В ближайшие годы римляне не только отбросили парфян и восстановили свои позиции в Осроене, но и перенесли военные действия на территорию противника. В ходе наступления легионам не раз приходилось преодолевать водные преграды. Дион Кассий подробно описывает, как умело римляне это осуществляли. «Римлянам не составляет никакого труда перебросить мосты через речные потоки, поскольку воины постоянно занимаются этим в ряду прочих военных упражнений во время своих учений на Истре, Рене и Евфрате. Используют же они следующий способ (о котором, наверное, не всякому известно). Корабли, с помощью которых через реку возводится переправа, имеют плоское дно; их ставят на якорь немного выше по течению от того места, где должен быть мост. Затем, по условному знаку, сначала пускают вниз по течению один корабль, ближайший к занятому ими берегу. Когда же он подплывет к месту расположения будущего моста, они бросают в воду корзину, наполненную камнями и привязанную канатом, наподобие якоря, и корабль, удерживаемый таким образом, останавливается близ берега, и с помощью досок и мостков, которые в большом количестве везут на корабле, они тотчас же делают настил непосредственно в месте высадки. Потом они спускают следующий корабль на небольшое расстояние от первого, вслед за ним еще один и так далее, до тех пор, пока они не доведут мост до противоположного берега. Корабль, ближайший к вражескому берегу, снабжён башнями с бойницами, лучниками и катапультами»,89
Дион Кассий даже приводит конкретный пример такой ситуации, когда войско Авидия Кассия строило мост через Тигр: «Так как на воинов, занятых постройкой моста в большом количестве обрушивались метательные снаряды, Кассий приказал пустить в дело катапульты и начать обстрел. И после того как варвары, стоявшие в первых рядах, были поражены, остальные отступили».90
Ещё до выступления в решающий поход римские военачальники сильнейшей муштрой и непрерывными учениями восстановили боеспособность легионов Востока. Теперь они соответствовали тем, кто прибыл им в помощь с Запада. В 163 году началось большое наступление на Армению, очередной раз угодившую под власть Парфии. Парфянам пришлось отступить, и их ставленник был низложен. На армянском престоле вновь оказался проримский царь. Но только возвращением господства над Арменией римляне не ограничились. В следующем 164 году они двинулись в Месопотамию одновременно по трём направлениям. У города Дура-Европос в кровопролитном сражении парфянская армия была разгромлена. Легионам открылась дорога на Вавилонию91. Селевкия, одна из царских резиденций, была вынуждена открыть ворота неприятелю, выговорив у римлян обещание, что город избежит разграбления и насилия со стороны победителей. Те уговор не соблюли. В декабре 165 года Селевкия была жестоко разграблена. Та же участь постигла и другую царскую резиденцию – Ктесифон, где был разрушен дворец Вологеза III92. Дион Кассий отметил, что римский военачальник (Авидий Кассий) «стойко выдержал натиск Вологеза и, в конечном счете, когда царь был покинут своими союзниками и начал отступление, преследовал и гнал его вплоть до Селевкии и Ктесифона; Селевкию он обрёк пожару, а царский дворец Вологеза в Ктесифоне разрушил до основания. На обратном пути он потерял очень много воинов из-за голода и болезней, но тем не менее с оставшимися в живых воинами возвратился в Сирию».93
Поскольку официально первым лицом на Востоке был Луций Вер, то Евтропий отдал должное и ему, не забыв однако указать, что славные победы были достигнуты действиями его полководцев: «Находясь в Антиохии и у границ Армении, он совершил много славного через полководцев своих. С 40 тыс. войском взял Селевкию, знаменитейший ассирийский город, за что удостоился триумфа. И вместе с братом своим, который приходился ему ещё и тестем, отпраздновал его».94
А вот Аммиан Марцеллин, рассказывая о безжалостном разграблении Селевкии, связывает это событие с началом чудовищной эпидемии чумы: «Во время разрушения последнего города войсками императора Вера, о чём было ранее рассказано, взята была со своего места статуя Комейского Аполлона и доставлена в Рим, где жрецы поместили её в храме Аполлона Палатинского. Рассказывают, что, когда после похищения этой статуи солдаты подожгли город и обыскивали храм, они наткнулись на узкую щель. Ожидая найти какие-нибудь драгоценности, они расширили её. Тут из одного закрытого тайника халдейских таинств выскочила на свет первичная чума. Заключая в себе зародыши неисцелимых болезней, она во времена того самого Вера и Марка Антонина прошлась от самых границ Персии до Рейна и Галлии, осквернив всю землю заразой и покрыв её трупами».95
Эта эпидемия, вспыхнувшая в Месопотамии, охватила огромные территории. Известия о её невиданном размахе содержатся даже в китайских источниках96.
А христианский историк Орозий сообщает, что именно во время Парфянской войны Марк Аврелий начал в Азии и в Галлии суровые гонения на христиан, «уже четвёртые после Нерона, и многие святые приняли венец мученичества»97.
Наиболее известными среди многочисленных жертв гонений Марка Аврелия были епископ Смирны Поликарп и Юстин Философ98. Преследования последователей Христа проводились по именному императорскому повелению. Епископ Сардийский Мелитон свидетельствовал об этих распоряжениях Марка Аврелия: «Вышли новые указы, которыми преследуется род людей богобоязненных». Он оценивал таковые столь жестокими, что их «не заслуживали бы и неприязненные варвары»99. Сведения эти сохранил в «Церковной истории» Евсевий Кесарийский. К сожалению, подлинные их тексты до нас не дошли100. Причины, вызвавшие столь жестокое отношение Марка Аврелия к христианам, достаточно очевидны. Прежде всего, стоическая философия, которой он был предан и разумом, и сердцем, была глубоко враждебна к вере Христовой101. Помимо этого император должен был гнать христиан как государственный руководитель, опирающийся на языческие идейные устои своей державы102. Христиане же во всём и всегда давали понять, что их религиозная община совершенно чужда духовным ценностям Римской империи. Отсюда их столкновение с имперской властью было неизбежно. Марк Аврелий, будучи до мозга костей представителем языческой греко-римской цивилизации, не мог не стать гонителем христиан как силы, враждебной ценностям, которые он глубоко и искренне почитал, и на каковые опиралась его держава. Если Адриан был вполне терпим к христианам, не очень-то вникая в суть их учения, если толерантный Антонин Пий не издавал никаких указов против христианства, то именно просвещённейший император-философ должен быть признан первым идейно убеждённым гонителем новой веры.
Вернёмся к событиям римско-парфянской войны, где обе стороны понесли жестокий урон из-за чумы. Парфянам удалось вернуть большую часть ранее захваченных римлянами владений и оттеснить неприятеля на север Месопотамии. Там однако легионы достаточно уверенно держались. В 166 году мир между двумя великими державами был подписан. Конкретные его статьи до нас не дошли. Всё же, опираясь на исследования Теодора Моммзена, можно обозначить основные условия этого договора103. В Северной Месопотамии римлянам удалось утвердиться. Западная её часть, Осроена, стала вассалом Рима, парфянский ставленник был из Эдессы изгнан. Восточная часть, Адиабена, превратилась в пограничную территорию. К Риму отошли большие города Дура-Европос, Нисибис, Харан. Всё это давало Империи важное стратегическое преимущество, ибо с новой границы легионы могли уверенно начинать наступление на юг к Ктесифону.
Марк Аврелий и Луций Вер украсили свои имена титулом «Парфянский». Поскольку война оказалась в целом победной и принесла державе пусть и не очень большие, но важные территории, то это было оправдано. Состоялся триумф. Первый, спустя два столетия, триумф в Риме в честь действительной победы над Парфией. Впервые такового удостоился Публий Вентидий Басс в 36 г. до н. э., победивший сначала лучшего парфянского полководца Франипата, затем царевича Пакора, чью голову потом торжественно возили по городам римского Востока в отмщение за глумление парфян над головой Марка Лициния Красса. А вот триумф, проведённый Адрианом в 117 году в честь побед Траяна над парфянами, справедливо считать даже не квази, а псевдо-триумфом. Ведь римлянам тогда пришлось убираться из парфянских владений, даже толики завоеваний не сохранив.
Марку Аврелию по итогам пятилетней войны с Парфией принадлежит честь последнего расширения пределов Римской империи. Подданные оценили военные достижения императора-философа. На знаменитом конном памятнике Марку Аврелию на Капитолии не сохранилась, увы, одна немаловажная деталь. Изначально под копытом поднятой ноги лошади цезаря-победителя находилась небольшая фигурка царя Вологеза III. Символ впечатляющий!
Увы, насладиться миром после достигнутой победы, как самой Империи, так и её правителю не довелось. В 166 году германские племена лангобардов и обиев, переправившись через Дунай, вторглись в Паннонию. Римские легаты Виндекс и Кандид умело отразили нападение варваров, но, к несчастью, это столкновение стало только началом многолетней так называемой Маркоманской войны на всей дунайской границе Империи104. Римлянам в ходе её пришлось сражаться: с германскими племенами – маркоманами, свевами, квадами, вандалами, хаттами и др.; с иранцами – сарматами, язигами, аланами; с фракийцами-костобоками. Шло настоящее человеческое наводнение105. Такой войны на своих рубежах римляне ещё никогда не вели. Отсюда они справедливо уподобляли её Пунической106. В ходе этой войны варвары проникали даже в Италию, подступая к Аквилее на Адриатике. Северные фракийцы-костобоки, обитатели Восточного Прикарпатья и Попрутья, разорив Дакию, двинулись через Дунай. Пройдя Мёзию, Южную Фракию и Македонию, они вторглись в Грецию, где добрались до Аттики. Там им удалось разрушить святилище Деметры в Элевсине близ Афин!