– Сегодня ты будешь спать под отдельным одеялом, а завтра пойдёшь с другим мужиком, – говорил он.
Какой бред. Анита перевернулась на живот и медленно сползла с кровати. Она подошла к окну, открыла ставни и улыбнулась ещё шире. Господи, до чего же хороша эта Тоскана, чистая услада для глаз.
Пошёл десятый год, как Анита живёт в Италии, и всё так же, как в первое время, она продолжает восхищаться красотой каждого её уголка.
Солнце позолотило пинии, тосканские сосны с круглыми шапками, похожие на брокколи. Сад наполняли звуки радостного птичьего оркестра, праздновавшего новый день. Кипарисы обрамляли дорожку с мелким гравием на территории виллы и продолжали тянуться стройным рядом после кованых ворот, упираясь в просторные поля, за которыми мелькал хозяйственный домик цвета охры и красный трактор.
Анита чувствовала, как в груди разливается счастье. Как же здорово, что она позволила себе это путешествие.
За всё время жизни с Бруно они путешествовали исключительно на Сицилию, откуда Бруно был родом. Каждое лето они отдыхали в окрестностях вулкана Этна, и Аните приходилось терпеть всех его многочисленных родственников. За восемь лет Анита ни разу не была ни в родном Минске, ни в каком-либо другом городе. В Минске жила её тетя Маша, мамина сестра, которая взяла на воспитание их с братом, когда умерла мама, а позже и отец. Самое первое, что сделала Анита после того, как разъехалась с Бруно и получила решение суда о том, что дети остаются с ней, – поехала в родной Минск.
Теперь, после развода с Бруно, тётя Маша гостила у Аниты раз в год, а то и два. Вот и сейчас, пока Анита здесь, Маша нянчится с детьми.
Анита взяла со стола листик, которой раздали всем на вечерней медитации.
1. Самое лучшее время для пробуждения – восход солнца.
2. До завтрака рекомендуется участие в сессии йоги на открытом воздухе.
3. После йоги обязательно примите душ, выбрав один из гелей для душа в ваших ванных комнатах. Открывайте каждый из них, чувствуйте аромат, ощущайте, как этот запах заполняет пространство вокруг вас, как он проникает внутрь каждой вашей клеточки, ощущайте, как отзывается ваше тело, и только потом делайте выбор.
4. Во время завтрака смакуйте каждый кусочек, ешьте медленно, ощутите аромат и вкус.
5. Взаимодействуйте друг с другом из состояния открытости. Помните о мудрости женского круга, он – место вашей трансформации.
6. Наша главная цель – вернуться в тело. Каждые десять минут выполняйте следующую практику: закройте глаза и обратите внимание на каждую часть вашего тела, от стоп до макушки. Не забывайте про свою йони. Спросите себя, что вы чувствуете на физическом уровне, а заодно: «Чего хочет моё тело прямо сейчас? Что хотела бы съесть? Что хотела бы выпить?»
7. Дышите глубоко и свободно, не задерживайте дыхание. Мы задерживаем дыхание, когда хотим оградить себя от чувств. Вдох, наоборот, помогает нам ощутить эмоции[2].
8. Обязательно участвуйте в каждой медитации и каждой практике, выполняйте все индивидуальные задания.
9. Когда вы одни в комнатах, оставайтесь как можно чаще без одежды. Изучайте своё тело, исследуйте его, не осуждайте, а благодарите за всё то, что вы испытали в жизни, благодарите за опыт каждую вашу морщинку, каждый шрам и след на теле.
Анита вздохнула. Она прошляпила начало йоги, но зато можно прогуляться перед завтраком.
Анита вышла на просёлочную дорогу. Она обожала ходить, во время долгой истории с разводом прогулки вдоль и поперёк склонов Брианцы (пригород, где они с Бруно жили) помогали Аните упорядочивать мысли.
Сейчас в голове порядок напрочь отсутствовал, там копошился ворох самых разных мыслей. Как сказали бы англичане: «I am so confused».
Анита окончила лингвистический, первым её языком был английский. Она обожала то, как по-разному звучало описание одних и тех же состояний или феноменов, явлений или предметов на разных языках. Прямо сейчас она была именно confused. Фраза «была в смятении» не передала бы на сто процентов то, как она чувствовала себя сейчас.
Анита не совсем понимала, как именно они будут «обретать глубокий смысл», но эта фраза из описания ретрита запала ей в душу больше всего. Не «сексуальность», не «женские мистерии», не даже «чувственность повседневности».
После перекрёстка можно было идти вдоль поля или свернуть направо, там, через пару метров, начиналась буковая роща. Высокие белёсые стволы деревьев чем-то напоминали Аните родные берёзы. На стволах не было обычного для берёзы узора, но то, на каком расстоянии стояли деревья, и то спокойствие, которое обычно дарили такие берёзовые рощи, напоминали Аните о родных сердцу местах.
Анита шла по роще и думала о том, что вчера в женском кругу ей так хотелось открыться, хотелось рассказать о том, что волновало по-настоящему. Возможно, ещё не время, к тому же она не представляет, с чего именно ей стоит начать рассказ о себе? С того момента, когда Бруно впервые двинул в неё стол? Или с момента детства, когда умерла мама; а может быть, стоит начать с того случая, когда бывший поставил камеры и заснял, как она бросилась на него с ножом, чтобы все подумали, что агрессор она, а не он, чтобы попытаться забрать у неё самое дорогое – детей? Или, может быть, ей стоит сразу же сказать, что она всё ещё скучает по их с Бруно сексу и это её по-настоящему пугает. И, скорее всего, поэтому она здесь, чтобы навсегда избавиться от этой нездоровой зависимости.
Дорога шла вверх, Анита остановилась, переводя дыхание, посмотрела на часы. Можно возвращаться, она достаточно голодная, чтобы хорошенько позавтракать. Она шла ещё минут десять, пока дорога не прервалась. Анита остановилась и ахнула. Перед ней открывался живописный вид, мохнатые горы с каменными выступами и острыми верхушками, внизу виднелась деревенька. Через сизую дымку выглядывали церквушка и плотно стоявшие друг к другу черепичные крыши домов. Анита подошла к краю утёса и отпрянула, гора резко обрывалась, камень из-под ног сорвался вниз, и только через несколько минут Анита услышала, как он приземлился. Обычно такие места в Италии огораживались оранжевой лентой или обязательно ставили предупреждение, что есть опасность. Надо будет сказать об этом месте персоналу, хотя кто сюда пойдёт.
Вернувшись в дом, Анита торопливо вошла в столовую, втягивая аромат свежих круассанов и кофе – запахи утренней Италии. Она подошла к сервированному шведскому столу. В свете утреннего солнца бархатные персики, оранжевые абрикосы, грозди винограда и ломти молочного цвета дыни казались праздником на холстах флорентийских мастеров. Лучи солнца играли в хрустале кувшинов, наполненных разными соками, молоком и водой, ряды пышных булок и круассанов манили своей сдобой и ароматом, вазочки с джемами и маслом только и ждали, чтобы их намазали на румяные тосты, выпрыгнувшие из металлической тостницы.
Первым делом Анита положила в тарелку кукурузные хлопья. Привычно шмякнула их в пиалку, налила молока и уже хотела идти за свой столик, как вспомнила пункт: «Чего я хочу прямо сейчас.?Что хочу есть? Что хочу пить?»
Анита поставила обратно пиалу с хлопьями. А чего она и правда хочет? Она забыла, когда в последний раз по-настоящему чувствовала желание что-то съесть, и вот сейчас она стоит перед изобильным столом и может выбрать всё что угодно.
Этот буфет казался ей метафорой, подарком судьбы. С того момента, когда Анита развелась с Бруно, жизнь, словно поощряя её смелость, подкидывала ей различные подарки.
– Кому яйца, дамы? – спросила Виола, кучерявая девушка в полосатом фартуке, помощница Марии.
Виола идеально вписывалась в общую картинку, и всё в этой картинке было настолько на своём месте – и цвета, и фактуры, и то, как салфетки оттеняли цвет персиков, и розы в хрустальном графине цвета скатерти, что казалось, они репетировали и создавал эту атмосферу последние несколько месяцев.
Анита, услышав слово «яйца», встрепенулась. Точно, она очень хотела бы яйцо всмятку, как делала тётя Маша в детстве, только обязательно полужидкое, чтобы можно было макать в него черный хлеб.
– Можете сделать всмятку? – спросила она с улыбкой.
Виола уверенно заявила, что сделает так, как Анита хочет.
– Как день начнёшь, так он и пойдёт, – улыбнулась она и удалилась на кухню.
Анита налила себе ячменный кофе и уселась за стол любоваться стоявшим посередине букетом свежих роз. «Как день начнёшь». Перед глазами, словно кадры на ускоренной перемотке, пронеслись её завтраки: каждое утро она носилась между кофе для Бруно, тостом или кашей для детей. Так начинался день, так и проходил. Скомканный, наполненный тем, чтобы понимать, чего хотят все вокруг, кроме её самой.
И вот она здесь. Сидит в тишине за красивым столом в нарядном зале и пьёт свой кофе. Спокойно, никуда не спеша. Сейчас она будет есть то, чего правда хочет: яйцо всмятку, а потом, пожалуй, она положит себе фруктовый салат.
Анита так погрузилась в свои воспоминания, что не заметила сидящую неподалёку Сару. Та молча жевала, уперевшись взглядом в пустоту перед собой. Так как Анита поняла, что скорее всего Сара – интроверт, а интроверты не любят разговаривать в принципе, и тем более по утрам, она не стала беспокоить Сару и продолжила потягивать свой кофе.
Скоро к завтраку спустилась Лейла, одетая в сиренево-лазурные одежды, она остановилась перед столом, сложила ладони вместе, кивнула «намастэ» и уселась во главе стола.
– Как вам спалось, дорогие? – улыбнулась она.
– Здесь исключительно удобные подушки, – произнесла Сара, слегка улыбнувшись в ответ. – И очень тихо, – добавила она.
Анита поддакнула.
– Дорогие мои, не забывайте есть не спеша… смакуя каждый кусочек… и чувствуя, как реагирует на еду ваше тело. Хочет ли ваше тело то, что вы ему даёте. Тело – ваш главный датчик, компас, с которым каждая из нас должна сверяться.