– Уверен, потеря зрения временная, – попытался поддержать меня Дан.
– Ты не знаешь наверняка, – ответила я, с трудом скрывая дрожь в голосе.
Дан хмыкнул.
– И не стыдно тебе? – спросила я.
– За что?
– За ту дурацкую шутку, что ты придумал.
– Ничего я не придумал.
– Дан, я все твои хмыки знаю.
– Ладно, – согласился он и после небольшой паузы произнес: – Ты права. Мне стыдно. Не стоило так шутить даже в своих мыслях.
– И? – спросила я, слабо улыбнувшись. – Выкладывай.
Сейчас мне не хватало той злости, которую мог пробудить только Дан. Не знаю почему, но он единственный, кто заставлял меня завестись с пол-оборота и еще долго плеваться огнем и фыркать.
– Тогда повтори, «ты не знаешь наверняка».
– Ты не знаешь наверняка, – послушно сказала я.
– Нет, не так. Нужно с вызовом, укором и намеком на отчаяние.
Мне захотелось его стукнуть. Уже что-то.
– Ты не знаешь наверняка, – повторила я с нажимом, теряя терпение.
– А мне Провидение подсказало.
Повисло молчание.
– Ну мне… и Провидение… – попытался объяснить Дан, а затем вздохнул. – В голове это звучало забавнее.
– Не переживай, у парней иногда случаются осечки. – Я похлопала его по плечу.
– Это прозвучало двусмысленно.
– Дан. – Я закатила глаза. – Никогда бы не подумала, что такое возможно, но, кажется, у тебя отшибло чувство юмора.
Тут моя нога наконец-то наступила на твердую почву. Мы вышли из болота. Лица коснулись ласковые солнечные лучи. Воздух все еще был влажным, но запах стоячей воды и тины отступил.
– Я различаю свет. Это ведь хорошо?
– Просто отлично, – заверил Дан. – Я отпущу твою руку ненадолго.
Когда его теплая ладонь исчезла, на меня навалилась неизвестность. Я словно потеряла точку опоры и поспешила обнять себя за плечи. Зашелестела ткань плаща.
– Вот так, теперь присядь. – Он помог мне спуститься на землю. – Тебе нужно снять ботинки. Тут достаточно тепло… в общем, снимай все, что следует просушить.
Кажется, ситуация смущала его. Впрочем, как и меня, но дискомфорт от промокшей одежды и обуви был сильнее. Я принялась неловко расшнуровывать сапоги. В конце концов Дан помог их стащить. Затем настала очередь защитной амуниции. Когда я осталась в одном трикотажном костюме, стало на удивление легко и свободно. Последний тоже промок, но снимать его при Дане я не собиралась.
– Мне нужно разбить лагерь, поискать дрова и воду. Тебе придется побыть одной. Обещаю далеко не уходить.
Я вздрогнула. Первой мыслью было вцепиться в руку Дана и попросить его никуда не уходить, но разум победил. Нам необходима вода, а ночью еще и огонь, чтобы согреться и отпугивать хищников. Хотя бы тех, кто его боится.
– Хорошо, – в конце концов выдавила я из себя.
– Я поставлю барьер. Тебе нечего бояться.
Потеряв основной источник, через который обычный человек получает информацию, я прислушивалась ко всему происходящему и если не зрением, то ушами и кожей чувствовала присутствие Дана. Он молча сплел заклятье, а затем достал что-то из сумки. Кажется, смочил это водой.
– Приложи к глазам. Чистый носовой платок, вода и немного охлаждающей бытовой магии, – объяснил он. – Ты не видишь, но у тебя красные капилляры. Компресс не повредит.
– Спасибо, – смущенно поблагодарила я.
Он положил мне на глаза влажный платок. На секунду наши пальцы соприкоснулись.
– Отдыхай, – сказал он, слегка сжав мое плечо, и ушел.
Я осталась одна. Откинув голову назад, тихо простонала. Боги, хороша мойра-спасительница. Ничего не скажешь. Как я могла помочь Дану с амароком, если не в состоянии пройти и шага? Липкие щупальца страха и отчаяния все глубже проникали в мое сознание. Кажется, Дан с самого начала был прав. Без меня у него больше шансов выжить. Он не говорил этого вслух, как и не упрекал меня за глупость. Но я все равно чувствовала вину.
Как же нам теперь быть? Что делать?
– Ника, ты в порядке? – раздался голос Дана.
– Да. – Я выдавила из себя улыбку, но получилось, видимо, настолько жалко, что он все понял.
Дан опустился рядом. Его ладонь коснулась моей.
– Прости, – всхлипнула я. – Прости, что стала обузой. Я честно думала, что смогу помочь, а теперь… не знаю.
– Я обо всем позабочусь, – уверенно сказал он и прижал меня к груди.
Чувствуя себя маленькой глупой девочкой, я уткнулась лбом в защитную пластину. Носовой платок сполз с лица. Само положение получилось не очень удобным, но в руках Дана страх начал отступать.
– Нас ищут лучшие маги академии. Скоро к ним присоединится мой отец. Все, что нам нужно, это продержаться до их прихода.
– Дан! – вспомнила я, отстраняясь, и принялась проверять запястья. – У меня же браслет! Ректор Матеус дал. Он поможет им найти нас.
Я нащупала шнурок и стянула с руки.
– Конверт отправляет координаты, купол вешает щит, а красный кристалл призывает огонь. – Я протянула ему браслет.
Он забрал артефакты.
– Ну? – нетерпеливо спросила я, когда его молчание затянулось.
– Ника, мне очень жаль, но они не работают.
– Как такое возможно? Покажи, – в отчаянии потребовала я, так как надеялась, что Дан ошибся.
– Они вышли из строя, как и твой кристалл переноса. Я не специалист, но, кажется, тот магический поток, что перенес нас сюда, выжег все прочие артефакты.
Я крутила в руках браслет и нащупала маленький конвертик. Теперь это была обычная подвеска. Никакой магии внутри.
– Не расстраивайся, – сказал Дан, сжимая мои пальцы. – Давай лучше я обновлю повязку на глаза. Они стали выглядеть лучше. Не такие красные.
Моего лица коснулась влажная прохладная ткань.
– Жаль, я не могу тебе помочь. – Я судорожно вздохнула.
– Просто отдыхай. Восстанови силы. Успокойся. Давай сосредоточимся на текущих проблемах. Куда бы нас ни занесло, мы найдем выход. В конце концов, я боевой маг. Что-то да умею.
Его слова и тон тронули меня за живое. Я не ожидала, что Дан может быть таким… надежным, терпеливым, заботливым. Хотя все, что я заслужила, пожалуй, это хорошую взбучку.
– Да, мы справимся, – согласилась я и улыбнулась, наконец-то взяв себя в руки.
– Вот и славно.
Он ушел, а я еще долго думала о том, как же могла раньше не заметить всех этих качеств?
Вскоре рядом со мной потрескивал огонь. Дан нашел воду и наполнил наши фляжки. Он же перебрал вещи и озвучил для меня скромные запасы, которые у нас были. Увы, палатка и спальные мешки остались в лагере. Зато имелась одна подстилка, которую я забыла отстегнуть от своего рюкзака, галеты, две аптечки с зельями и меч.
Зрение, слава богам, постепенно возвращалось. Темные круги ушли, но все виделось расплывчато, а в глаза словно насыпали песок. Холодные компрессы облегчали дискомфорт.
– Завтра нам придется двинуться в путь, – сказал Дан. – Не думаю, что магам удастся отследить поток, с которым мы перенеслись сюда. Для этого им придется вернуться в логово змеекрылов, но даже если и так… шансы крайне малы.
Внутри была странная уверенность в том, что Дан прав. Даже не так… Я знала, что они туда вернутся, но ничего не найдут.
– Хорошо, – кивнула я и съела предложенную вместо ужина галету. – Получается, Меняющий – кто-то из нашей группы?
Эта мысль преследовала меня весь вечер.
– Не вижу другого варианта, – признался Дан. – Борз лично раздавал нам артефакты.
– Значит, преподаватель в сговоре, или… он и есть Меняющий, – выдохнула я.
– Слабо верится, что Борз в свободное время гадает на кофейной гуще, но это бы многое объяснило, – согласился Дан.
– А с того момента, как он тебе отдал артефакт, ты его не снимал?
Дан задумался.
– Вообще-то снимал. Случайно, когда переодевался, стащил шнурок вместе с трикотажной майкой. Заметил только утром в палатке.
– То есть подменить или испортить артефакт мог кто угодно из группы, – вздохнула я. – Никого нельзя исключать.
– У Итана или Борза имелось больше всего шансов это сделать.
– Почему? – не поняла я.
– Мы делили одну палатку.
Я задумалась над его словами. Дан не обвинял своего друга, просто просчитывал все варианты. Да и зачем Итану это делать? Из-за призрачного будущего? Куда подозрительнее сейчас мне казался Борз. Он явно недолюбливал Дана. Это читалось во всем, начиная с того, как преподаватель обращался к нему по фамилии, и заканчивая делами, которые поручались Дану. Каждый раз, когда требовалось что-то сделать, Борз произносил «Ваймс», словно лаял, и отрывисто отдавал приказ следить за периметром, пока все отдыхают, собирать хворост и присматривать за навязанной предсказательницей-неумехой. Удивительнее всего было то, что Дан это терпел и никогда не спорил.
– Итан твой друг. Я не верю, что он на такое способен, – честно сказала я. – А вот Борз… Не пойми меня неправильно, но я заметила, как преподаватель к тебе относится. Ты знаешь почему?
– Из-за отца. Больше причин я не вижу.
– Звучит… натянуто.
– Тебе не понять. Ты не дочь великого Артура Ваймса, которого одна часть королевства боготворит, а другая ненавидит.
– Что ты такое говоришь? Твой отец герой. Какая может быть ненависть?
– Та, что взращивается завистью и привычкой обесценивать чужие заслуги. Борз и отец начинали вместе. Это я знаю точно. Конечно, Борз никогда не говорил в открытую, что терпеть не может моего отца, но это легко понять хотя бы по тому, как он произносит мою фамилию.
– Почему же ты не поговорил об этом с ректором Матеусом?! – воскликнула я. – Такое поведение неприемлемо для преподавателя.
Я не могла даже представить, каково это – три года учиться у человека, который каждый день брызжет ядом и шпыняет тебя просто за то, кто ты есть.
– И что бы ректор Матеус сделал? Поговорил с ним? – Дан усмехнулся. – Это сделало бы мое обучение на факультете невыносимым. Да и не так меня воспитывал отец. Жалуются только слабаки. А я не слабак. И, как это ни странно, уважаю Борза. Он хотя бы со мной честен и всегда говорит, что думает, в лицо.