Однако, потеряв веру в Бога, он утрачивает и веру в человека. Он ничего от него не требует и оправдывает все его грехи. Чтобы осчастливить человечество (он филантроп), он отнимает у него все человеческое: духовность. Он любит людей, как любят домашних животных. Легенда Великого Инквизитора – жестокая критика атеистического гуманизма: если не веришь в Бога и в бессмертие души, единственный способ любить человечество – превратить его в стадо, единственный способ любить мир – превратить его в откормочную ферму.
Если «Бесы», которым все позволено, – прототипы ницшеанского сверхчеловека, не имеющего другой цели, как удовлетворить свою жажду власти, «Великий Инквизитор» – человек с «добрыми намерениями». Зло «Бесов» цинично; зло «Великого Инквизитора» лицемерно: ради любви он отменяет любовь, ради блага человечества он развращает человечество. Зло «Великого Инквизитора» является в обличье добра и прельщает. «Великий Инквизитор» – антихрист, двойник Христа, стремящийся «исправить» Его дело.
«Легенда» завершает дело всей жизни Достоевского: его борьбу за человека. Он открывает в ней неотделимость веры в человека от веры в Бога. Он решительно утверждает свободу, как образ Божий в человеке.
«Историческая миссия Достоевского, – пишет Бердяев, – в признании краха безбожного гуманизма и в изобличении его религиозной лжи. Все его романы посвящены борьбе с соблазнами безбожного человеколюбия. Любовь к людям может быть только во Христе, и человеческое братство возможно лишь на христианской основе»[93].
Как замечает Алеша, в Легенде финал свидетельствует о торжестве Христа, а не Великого Инквизитора. «Поцелуй горит на его сердце…»
Жить по Достоевскому – значит раскрывать в своих падениях милосердный, человечный и светлый лик Христа, раскрывать свое достоинство, очищаться страданием и покаянием.
Жить по Достоевскому – значит испытывать непомерную страсть к человеку, его достоинству, его свободе, его бессмертной душе и сохранять это достоинство в попирающем его мире.
Жить по Достоевскому – значит утверждать свободу, как образ Божий в человеке. Не разменивать свободу на безопасность и материально комфортабельную жизнь, не соглашаться на стадное существование.
Жить по Достоевскому – значит узнавать дух Великого Инквизитора в тех, кто ради любви к человеку и его слабости оправдывает любой грех и таким образом делает бесполезными прощение и милосердие Божие.
4Всеединая жизнь Владимира Соловьева(1853–1900)
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ родился в Москве 28 января 1853 года в семье выдающегося русского историка Сергея Михайловича Соловьева. Мать Владимира, Поликсена Владимировна, принадлежала дворянскому роду Романовых, имевшему польские и казацкие корни. Среди предков Романовых был известный русский и украинский философ Григорий Саввич Сковорода, которого нередко называют первым философом Российской империи.
У Поликсены Владимировны и Сергея Михайловича было 12 детей, из которых четверо умерли в раннем возрасте. Владимир был четвертым ребенком в семье.
Дед Владимира, Михаил Васильевич Соловьев, был священником. В год своей смерти, когда Владимиру было 8 лет, он привел его в алтарь, поставил на колени перед престолом и благословил на служение Богу. Позже Соловьев посвятил ему свой трактат по нравственной философии «Оправдание добра».
Владимир унаследовал благочестие деда, чуткость матери, мудрость и мужество отца.
В 13 лет Соловьев разочаровался в религии. «Самостоятельное умственное развитие началось у меня, – пишет он, – с появления религиозного скептицизма на тринадцатом году жизни. Ход моих мыслей в этом направлении был совершенно последователен, и в четыре года я пережил один за другим все фазисы отрицательного движения европейской мысли за последние четыре века. От сомнения в необходимости религиозности внешней, от иконоборства, я перешел к рационализму, к неверию в чудо и в божественность Христа, стал деистом, потом пантеистом, потом атеистом и материалистом. На каждой из этих ступеней я останавливался с увлечением и фанатизмом»[94].
Соловьев окончил гимназический курс с золотой медалью и поступил в Московский университет. Следуя желанию своего отца-историка, он поступил на историко-филологический факультет, однако в первый же год перевелся на естественное отделение физико-математического факультета.
«Я поступил в Университет, – пишет он, – с вполне определенным, отрицательным отношением к религии и с потребностью нового положительного содержания для ума. В естественных науках, которым я думал себя посвятить, меня интересовали не специальные подробности, а общие результаты, философская сторона естествознания»[95].
В первые университетские годы Соловьев увлекался идеями Шопенгауэра. Он принимал немецкого философа полностью: его безграничный пессимизм, туманные надежды на преодоление страданий через Нирвану. Аскетизм Шопенгауэра стал для Соловьева пропедевтикой евангельского аскетизма.
Проучившись три года на отделении естествознания, Соловьев оставил физико-математический факультет и вернулся вольным слушателем на историко-филологический факультет. В то время он начал увлекаться спиритизмом.
В 19 лет он бросил спиритизм, признав христианство безусловной истиной, и переселился в Сергиев Посад, где целый год слушал лекции в Духовной академии.
В одиночестве, среди греческих Отцов Церкви и немецких философов, разгорелась его любовь к двоюродной сестре Кате. Но брак не состоялся – Катя искала комфортной жизни, а Владимир призывал ее к самовоспитанию и аскезе…
Читая письма 19-летнего Соловьева к двоюродной сестре, мы обнаруживаем, что уже тогда он глубоко осознавал свою жизненную миссию: создать философскую систему, которая позволила бы современникам понять суть христианской религии, и дать богословию философскую базу, доступную новому человеку.
Соловьев не стремился к монашеству. Он писал: «Монашество некогда имело свое высокое назначение, но теперь пришло время не бегать от мира, а идти в мир, чтобы преобразовать его»[96].
В возрасте 21 года, в Санкт-Петербурге, Соловьев блестяще защитил магистерскую диссертацию «Кризис западной философии» и был избран доцентом Московского университета, где начал преподавать философию.
Там же Соловьев познакомился с профессором Памфилом Юркевичем, в котором нашел подлинного учителя и единомышленника. Юркевич, как и библейские авторы, считал сердце средоточием духовной жизни. Он решительно восставал против одностороннего рационализма Нового Времени, против тех, кто видел в мышлении центральную и основную силу души. Не мышление, – говорит Юркевич, – образует «сущность» человека, а непосредственные и глубокие переживания его сердца. По мнению Юркевича, разум есть сила владычественная, а не рождающая. Духовная жизнь рождается в сердце – во мраке и темноте, – то есть в глубинах, прежде света разума. Разум есть вершина, а не фундамент духовной жизни человека.
На 22-м году жизни Соловьев отправился в научную командировку за границу, во время которой посетил Англию, Египет, Италию и Францию. В Англии он познакомился с древними и современными мистическими учениями, в том числе с Каббалой.
В Британском музее и Египетской пустыне он пережил мистические видения, в которых ему открылось всеединое начало: «Все видел я, и все одно лишь было». С тех пор тема Софии Премудрости Божией стала главной темой его философской мысли.
В памяти от этой поездки у него остались только Британский музей и Египетская пустыня. «Больше уже путешествовать не буду»[97], – пишет он отцу из Парижа. И действительно, в дальнейшем, вплоть до 1886 года, он десять лет безвыездно живет в России.
Соловьев вернулся на Родину убежденным славянофилом. Свое славянофильское кредо он изложил в краткой лекции «Три силы» на заседании Общества Любителей Русской словесности. Восток, утверждающий бесчеловечного бога, – носитель первой силы, Запад, утверждающий безбожного человека, – носитель второй, славянство и Россия – носительницы третьей силы, богочеловеческой. «Внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против ее призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно ее не имеют никакого значения»[98].
В 24 года, не желая участвовать в конфликте между профессорами, Соловьев оставил кафедру Московского университета. Он переехал в Санкт-Петербург, где стал членом Ученого комитета при Министерстве народного просвещения и одновременно преподавал в Санкт-Петербургском университете. В Петербурге он сдружился с Достоевским, который был на 32 года старше его. Вместе они совершили паломничество в Оптину Пустынь.
В 1877 году Соловьев познакомился с Софьей Петровной Хитрово, которая стала для него музой. В 1896 году, после смерти ее мужа, Соловьев сделал ей предложение, но получил отказ. Его связь с Софьей так и осталась чисто платонической.
В 1878 году он провел цикл открытых лекций «Чтения о богочеловечестве».
Отец Владимира скончался в 1879 году. Потеря отца не могла не оставить глубокого следа в душе Соловьева. Горе сделало его мудрее и пробудило в нем строгую религиозность, которой отмечены 80-е годы.
В 1880 году он защитил докторскую диссертацию «Критика отвлеченных начал» в Санкт-Петербургском университете, но поскольку влиятельный в то время профессор Михаил Иванович Владиславлев относился к молодому философу с плохо скрываемым пренебрежением, Соловьев оставался на должности доцента, так и не получив звания профессора.