объем, и человек чувствует, хотя бы на несколько минут, что попал в сказку, в сбывшуюся мечту, пусть даже он никогда и не мечтал попасть в Париж… Интересно, а в Риме будет так же?
– А куда мы сейчас идем? – спросила Матильда немного погодя.
– На Елисейские Поля!
– Как жалко!
– Почему?
– Как жалко, что у нас только три дня…
– Мотька, перестань, ты же приедешь ко мне на пасхальные каникулы!
– Аська, я знаю… Я теперь всегда буду хотеть в Париж… Я его.., люблю!
– Уже?
– Да! Это – с первого…
– Взгляда?
– Нет, с первого вдоха… А ты? Неужели ты его не любишь?
– Люблю, конечно, но… Пожила бы тут с мое, тоже по Москве соскучилась бы.,. Да еще походила бы в эту школу, черт бы ее побрал…
– Все, я решила! Я, как вернусь, пойду на курсы французского! И к пасхальным каникулам я уже смогу хоть немножко говорить… Мне это очень, очень нужно!
– Отличная мысль!
– И имя менять не стану!
Мотька постоянно твердила, что обязательно поменяет имя, ей смертельно надоело, что почти каждый, знакомясь с нею, поет: «Кто может сравниться с Матильдой моей!»
– Почему не будешь?
– Матильда… Это такое французское имя…
– Ты, Мотька, небось уже задумала покорить Париж?
– Да, – шепотом проговорила Мотька. – Я обязательно стану знаменитой артисткой и, когда приеду в Париж, буду говорить по-французски, как настоящая парижанка… Ой, чего это я несу? Я совсем уж спятила! – спохватилась Мотька.
– А что особенного? Мечтать не вредно! Между прочим, дед считает, что ты будешь выдающейся актрисой!
Он говорил Ниночке, я сама слышала!
Мотька вдруг подпрыгнула на месте.
– Ты не врешь?
– Зачем мне врать? Я просто забыла… Он еще на даче это говорил, но тебя в тот момент не было, а потом я забыла.
– А почему, почему он это сказал? Какой был разговор? Асечка, умоляю, вспомни!
– Какой был разговор? Погоди, ах да, Ниночка сказала, что у тебя прелестное лицо…
– Так и сказала?
– Так и сказала, а дед сказал, что в тебе есть что-то такое, что отличает только действительно больших актрис и что он уверен в твоем блестящем будущем.., и еще, что стоит тебе один раз появиться на экране, как тебя начнут приглашать сниматься снова и снова, но в этом самая большая для тебя опасность… Он считает, что любому таланту нужна хорошая школа…
– И как же ты могла такое забыть?
– Сама не знаю… Но вот вспомнила все же! – смутилась я. – Лучше поздно, чем никогда!