Петин С. Собственный Его Имп. Вел-ва Конвой)»[15].
Обстановка в Гатчинском дворце в 1881–1893 гг. была более чем нервозная. Так, генеральша Александра Богданович, источник достаточно достоверный, записала 15 апреля 1881 г. в дневнике: «Рассказывают, что опять появились прокламации. Рассказывают, что на днях государю устроили ванну в Гатчине, но он, к счастью, не сел, – прежде смерили градусы. Обнаружилось, что там яд. Строгости в Гатчине большие – всегда нужно иметь при себе фотографическую карточку. Даже гофмаршал Грот без нее не ходит»[16].
Где-то в 1890–1892 гг. Александр III внезапно вошел в помещение дворца, где дежурил камер-юнкер барон Владимир Рейтерн. Офицер быстро спрятал правую руку за спину. Царь со страху решил, что тот собирается выхватить револьвер. Александр выстрелил первым и убил барона. Оказалось, что тот просто курил и хотел спрятать папиросу.
Император Николай II оставил Гатчинский дворец матери – вдовствующей императрице Марии Федоровне, а сам сделал своей главной резиденцией Александровский дворец – уединенное здание в глубине Царскосельского парка. Летней северной резиденцией царя стала «дача» на самом берегу Финского залива в Александрийском парке в трех верстах от знаменитых петергофских фонтанов.
В 1885 г. Александр III распорядился построить для наследника цесаревича Николая новый дворец в Петергофе на месте башни сигнального телеграфа. Раньше было принято давать наследнику Аничков дворец на Невском проспекте. В нем, кстати, и жил до марта 1881 г. цесаревич Александр Александрович. Но Петербург по соображениям безопасности отпал, равно как и большой Царскосельский дворец, окруженный огромными Верхним и Нижним парками. Не пускать посетителей к фонтанам, Монплезиру, домику Петра I было неудобно, а пускать к резиденции наследника – опасно.
Дворец (дача) располагалась у самой воды, поэтому ее стали называть Нижней дачей, в отличие от Коттеджа и Фермерского дворца, расположенных в верхней части парка «Александрия». Николай II писал в дневнике: «Главная краса дома – это близость моря».
В 1895–1897 гг. Нижняя дача была существенно расширена, и с этого времени ее стали называть Нижним дворцом. Здание было построено в стиле неоренессанса и отличалось необычной, очень яркой расцветкой – стены его были выложены полосами желтым и красным кирпичом.
Николай II с семьей жил в Нижнем дворце (даче) с 1895 г. по 1914 г. с мая – июня по август – сентябрь, а в годы Первой русской революции задерживался и дольше – до ноября. Именно на Нижней даче 17 октября 1905 г. Николай II подписал свой знаменитый манифест о даровании гражданских свобод и создании Первой Государственной думы. Там же менее чем через год царь принял решение о роспуске этой Думы, а в 1907 г. подписал указ о создании Второй Государственной думы.
На Нижней даче родились три царские дочери: в 1897 г. – Татьяна, в 1899 г. – Мария, а в 1901 г. – Анастасия. 30 июля 1904 г. там появился на свет и долгожданный наследник цесаревич Алексей.
Дача с моря охранялась сторожевыми катерами и канонерскими лодками. А на всем побережье Финского залива от Михайловки до Петергофа были построены двухэтажные караулки охраны с кирпичными стенами в полтора метра толщиной, более напоминавшие форты, нежели казармы. Располагались они в 50–100 метрах друг от друга на расстоянии прямой видимости. В 1941–1944 гг. стены фортов выдерживали попадания снарядов корабельной и береговой артиллерии калибра 100–152 мм.
«Близость к воде» оказалась крайне важной осенью 1905 г. Царь с семьей еще 4 июня 1905 г. покинули Царское Село и перебрались на Нижнюю дачу. Забастовали железные дороги, и сообщение с Петербургом поддерживалось исключительно морем.
На лужайке перед конюшнями (там сейчас находится санаторий «Петродворец») была оперативно развернута радиостанция. Риторический вопрос – зачем? Ну, во-первых, телефонная связь с Петербургом работала бесперебойно. А во-вторых, с кем царь мог поддерживать радиосвязь? Абонентов-то в Петербурге практически не было, кроме Морского ведомства.
А вот для связи с германскими кораблями радио вполне могло пригодиться.
Одной из загадок царствования Николая II стала попытка «эвакуации» царского семейства в Германию осенью 1905 г.
11 октября 1905 г. на даче в Петергофе царь записал в дневнике: «Посетили лодку “Ёрш”, кот.[орая] уже пятый месяц торчит против наших окон».
Речь идет о канонерской лодке «Ёрш» водоизмещением 305,5 т и скоростью 8 узлов, построенной в 1874–1875 гг.
В конце XIX века лодка прошла капитальный ремонт и получила новые котлы. По крайней мере, с 1898 г. она использовалась для охраны Петергофского рейда. Разумеется, не от британского «Гранд Флита», а от «врага внутреннего». Ну а для террористов и четыре 4-фунтовые пушки обр. 1877 г. – большая сила. Как явствует из царского дневника, 14 июля 1903 г. Николай II катался на байдаре вокруг «Ерша», стоявшего на якоре напротив Нижней дачи.
Ну а когда над августейшей семьей сгустились тучи, 1 октября 1905 г. царь записал в дневнике: «Обедали: кн. Барятинская, Мамонов, Огильви, ком. “Ерша”, два механика с “Полярной [Звезды] ” и врач».
Кто же обедал? Барятинская – фрейлина императрицы, Н.Е. Мамонов – инспектор медицины департамента Министерства внутренних дел, Огильви Георгий Георгиевич – капитан 2-го ранга, командир «Ерша».
Итак, судя по всему, за столом речь шла об эвакуации царской семьи. А с какой стати 11 октября Николай, да еще и Александра, посещали старую канонерскую лодку? Единственное разумное объяснение, царица хочет выяснить, можно ли там разместить детей и как.
А вот дальнейшие записи из царского дневника. 20 октября: «Морской агент Ганце прибыл с двумя герман. миноносцами из Мемеля с почтой посольства».
21 октября: «Утро было немного свободнее, успел погулять. Погода стояла отличная, серая и тихая. Принял обоих командиров немецких миноносцев».
23 октября: «Тихий серый день, слегка морозило. Прибыла вторая пара германских миноносцев; оба командира представлялись после завтрака».
Что случилось? Почему «почту посольства» возят германские миноносцы? И до, и после этого диппочту привозили германские рейсовые пароходы. Спору нет: в России революция, все железные дороги вокруг Петербурга бастуют, царь сидит в Нижнем дворце Александрии, имея связь с империей только с помощью «судов-конвоиров царских яхт» «Дозорный» и «Разведчик», которые ежедневно ходят в Петербург. Но германские же пароходства не бастуют!
Профессор И.В. Зимин пишет: «Можно утверждать, что с 20 по 26 октября 1905 г. с командирами германских миноносцев был детально проработан и согласован план эвакуации царской семьи из России. Видимо, именно этот план и был доложен императору 27 ноября 1905 г. флаг-капитаном К.Д. Ниловым, которого Николай II принял в Нижнем дворце Петергофа»[17].
Другой весьма компетентный автор, начальник Петербургского охранного отделения А.В. Герасимов, в своих мемуарах записал: «Во всяком случае, в Финском заливе вблизи Петергофа около этого времени действительно объявилось несколько немецких военных крейсеров»[18].
Таким образом, в случае обострения обстановки в России летом – осенью 1905 г. царь с семейством должен был сесть на германский миноносец, благо от его дачи в Петергофе до причала было около 30 метров, а за Толбухином маяком он бы пересел на германский крейсер.
Тот же Зимин пишет: «Осенью 1905 г. на финансовом рынке России началась паника, сопровождавшаяся массовым изъятием вкладов из кредитных учреждений. Например, в конце октября, ноября и декабря 1905 г. размер выдачи из сберегательных касс превысил размер взноса на 148,6 млн руб., а число действующих счетов уменьшилось на 398 тыс. Только в С.-Петербурге с 15 по 22 ноября из сберегательных касс изъято вкладов на сумму 2,6 млн руб., а поступило по вкладам всего 430 тыс. руб. Правда, разразившаяся в это время почтово-телеграфная забастовка существенно сократила отток денежных сбережений из касс и тем самым ослабила финансовое напряжение.
Сохранились уникальные материалы, показывающие весь незатейливый (по сегодняшним временам) механизм секретных операций по выводу царских денег за границу и размещения их на анонимных счетах. Примечательно, что переписка о переводе денежных средств за границу началась вскоре после подписания Манифеста 17 октября. Предполагалось, что царские деньги, через посредство берлинского Банкирского дома “Мендельсон и Ко”, представлявшего интересы российского Императорского двора в Германии, на протяжении нескольких царствований, будут размещены в Германском имперском банке. Безусловно, министр Императорского двора В.Б. Фредерикс, контролируя эту финансовую операцию, в деталях согласовывал ее с царем…
…в октябре – ноябре 1905 г. деньги переводились в Германию сначала “на детей”, однако более чем возможны параллельные переводы крупных сумм и на счета “родителей”.
Собственно механизм операции по выводу средств был следующим. В начале ноября 1905 г. из Государственного казначейства и ряда коммерческих банков изъяли пакет ценных бумаг. Он включал в себя 2620 свидетельств “второго 5 %-ного внешнего займа 1822 года” на сумму 462 944 ф. ст. и 892 облигации “4 %-ного займа Московско-Смоленской железной дороги” на сумму 595 700 талеров. Эти ценные бумаги были разделены “по отдельным капиталам”, отраженным “в особых ведомостях, имеющихся в Кабинете Его Величества”.
Затем 12 ноября 1905 г. Свиты Его Величества генерал-майор и управляющий Кабинетом Е.И.В. князь Николай Дмитриевич Оболенский лично передал пакет ценных бумаг доверенному чиновнику министра Императорского двора действительному статскому советнику Венедикту Савельевичу Федорову. В.С. Федоров в сопровождении двух чиновников Министерства Императорского двора должен был негласно вывезти доверенные ему ценные бумаги в Германию и разместить их в надежных банках на анонимных счетах. Таким образом, в операции по переводу