«Не будь гребаным джентльменом и не помогай мне», — хочу я зашипеть.
Вместо этого я переключаю свое внимание на стул и начинаю тащить его по полу. Он скрипит по твердой древесине, и я время от времени останавливаюсь, чтобы убедиться, что он не царапает ее. Но думаю, что так оно и есть, поэтому быстро хватаю ближайшую вещь — коробку с салфетками на столе Уэста — и достаю стопку салфеток. Я подложу их под ножки, как подушку, чтобы они не царапались, когда я буду водить ими по полу. Это просто гениально, и я очень довольна собой.
К черту эту мускулистую версию Эйдана Уэста в костюме, с его суровыми взглядами, точеным лицом и твердым членом в этих обтягивающих трусах; он мне не нужен. Айви Монткальм изобретательна, когда хочет…
Я думаю.
Наклоняюсь и, наверное, показываю Уэсту свою задницу, потому что у меня очень короткая юбка, но я больше беспокоюсь о том, чтобы не поцарапать пол в его доме в георгианском стиле…
Подождите.
Подумав об этом, на самом деле, нет, я очень обеспокоена тем, что могу выставить напоказ свою задницу. Мгновенно опускаю руки и принимаюсь за работу. Я подкладываю около десяти салфеток под одну из ножек и с самодовольной улыбкой на лице приступаю к следующей, когда слышу долгий раздраженный вздох. Шаги приближаются ко мне. Я стою на коленях, когда поднимаю взгляд. Уэст стоит передо мной и смотрит на меня сверху вниз.
Я прекрасно осознаю, как выгляжу.
Он, должно быть, думает, что я «особенная снежинка» (примеч. Самое ранимое поколение. Миллениалами называют людей, которые вошли в новое тысячелетие — миллениум — в юном возрасте. Они родились в 80–90-х годах, когда особенно быстро развивались технологии и интернет. Именно их некоторые считают самым чувствительным и ранимым поколением: отсюда и появилось определение «снежинки»).
— Уверяю вас, со мной все в порядке, — начинаю заверять его я.
— Все в порядке? — повторяет он, будто хочет объяснений.
— Я, знаете ли, — я показываю на свою голову, — …в порядке.
— Вы, мисс Монткальм, сидите, согнувшись, на полу с салфетками в руках. Когда я стою здесь, вы находитесь у моих ног в положении, которое я обычно не делаю слишком большой проблемой.
Ну что ж.
Я натянуто улыбаюсь ему.
— Обычно у меня тоже не возникает проблем с такой позой.
Я замечаю веселье в его глазах, когда он оглядывает меня.
— Обычно вы не возражаете, стоя на коленях перед мужчиной, мисс Монткальм? Вы это хотите мне сказать?
— Похоже на то, не так ли?
Он сурово смотрит на меня.
— Вопросы задаю я, не вы.
— Тогда, думаю, да, типа того я и сказала.
— Типа того или да?
Боже, какой он настойчивый.
— Да, — выдавливаю я из себя.
— Что «да»?
— Да, сэр. — Мой голос становится тише, потому что я смотрю на него снизу вверх, прямо в глаза, и называю его словом, которое выкрикивала во время оргазма, который он мне дарил.
Он что-то чувствует.
Эйдан медленно моргает, нахмурив брови. Странным движением он делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами. Прежде чем я успеваю заметить, насколько тот близко, так близко, что его брюки задевают мою обнаженную руку, а его член находится в нескольких сантиметрах от моего лица, я чувствую его руку на своей голове. И замираю, мое сердце уже выпрыгивает из груди, когда тот... гладит мои волосы, пронзая меня обжигающим взглядом, и я смотрю на него в ответ, мои веки отяжелели, его прикосновение наполнено нежностью.
— Неприятности, — шепчет он, с трудом сглатывая, выражение его лица меняется, когда он добавляет: — Вот, кто ты. Неприятности.
У меня пересыхает во рту, тело напрягается. Я чувствую, как учащается мой пульс, когда он выжидающе смотрит на меня. Бросаю взгляд на молнию на его брюках, а затем снова на него. В тишине повисает пауза, будто время остановилось, и мы оба задаемся одним и тем же вопросом.
Достанет ли он себя?
Попробую ли я его, если он попросит?
Нужно ли ему вообще просить?
Я…
Я прерывисто вздыхаю.
Я
слаба.
Также быстро он опускает руку и отводит от меня взгляд. Пауза прервана. Мое сердце все еще бешено колотится в груди, когда он хватает стул. Одним легким движением он поднимает его и без усилий переносит через стол, ставя рядом со своим.
Он не смотрит на меня, но его ноздри раздуваются.
Эйдан встревожен.
— Хватит тратить время, мисс Монткальм, — говорит жестким голосом, будто не он только что провел рукой по моим волосам и не стоял так близко, что мое лицо было в нескольких сантиметрах от его члена. — Чем дольше ты валяешь дурака, тем больше я начинаю сомневаться в твоем желании быть здесь.
Я собираю салфетки и встаю, чувствуя, что меня шатает. Потом бросаю их в мусорную корзину рядом с его столом и направляюсь к своему стулу. Я сажусь и смотрю на него. Он действительно близко. Мы оба замираем на мгновение. Напряжение переполняет меня, и я нервно ерзаю, думая о его руке в моих волосах и его члене у меня во рту.
Закрываю глаза. Я все еще чувствую его вкус на своем языке. Помню его толщину, длину, резкие звуки, которые он издавал, когда трахал мой рот.
Блядь.
Я не готова. Сильно тону здесь с импульсами, которые мне внезапно становится очень трудно контролировать.
Он не смотрит на меня, когда кладет папку передо мной.
— Возьми ручку, — грубо приказывает он. — Будешь делать для меня заметки.
Я беру ручку с подставки на его столе и перевожу взгляд на бумагу в папке. Он уже начал делать заметки. Я быстро читаю их. Это все расчеты. Он рассчитывает прибыль и чистую прибыль исходя из валового дохода. После помощи Стивена я вроде как поняла, что это значит.
Словно прочитав мои мысли, он кладет передо мной калькулятор.
— Хорошо, — начинает он. — У нас здесь компания с общим доходом в восемьсот сорок тысяч долларов в год. Из них стоимость проданных товаров составляет...
— Вы хотите, чтобы я подсчитала восемьсот сорок тысяч в калькуляторе или на бумаге? — перебиваю я, с тревогой глядя на него.
Он поднимает взгляд от папки, усиленно моргая. Я уже облажалась.
— Мисс Монткальм…
— Я запишу это на листке бумаги, а потом мы решим, — быстро говорю я, записывая. — Пожалуйста, продолжайте, мистер Уэст.
Он встречается со мной взглядом. Я натягиваю на лицо улыбку и показываю ему поднятый большой палец.
Я обречена.
***
У меня совсем не получается. Я изо всех сил пытаюсь угнаться. Уэст выплевывает мне цифры, как будто я чертов калькулятор. Мне проще записывать то, что он говорит, чем пользоваться калькулятором. Я говорю себе, что я просто записывающая, а ему нужно просто читать заметки и уметь вставлять нужные цифры, верно?
Ну, еще я иногда косячу с цифрами.
— Айви, — говорит он мне, и я понимаю, что дерьмо серьезное, когда тот называет меня по имени, — мы почти все утро подсчитывали чистую прибыль.
— Да, — отвечаю я, притворяясь, что понимаю, о чем он говорит.
— Да, — повторяет он, — значит, ты уже должна знать формулу.
Что.
За.
Черт.
Я медленно моргаю, глядя на него.
— Да, да, именно так.
Он смотрит на меня.
— Скажи мне.
Уэст всерьез полагает, что я обращала на нее внимание? Что за безумец. Как можно обращать внимание, когда обжигаешь палец о калькулятор? Как можно обращать внимание, когда рядом с тобой сидит самый потрясающий мужчина, и ты любишь этого мужчину, а он относится к тебе как к ковровому жуку, которого он хочет растоптать?
Я постукиваю ручкой по папке, разглядывая цифры.
— Вы назвали мне много цифр, мистер Уэст...
— Какова формула, мисс Монткальм?
— Формула… — Я делаю паузу и лениво почесываю шею. — Лично я считаю, что… формула должна быть…
— Валовая прибыль… — начинает он, ожидая, пока я закончу.
— Эм, ага, валовая прибыль…
— Минус…
— Минус…
— Минус что, мисс Монткальм?
— Минус что-то очень важное как… — Я роюсь в памяти, вспоминая все слова, которые он произносил между цифрами и усиленно моргаю. Честно говоря, все как в тумане, и я очень устала, так что несправедливо придираться ко мне прямо сейчас, но все равно напряженно думаю, просматривая цифры и компанию. Я дрожу, когда начинаю догадываться. — Минус… расходы?
Уэст смотрит на меня, его взгляд падает на мой рот. На его лице мелькает мимолетное удивление, прежде чем он кивает.
— Верно, мисс Монткальм.
— Я правильно поняла?
— Правильно.
Мои плечи расслабляются, и я принимаю беззаботный вид.
— Конечно, потому что… это и есть ответ.
Он медленно ухмыляется.
— Мы это уже говорили.
Можно было бы подумать, что после этого болезненного диалога я заработала призовые очки, но…не тут-то было. Я все еще борюсь, и мир бы взорвался, если бы рассчитывал, что я все сделаю правильно.
Уэст справедливо раздражен, и я продолжаю ждать, что мужчина, известный как «Мудак Востока», прикончит меня на месте, но он просто старательно моргает и продолжает. Я не могу отделаться от ощущения, что он относится ко мне снисходительно, хотя «относится ко мне снисходительно» по-прежнему означает, что он на меня рявкает.
К вечеру он полностью забывает обо мне и записывает все сам, оставляя меня сидеть и наблюдать за ним. Но я бы предпочла испортить его бумажную работу, потому что, по крайней мере, тогда не буду тонуть в его присутствии. Я слишком пристально смотрю на него, не в силах оторваться. Смотрю на его лицо, на щетину, которую ему нужно сбрить, на волосы, которые нужно подстричь, на костюм, который нужно сменить, и да… все это ему идет.
Он великолепен.
До боли.
Не то чтобы я была поверхностной. Просто чем дольше смотрю на него, тем больше скучаю по нему. Я скучаю по нам. Скучаю по мужчине, в которого влюбилась.
В конце концов, я нарушаю молчание, потому что оно не сулит мне ничего хорошего, если буду наблюдать за ним весь день.