Сомнительно утверждение о тождестве между Свальбардом и Шпицбергеном хотя бы потому, что «свальбард» — это всего лишь «край льда» или «кромка льда». И все таки «проблема Свальбарда» для гляциологов интересна сама по себе: если «свальбард» — это «кромка льда», то какая именно? Где она располагалась во времена викингов? Исландские саги и летописи прямого ответа на эти вопросы не дают, но содержат довольно ценную информацию о состоянии природной среды в Арктике на то — викингово — время. Пренебрегать ею гляциолог не имеет права.
Несколько условно изучение оледенения архипелага до 1974 года можно разделить на три этапа.
Первый этап — это начало XVII века. Появление первых — голландских — карт с многочисленными пометками «Is berg» — «ледяная гора», то есть ледник. Видно, ледники доставляли тогда немало хлопот мореплавателям. Так, в одном из источников той поры указывается, что «всплеск волны, причиненный падением ледниковой глыбы в море, поломал 23 июня 1619 года мачты на корабле, снес с борта пушку, убил трех и поранил нескольких человек». Заметим попутно, что об «отваливании» в тех местах огромных ледяных глыб от прибрежных ледников есть запись в судовом журнале экспедиции В. Я. Чичагова летом 1766 года: «...Примечено, что всякий день отваливались от ледяных гор превеликие льдины».
Много сведений об оледенении Шпицбергена, или Груманта, накопили наши соотечественники — поморы. Об этом свидетельствуют, во-первых, результаты их опроса в Морской российских флотов комиссии, а во-вторых, их беседы с М. В. Ломоносовым, когда готовилась экспедиция В. Я. Чичагова. Сведения, почерпнутые Ломоносовым из этих бесед, нашли отражение в труде «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показания возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Труд этот был опубликован почти столетие спустя после смерти автора.
Давно уже установлено, что, к чему бы ни прикасался Ломоносов, везде он оставлял следы своей гениальности. «Краткое описание...» не исключение: многие наблюдения и суждения автора оказались либо пророческими, либо с самого начала отмечены печатью истины.
«На Новой Земле и Шпицбергене,— писал, например, Ломоносов,— из-под ледяных гор ущелинами текут ручьи и речки; следовательно, извнутрь земли теплота действует». Совершенно правильное суждение, оно сейчас принимается во внимание в расчетах по теплофизике ледников.
В другом месте своего труда Ломоносов отмечает неравномерное развитие ледников на Шпицбергене, где лед у морского берега образует сплошную стену, особенно на восточной стороне острова. Тоже верно. Действительно, оледенение Шпицбергена асимметрично, в чем читатели убедятся дальше.
«Горы, что на суше, также разделяются на два рода, одни подобно альпийским, покрытые вечным льдом и снегом, выше облаков восходят по большей частью от берегов в некотором отдалении. Другие суть самые береги, состоящие в крутых утесах, со льдами соединенных». Это первое в мировой литературе разделение ледников на горные и полярные.
Во времена Ломоносова природа полярных островов была уже известна настолько, что можно было сравнивать условия для жизни и деятельности людей на различных архипелагах. При этом Шпицберген каждый раз был наиболее привлекательным. «Тамошний климат оказывается теплее, оттепели зимою бывают чаще, нежели на Новой Земле, и западнее Груманское море теплее, гавани ото льдов освобождаются много ранее... западный берег почти всегда чист... и ежели когда льды наносит, то не от запада, куда сперва путь предпринять должно, но больше от полудни, иногда ж от севера заворачивает, и оный лед по всем обстоятельствам видно что от Сибирских берегов».
То, что Ломоносов писал о ледовых условиях у побережья Шпицбергена, близко к современным представлениям. Он на сто пятьдесят лет предвосхитил идею дрейфа льдов от берегов Сибири через Северный Ледовитый океан в проход между Гренландией и Шпицбергеном — идею, которая была подтверждена известным дрейфом экспедиции Ф. Нансена на специально построенном для этой цели судне «Фрам». Несомненно, что поморы, поделившиеся своими знаниями и своим опытом с Ломоносовым, имели достаточно точные представления о ледовых условиях у берегов и на берегах Шпицбергена. Вряд ли случайным является тот факт, что об оледенении архипелага в прибрежной полосе поморы говорили одно и то же, порой просто слово в слово. Так, матрос Сивцов «видел горы каменные и между ними ледяные», а кормщик Корнилов отмечал «частые высокие каменные, а
между ними ледяные горы».
На протяжении столетий моряки упорно называли ледники ледяными горами. Это относится и к такому опытному «морскому волку», как английский китобой Уильям Скорсби - младший. На его счету двенадцать рейсов в шпицбергенские воды. (Впрочем, это не самый яркий пример верности ледяному архипелагу. Помор Иван Старостин провел здесь тридцать две зимовки, из них восемнадцать без выезда в родные края.) И лишь в 1837 году участник экспедиции на французском фрегате «Решерш» натуралист III. Мартэн обнаружил, что пресловутые ледяные горы и есть ледники.
До последней четверти XIX века наблюдения за ледниками проводились только в прибрежной полосе и носили описательный характер. Причем эти наблюдения порой принадлежат людям, далеким от науки. Например, туристам — лорду Дюфферину или Дж. Ламонту.
В 1858 году в водах Шпицбергена на судне «Фритьоф» появился шведский геолог О. Турелл, занимавшийся тогда проблемами древнего оледенения на севере Европы. На ледниках Шпицбергена он надеялся найти ответ на многие вопросы, связанные с этими проблемами. Его сопровождал молодой минералог А. Э. Норденшельд. Экспедиция обследовала фиорды западного побережья от Хорнсунна до Рауд-фьорда. В 1861 году экспедиция продолжила свои исследования у северного побережья главного острова архипелага и Северо-Восточной Земли вплоть до мыса Платен. Во время маршрутов были отмечены существенные различия в форме ледников Западного Шпицбергена и Северо-Восточной Земли. О работе этой экспедиции в литературе тех лет особо отмечалось: «Мы многим обязаны ей теми сведениями, которые имеем теперь о топографии Шпицбергена». К этому следует добавить: не только о топографии Шпицбергена, но и о его ледниках.
В 1863 году китобой Э. Карлсен обошел Северо-Восточную Землю с востока и юга, так были определены размеры как самого острова, так и покрывающего его ледника.
Третью шведскую экспедицию на Шпицберген в 1864 году возглавил сам А. Э. Норденшельд. Предполагалось, что она продолжит работу и проведет триангуляцию на побережье Стур-фьорда, но удалось выполнить намеченное лишь частично. Экспедиция обнаружила узкий пролив, отделяющий остров Баренца от Западного Шпицбергена (вскоре выяснилось, однако, что этот пролив был уже известен китобоям).
1868 год. Новая экспедиция во главе с тем же А. Э. Норденшельдом. Она нанесла на карту побережье Ис-фьорда, пролива Форлансуннет и Лифде-фьорда с окрестными ледниками. В долине Рейн, в частности, в самом центре главного острова архипелага был обнаружен торф — «лучшее доказательство того, что эти страны даже во время позднейших геологических периодов значительно меньше были загромождены льдами, чем в настоящее время».
Ценные результаты получила и немецкая экспедиция Т. Хейглина — К. Циля, летом 1870 года посетившая берега Стур-фьорда, острова Баренца и Эдж. Она обнаружила крупные ледники, ныне известные под такими названиями, как Негри, Стронг, Сонклара и Короля Иоганна. Кроме того, отчетная карта, составленная экспедицией, оказалась очень полезной для последующих исследований. Сопоставляя собственные наблюдения с тем, что было отражено на карте немецкой экспедиции, более поздние исследователи могли делать вполне обоснованные выводы о том, как менялись ледники, а отсюда вытекает и другая задача — установить причину таких изменений.
Картографические съемки, выполненные немецкой экспедицией в 1870 году, были дополнены спустя два года экспедицией Г. Вильчека. Большую работу в этой экспедиции выполнил геолог Г. Гефер.
Обратим внимание на одну особенность первого этапа в изучении оледенения Шпицбергена: оно проводилось как бы по совместительству географами и геологами. Даже туристами, промысловиками и китобоями. Ледники еще не были самостоятельными объектами для исследований, как не было и самостоятельной профессии гляциолога. В значительной мере этим и можно объяснить (хотя, конечно, не только этим, но и общим уровнем развития науки и другими причинами), что первый этап завершился лишь самыми общими сведениями о характере и распределении ледников архипелага, причем преимущественно в прибрежной, относительно доступной с моря полосе.
Второй этап начался в 70-х годах прошлого столетия и продолжался до 30-х годов нынешнего. Он ознаменовался проникновением исследователей в глубь крупных, обширных ледников (имеется в виду территориальное проникновение). Да и сами ледники изучались уже по всему архипелагу, включая даже некоторые его глубинные районы.
1872—1873 годы. Экспедиция А. Э. Норденшельда — третья под его руководством и пятая при его участии. Для зимовки был выбран северный берег Северо-Восточной Земли, чтобы оттуда на оленях совершить поход к полюсу. Но природа расстроила план: сложные ледовые условия заставили экспедицию зазимовать в бухте Моссель (полуостров Ню-Фрисланн на Западном Шпицбергене), поход же на полюс вообще не состоялся — разбежались олени, привезенные для этой цели, и присоединились к своим диким собратьям. Вместо похода к полюсу зимовщики решили изучать внутренние районы Северо-Восточной Земли. До них здесь никто не был. Маршрут начинался от пункта в десяти километрах западнее мыса Ли-Смита и завершался у ледника Итон. Проходил он по сплошному ледниковому покрову. Участник похода Л. Паландер рассказывает: «Путь этот продолжался 15 дней, наибольшая высота достигала 530—560 метров. Лед был вообще ровен, но во многих местах его пересекали трещины различной величины — от 15 до 23 метров ширины — и такой глубины, что не было видно дна. 15 июня мы спустились к заливу Валенберга».