— Привет, Фил, — поздоровался он и уселся на стул.
Внимательно оглядел меня. Думаю, что уже с первого взгляда он понял, как я прожил последние десять лет. Впрочем, я решил не пугать его и слегка скосил глаза на двадцатку, которая лежала под моим счетом, чтобы он не нервничал по поводу оплаты моего ланча.
— Привет, Дэн, — произнес я. — Выпьешь кофе?
Он махнул рукой официанту и откинулся на спинку стула.
— Ищешь работу?
— Да нет, кто же меня теперь возьмет?
— Ну, ведь на работе полицейского репортера свет клином не сошелся.
— Ты же сам знаешь, Дэн, для меня другого занятия нет. Я просто свихнусь.
— Понимаю. А теперь расскажи мне, что привело тебя сюда.
Я кивнул.
— Через три года после того, как меня посадили, до меня дошел слух, что Носорог умер. Я никогда не интересовался тем, как это случилось. Но теперь мне нужно знать все.
Пальцы Дэна вертели кофейную чашечку, стоявшую на блюдце.
— Случилось это 10 августа 1955 года. Дату я помню точно, потому что Носорог был одним из двадцати взрослых людей, которые заболели полиомиелитом летом того года, когда разразилась эпидемия этой болезни. Примерно два месяца он провел в больнице в Мейберри, где был подключен к аппарату искусственного дыхания, а потом, когда для него изготовили персональный аппарат, его отвезли на собственное ранчо неподалеку от Финикса. Оттуда он продолжал управлять своим «бизнесом», хотя здоровье его так и не улучшилось.
— Он умер от полиомиелита?
— Нет. Над ранчо пронесся сильный ураган. Линия электропередачи была повреждена, и аппарат отключился. Медсестра не сумела завести мотор, который обеспечивал работу запасного генератора, и поехала в город за помощью. Однако когда она вернулась, было уже слишком поздно — Носорог скончался. Похоронили его там же, на ранчо.
— А что случилось с его имуществом?
— Ты не поверишь. Все, что Носорог имел, а это не так уж много, примерно полмиллиона, он завещал двум больницам, ведущим исследования в области полиомиелита.
— Но ведь денег у него было гораздо больше.
— Разумеется, но ты же знаешь эту публику. Они крайне осторожны. Если у Носорога и были деньги, а я в этом не сомневаюсь, то они где-то надежно припрятаны, ведь взять их с собой он не мог.
Дэн снова взглянул на меня. В его глазах сверкнула искра любопытства.
— А почему тебя все это интересует?
— Ты слышал, за что я был осужден?
— Я писал о твоем деле в нашей газете.
— Значит, тебе известно, что меня обвинили в попытке вымогательства денег у крупного государственного чиновника.
— Районный прокурор был на высоте.
— Да, доказательства он предоставил более чем убедительные, словом, «упаковал» меня основательно.
Дэн ухмыльнулся.
— Вот именно: основательно. Настолько основательно, что потом даже передал это дело своему молодому помощнику, и тот без труда успешно завершил его в суде. Кстати, твой бывший судебный следователь теперь стал нашим районным прокурором.
— Ну и прекрасно.
Брови Дэна удивленно поползли вверх.
— Неужели у тебя нет к нему неприязни?
— Он тут не причем.
— Ах так?
— Ты ведь знаешь, что обычно все осужденные утверждают, что обвинения против них подстроено, а факты подтасованы.
— Конечно, это для меня не новость.
— Так вот и я говорю, что в моем деле факты тоже подтасованы.
Он снова усмехнулся.
— Для меня это не секрет.
На какое-то время я оцепенел, не в силах издать ни звука. Когда дар речи, наконец, вернулся ко мне, я хриплым голосом спросил:
— Откуда ты это знаешь, Дэн?
Он продолжал усмехаться.
— Я ведь не новичок в нашем деле. Фил. Нужно быть абсолютным кретином, чтобы пойти на то, в чем они тебя обвинили. Но теперь, когда все позади, может, ты мне ответишь на один вопрос?
— Что тебя интересует?
— Кто все это устроил и зачем?
— Это работа Носорога, дружище. Мне удалось выяснить, что его безнаказанность объяснялась не крупными взятками нужным людям, а компрометирующей информацией на них, которой он располагал. Я неосторожно заявил, что тоже раздобуду эту информацию и обнародую ее. Свое расследование я начал довольно успешно. Это, разумеется, всех «заинтересованных лиц» встревожило. Они даже пожертвовали своим человеком, который шел в моем списке первым. Думаю, что ему очень крупно заплатили за согласие сыграть роль «козла отпущения», а потом как по нотам разыграли партию со мной.
— Да, тебе здорово не повезло.
— А та паршивая газета, которая должна была за меня заступиться, смолчала.
— Ты тогда поставил их всех в весьма щекотливое положение.
— Глупости. Им и прежде приходилось бывать в разных передрягах. Этот вонючий Гэйтс, издатель парши... — Не будем плохо говорить о покойниках.
Тут пришла моя очередь удивляться.
— Он умер? И когда же это произошло?
Дэн пожал плечами:
— Примерно с год назад. Последнее время он был редактором маленькой газетенки. Сердце сдало. Он так и не смог оправиться после потери той своей газеты... Но давай все же вернемся к главному вопросу. Что заставило тебя вспомнить прошлое теперь?
Я посмотрел на него через стол.
— Я не верю в то, что Носорог мертв.
Он ничего не ответил. Жестом подозвал официанта, отдал ему мой счет и доллар за кофе, выпитый им в холле. Подождал, пока я получу сдачу, и кивнул мне, приглашая к выходу. Мы вышли на улицу и направились к зданию, где размещалась редакция его газеты. Пройдя через холл к лифтам, поднялись наверх. Практически весь этаж был занят многоярусными стеллажами фото архива. Дэн порылся в каталоге, а потом извлек из большого шкафа фотографию и протянул ее мне.
Это был снимок размером четыре на четыре дюйма. На нем был запечатлен лежавший в гробу в окружении множества венков Носорог. Для того, чтобы развеять мои последние сомнения, Дэн показал мне еще и другую фотографию, уже восемь на десять, где эта тварь была снята крупным планом. Когда я вернул ему снимок, он спросил:
— Достаточно? Если хочешь, я могу достать и вырезки из газет.
Я покачал головой:
— Не стоит беспокоиться.
— Что так?
— Дэнни, дружище, мы же с тобой не сосунки и отлично знаем, что фотографии легко сфальсифицировать. Носорог вполне мог забраться в гроб и попозировать в нем для снимка. Кстати, кто делал эти фотографии?
Дэн взглянул на оборотную сторону меньшей фотографии.
— Гилфорд, — сказал он.
— Безупречная работа.
Дэн проводил меня до двери. На этот раз я взял такси. Вышел на углу нашего квартала, в магазине деликатесов купил холодный ростбиф, еще кое-что и направился домой. У входа в подъезд я поздоровался со своим соседом, мистером Кроссетти, и тут на противоположной стороне улицы я вдруг заметил тех самых громил, которые так вежливо «побеседовали» со мной сегодня утром. Судя по всему, они облюбовали это место в качестве наблюдательного пункта, все еще надеясь «засечь» Терри.
Я передал соседу свой пакет, попросил подержать его минутку и направился к громилам. Подходя к ним, я опустил голову, и первый амбал меня не узнал. Я точно рассчитал дистанцию и силу удара. Мой кулак въехал ему прямо в солнечное сплетение. Он согнулся пополам и рухнул на тротуар.
Его компаньон вместо того, чтобы сразу броситься на меня, полез за своей пушкой, и это было ошибкой. Моя нога угодила ему точно в пах. Он взвыл от боли. Как следует поработав ногами, я превратил физиономии двух амбалов в кровавое месиво, после чего вновь пересек дорогу и поблагодарил мистера Кроссетти за то, что он любезно подержал мои покупки. Вид у него, должен признать, был довольно ошарашенный.
Я постучал в дверь условленным стуком, и Терри открыла мне. Я быстро вошел в прихожую, закрыв за собой дверь ногой. Внезапно я напрочь потерял дар речи — Терри только что вышла из-под душа, и капли воды сверкали на ее коже, как маленькие бриллианты. Темные волосы мягкой волной ниспадали на плечи и казались сейчас длиннее, чем прежде. Полотенце, которым она обернулась, напротив, было слишком коротким. И я возблагодарил за это небо. Девушка оказалась немного шире в плечах, чем я предполагал. Ее стройные ноги ступали по полу с необыкновенной грацией.
Она улыбнулась, я улыбнулся ей в ответ и тут дно пакета, в котором находились продукты, прорвалось, и все посыпалось на пол. Терри инстинктивно протянула руки вперед, чтобы мне помочь и тут с нее упало полотенце.
Я мотнул головой, как бы призывая ее не беспокоиться о продуктах, тогда она подняла полотенце, еще раз улыбнулась и удалилась в ванную.
В восемь вечера Терри надела свитер и юбку, которые я одолжил у Джинни Макдональд, соседки сверху. Джинни рассказала мне, что видела, как двух избитых мной амбалов подобрал новый бьюик-седан, в котором сидела еще одна парочка «крутых» парней.
У Терри было триста долларов, и мы заказали ей номер в отеле «Энфилд», расположенном на Седьмой авеню неподалеку от Таймс Сквер. Она зарегистрировалась под именем Энн Спенсер и заплатила за неделю вперед. К счастью, у нее оказался ключ от ее номера в «Шермане». Я взял его, чтобы забрать оттуда кое-что из ее вещей. За тем отелем, конечно же, тоже велось наблюдение, но я надеялся, что оно лишь наружное и на этаже никого не будет.
Так и случилось. Я набил вещами большой чемодан и захватил с собой ее маленький несессер.
Вернувшись в «Энфильд», я велел Терри позвонить в «Шерман» и узнать, не спрашивал ли кто-нибудь мисс Мэссли или мисс Лоури. Портье дал отрицательный ответ.
Когда девушка положила трубку, на ее лице была глубокая тревога.
— Не переживай, — сказал я. — Отец найдет способ связаться с тобой.
— Разумеется, — она отвернулась и подошла к окну.
Что-то явно тревожило ее. Повернувшись, она уселась против меня.
— Вы ведь знаете моего отца, правда?
Я постарался сохранить на лице маску равнодушия.
— Если это тот самый Мэссли, которого я когда-то встречал, тогда действительно знаю.