Ну.
Я съела больше сэндвичей и макарон с сыром и лобстером из фудтраков, чем хотелось бы признавать. Летом этот район наводняли туристы, и если у тебя не было брони, найти место, где можно пообедать, кроме фудтраков или газона в Брайант-парке, было почти невозможно.
— Ну, когда ты его уговоришь, у меня есть вопрос по меню, — сказала я, указывая на первый пункт. — Что, чёрт возьми, такое «деконструированный лимонный пирог»?
— О, это фирменный десерт шефа, — сообщила Дрю, пока Фиона выхватывала у меня меню, чтобы рассмотреть. — Я его точно хочу попробовать.
— Если это окажется просто долька лимона с сахаром на крекере, — сказала Фиона, — я буду ржать.
Я глянула на телефон, проверяя время.
— Что бы это ни было, нам лучше заказать его и возвращаться. Я обещала Ронде вернуться к часу.
— Сегодня пятница! — возмутилась Фиона, размахивая меню. — В пятницу летом никто не работает. Особенно в издательстве.
— Ну, а я работаю, — ответила я.
Ронда Аддер была моей начальницей, директором по маркетингу и PR, а также соиздателем. Одна из самых успешных женщин в этой сфере — если в книге был хотя бы малейший шанс на бестселлер, она знала, как его выжать.
А раз уж мы заговорили о таланте, я добавила, чтобы Фиона и Дрю знали, в какой я ситуации:
— У меня сейчас три автора в туре, и что-то точно пойдёт не так.
Дрю понимающе кивнула.
— Закон Мёрфи в издательстве.
— Именно, — согласилась я. — А ещё Джульетта сегодня утром разрыдалась из-за своего парня, так что я стараюсь немного облегчить ей день.
— Грёбанный Ромео-Роб, — мрачно сказала Дрю.
— Грёбанный Ромео-Роб, — эхом повторила я.
— Раз уж мы заговорили о свиданиях… — Фиона выпрямилась, опёрлась локтями на стол. Я узнала этот взгляд и мысленно застонала. Она наклонилась ко мне, подняла брови. — Ну, и как у тебя с Нейтом?
Внезапно мой бокал вина показался мне крайне интересным. Но чем дольше она сверлила меня взглядом, ожидая ответа, тем слабее становилось моё сопротивление, пока я наконец не вздохнула и не призналась:
— Мы расстались на прошлой неделе.
Фиона ахнула, будто я только что её оскорбила.
— На прошлой неделе?! До или после переезда?
— Во время. В тот вечер, когда вы ходили на пьесу.
— И ты нам не сказала?! — добавила Дрю, больше заинтригованная, чем расстроенная.
— Ты нам не сказала! — воскликнула Фиона. — Это же важно!
— Да ничего особенного, — пожала я плечами. — Всё произошло по переписке. Думаю, он уже с кем-то встречается, кого нашёл в Hinge.
Они уставились на меня с жалостью, но я махнула рукой.
— Правда, всё нормально. Мы всё равно не особо подходили друг другу.
Это было чистая правда, но я не стала рассказывать про ссору перед той самой перепиской. Хотя назвать это ссорой было бы преувеличением. Скорее, это было как равнодушный жест, как белый флаг, брошенный на давно покинутом поле битвы.
— Опять? Ты снова задерживаешься на работе? — спросил он тогда. — Ты же знаешь, что для меня это важный вечер. Я хочу, чтобы ты была рядом.
Честно говоря, я забыла, что это было открытие галереи с его работами. Он был художником, точнее, занимался металлом, и для него это действительно было большое событие.
— Прости, Нейт. Это важно.
И это правда было важно. Я была в этом уверена. Хотя даже не помнила, из-за чего тогда осталась допоздна.
Он долго молчал, а потом спросил:
— Это всегда будет так? Я не хочу быть на втором месте после твоей работы, Клементина.
— Ты не на втором месте!
Был. Он абсолютно был.
Я держала его на расстоянии вытянутой руки, потому что так он не мог увидеть, насколько я сломана. Я могла продолжать врать. Продолжать притворяться, что у меня всё в порядке — ведь у меня было всё в порядке. Я должна была быть в порядке. Я не любила, когда обо мне волновались. У людей было достаточно своих забот.
Разве не в этом и был мой секретный шарм? Что за Клементину Уэст не нужно волноваться? Она всегда выкрутится.
Нейт тяжело вздохнул, всем телом, будто сбрасывал с себя груз.
— Клементина, тебе нужно быть честной.
И это был последний гвоздь в крышку нашего гроба.
— Ты настолько закрыта, что прячешься за работой. Я даже не думаю, что по-настоящему знаю тебя. Ты не раскрываешься. Ты не позволяешь себе быть уязвимой. Что случилось с той девушкой на фотографиях? У которой руки были в акварели?
Она исчезла.
Но он это и так знал.
Он встретил меня уже после того, как она исчезла.
Думаю, поэтому он не бросил меня сразу, когда я впервые отменила наши планы. Он всё ещё пытался найти ту девушку, с акварелью под ногтями, которую однажды увидел на снимке в моей старой квартире. Девушку из прошлого.
— Ты вообще меня любишь? — спросил он. — Я не припомню, чтобы ты хоть раз сказала это.
— Мы встречаемся всего три месяца. Разве не рано?
— Когда знаешь, то знаешь.
Я сжала губы.
— Значит, я не знаю.
И на этом всё закончилось.
Я дошла до конца этого романа.
Прежде чем сказать что-то, о чём пожалею, я просто повесила трубку, а потом отправила сообщение, что всё кончено. Написала, что вышлю ему его зубную щётку по почте. Потому что, честное слово, если можно избежать поездки в Вильямсбург, я это сделаю.
— Да и вообще, — добавила я, хватая чересчур дорогую бутылку вина, чтобы долить себе в бокал, — я, кажется, не хочу сейчас ни с кем встречаться. Хочу сосредоточиться на карьере — у меня нет времени тратить его на парней, которых я через три месяца брошу по переписке. Секс с ним даже не был таким уж хорошим.
Я сделала большой глоток вина, запивая эту неприятную правду.
Дрю смотрела на меня с восхищением, покачивая головой.
— Только посмотрите, даже ни одной слезинки.
— Я никогда не видела, чтобы она плакала из-за мужчины, — заметила Фиона, обращаясь к жене.
Я хотела возразить, что нет, вообще-то плакала, но тут же закрыла рот. Потому что… она была права.
Я редко плакала вообще. А уж из-за какого-то парня? Никогда.
Фиона как-то сказала, что это потому, что все мои отношения сводились к тому, что я называла их каким-то парнем — человеком, которого даже имени не стоило запоминать.
— Просто ты никогда не была влюблена, — сказала она тогда.
И, может быть, это правда.
«Когда знаешь, то знаешь,» — сказал Нейт.
Но я даже не знала, как любовь должна ощущаться.
Фиона махнула рукой.
— Ну и к чёрту его тогда! Он не заслужил финансово независимую девушку, которая рвёт всех на работе и владеет квартирой на Верхнем Ист-Сайде.
Она замолчала, но тут же вспомнила о другом вопросе, которого мне очень не хотелось касаться.
— Как там квартира?
Квартира.
Они с Дрю перестали называть её квартирой моей тёти ещё в январе, но я так и не смогла избавиться от этой привычки. Я пожала плечами.
Могла бы сказать им правду — что каждый раз, заходя внутрь, я всё ещё ожидаю увидеть тётю в её кресле с высокими боковинами, цвета яйца малиновки. Но кресла больше нет.
Как и её самой.
— Всё здорово, — решила я.
Фиона с Дрю переглянулись. Они мне не поверили. Честно говоря, справедливо — я не самый хороший лжец.
— Всё здорово, — повторила я. — И вообще, почему мы снова говорим обо мне? Давайте найдём твоего знаменитого шефа и переманим его на тёмную сторону.
Я потянулась через стол за последним фиником в беконе и съела его.
— Да-да, надо просто подозвать официанта… — пробормотала Дрю, оглядываясь в поисках кого-то, кому можно было бы ненавязчиво намекнуть взглядом. Но Дрю была слишком вежливой и стеснительной, чтобы просто окликнуть кого-то. — Что вообще делают в таких дорогих ресторанах? Просто поднимают руку?
Последние месяцы Дрю активно искала авторов для своей редакторской линейки, но я не могла не задумываться, были ли некоторые из этих «поисков» — концерт на Говернорс-Айленде, та странная пьеса, на которую я не смогла пойти, опера в прошлом месяце, встреча с тиктокером в книжном в Вашингтон-Хайтс, художественная выставка, где картины создавали телом, — больше для меня.
Чтобы отвлечь.
Вытащить из горя.
Но прошло почти шесть месяцев, и я была в порядке.
Правда.
Только вот трудно кого-то в этом убедить, когда они видели тебя в два часа ночи, пьяную в стельку, рыдающую на полу в ванной, в ночь после похорон тёти.
Они видели самое худшее, самое уязвимое во мне.
И не удалили мой номер.
Я не всегда бываю лёгким человеком, но они остались. Это значило больше, чем я могла выразить словами. И эти вынужденные вылазки последних месяцев, пусть я никогда бы не призналась в этом вслух, на самом деле были… освежающими.
Так что хотя бы ради Дрю я могла помочь подозвать официанта.
— Дайте сюда, — вздохнула я, подняла руку и поманила девушку, как только она отошла от другого столика. Не уверена, правильно ли это делать в дорогом ресторане, но она сразу подошла.
— Можно нам, эм… — я взглянула на меню десертов.
— «Деконструированный лимонный чего-то там»! — вставила Фиона.
— Да, вот это самое. И ещё… можно ли поговорить с вашим шеф-поваром?
Дрю тут же вытащила из сумки визитку и протянула официантке.
— Передайте ему, пожалуйста, что мы из Strauss & Adder, у нас есть предложение по сотрудничеству. Книга, если быть точнее.
Официантка даже не выглядела удивлённой. Она взяла визитку, спрятала её в передний карман фартука и сказала, что передаст сообщение, а потом ушла, чтобы оформить заказ.
Как только она скрылась, Дрю тихонько захлопала в ладоши.
— Вот оно! Ох, чувствуешь этот азарт? Никогда не надоедает.
Её восторг был заразительным, даже если лично мне на этого шефа было плевать.
— Никогда, — отозвалась я, и вдруг почувствовала, как телефон завибрировал в сумке.
Открыла и взглянула на уведомление о новом письме.
Почему это один из моих авторов пишет мне?