– Должен! – передразнила Ленка. – Ты в каких сказках этого набралась?
– Я не выдержу, – всхлипнула я. – Если мы каждый день будем в школе встречаться и он станет делать вид, что знать меня не знает, я…
– Выдержишь, – хладнокровно заметила она. – Не такая уж ты неженка! Надо не ныть, а действовать!
Но как раз действовать я не чувствовала в себе ни сил, ни желания.
Глава 5Лыжню!
После четвертого урока мы побежали по домам за лыжами – пятым и шестым уроком у нас значилась физкультура, и нам объявили, что сегодня достаточно тепло для занятий на улице.
– С утра двадцать градусов было! – возмутился Ерохин, нимало не смущенный происшествием на английском.
Он, наоборот, чувствовал себя героем дня – как же, его обидела учительница! Самое интересное, что никому и в голову не приходило прикалываться на тему его лишнего веса. Такой уж человек – все с него, как с гуся вода.
– А сейчас всего пятнадцать, – невозмутимо парировала грозная физкультурница Ксения Владимировна, которую справедливо боялись не только девчонки, но и парни. – У меня даже пятиклашки сегодня катались, а вы чем хуже?
И правда: в средних классах мы катались на лыжах, если температура не опускалась ниже минус пятнадцати, а в старших – минус восемнадцати. Формально ничего не препятствовало нашим веселым стартам на свежем воздухе – кто же знал, что днем так коварно потеплеет.
Мы с Ленкой бодро шагали по дороге, не тратя сил на разговоры – обычно большой перемены нам хватало, чтобы добежать до дома, переодеться и, схватив заранее приготовленные лыжи, отправиться в очень удачно расположенный за школой парк. Зимой по нему прокладывали пересекающиеся дорожки лыжни, где мы и упражнялись в катании по мере сил и возможностей.
– Только не копайся! – предупредила Ленка. – А то вечно последними приходим.
– Я копаюсь? – возмутилась я. – Да я, наоборот, всегда первая выхожу и тебя жду!
– Посмотрим!
– Вот и посмотрим!
Влетев домой, я с порога закричала:
– Где мой лыжный костюм?
– Разве у тебя сегодня лыжи? – удивилась бабушка. – Ты утром ничего не говорила.
– Я тогда не знала.
– Так холодно же!
– Наша Ксения считает, что в самый раз.
– Одевайся теплее, – повторила она вчерашние мамины слова.
– Да оденусь я, оденусь! – нетерпеливо отозвалась я. – Где костюм?
Вдвоем мы нашли костюм, как ни странно, на своем месте в шкафу, и я оперативно в него облачилась.
– Может, пообедаешь? – предложила она, но я только укоризненно протянула:
– Бабушка…
– Ладно-ладно, – она подала мне толстые шерстяные носки собственной вязки.
Я натянула куртку, шапку, ботинки, сунулась в угол, где обычно стояли лыжи, и… ничего там не обнаружила.
– Бабушка, а лыжи где? – возмущенно завопила я.
– За дверью стоят, тебе их дедушка уже приготовил, – успокоила она.
– Спасибо! – крикнула я, выбегая из квартиры.
За дверью действительно стояли заботливо приготовленные лыжи, и я ощутила прилив благодарности к дедушке – он каждый раз прочно связывал их, надежно приматывал палки и даже по всем правилам безопасности надевал на острые концы мешочек. Нести такие лыжи было одно удовольствие, и я, весьма довольная, выкатилась во двор.
Там мое настроение только улучшилось – Ленки еще не наблюдалось! Я остановилась перевести дух после сумасшедших сборов, огляделась по сторонам и против воли залюбовалась. Прекрасное зимнее утро – прямо по Пушкину! – превратилось в не менее прекрасный зимний день. Солнце ярко светило на прозрачно-голубом небе без единого облачка, и казалось, что оно, вопреки расхожему выражению, все же немного греет – было совершенно не холодно, несмотря на минус пятнадцать. На кустах и ветках деревьев сверкал иней, повсюду лежал ослепительно белый снег, не испорченный никакими добавками в виде соли или гранитной крошки, а на ближайшей рябине я заметила красногрудого снегиря.
От избытка чувств я обернулась, ища, с кем поделиться охватившей меня без всякого повода радостью, и увидела спешащую ко мне Ленку.
– Ладно, беру свои слова обратно, – пропыхтела она, но я великодушно не стала наслаждаться триумфом:
– Смотри, снегирь!
Ленка взглянула без особого интереса и поторопила:
– Пошли, а то опоздаем!
Мы направились в сторону парка. По дороге я продолжала восхищаться:
– Надо же, лет сто снегиря не видела! Нет, правда, даже не помню когда. Последний раз в младших классах, наверное. Это добрый знак! – вдруг осенило меня.
– Что-то тебя сегодня колбасит, – с подозрением покосилась подруга. – С утра полное уныние, в обед – радости полные штаны. Не заболела?
– Да нет, все нормально, – слегка поостыла я.
Ее слова заставили меня мысленно вернуться на несколько часов назад, я прислушалась к себе и с удивлением осознала – тоска и сожаление отступили. Я не могла понять, чем объясняется неожиданное просветление, но была чрезвычайно довольна этим несвойственным мне состоянием.
Правда, радость померкла, едва мы прибыли к месту назначения – воротам у входа в парк, где нас поджидала монументальная Ксения.
– Сделайте кружок для разминочки, – объявила она, когда класс собрался в полном составе. – А потом бежим кросс на время – девочки три километра, мальчики пять.
– Зачем еще разминка? – недовольно зашумели все. – Давайте сразу кросс!
– Сразу нельзя, – авторитетно заявила физкультурница. – Сначала надо размяться. Иначе как кросс побежите?
Ответ лежал на поверхности – точно так же, разумеется! – но объяснять Ксении очевидное бессмысленно, со своей колокольни ей, безусловно, виднее. И мы, возмущенно ворча, побежали кружок для разминочки, глупо тратя драгоценные силы впустую.
Впрочем, злилась я недолго – как ни хорошо было у нас во дворе, в парке оказалось еще лучше: деревья красивее, снег белее, сугробы выше. Притом к катанию на лыжах – в отличие от остальных физкультурных жанров – я никакого отвращения не испытывала, этот процесс мне даже нравился. Стояла я на них – не в пример конькам – вполне сносно, да и особых умений тут не требовалось: знай себе передвигай по очереди лыжи да палки, не заморачиваясь сохранением равновесия.
Кросс на три километра меня не очень пугал – да, тяжеловато, но никакого сравнения с бегом! Там я двухкилометровой пробежки обреченно ждала как кары небесной, уставала до радужных кругов перед глазами и остаток дня мрачно приходила в себя, время от времени инстинктивно хватая воздух открытым ртом.
Разминочный круг я проехала с удовольствием, не испортил настроения даже Ерохин, со всей дури завопивший прямо у меня над ухом:
– Лыжню!
Пропустив чокнутого лыжника вперед, я спокойно поехала дальше, следя за тем, чтобы сильно не отставать от наших девчонок – а то потом меньше времени останется на отдых.
Мы быстро вернулись к исходной точке и перевели дух после «разминочки». Ксения взяла в руки секундомер и торжественно скомандовала:
– На старт, внимание, марш!
И мы стартанули теперь уже по-настоящему. Скорость я благоразумно не увеличивала – иначе не хватит сил на финишный рывок! – но и тащиться нога за ногу, попутно болтая с подружкой, как делали некоторые наши девчонки, тоже не стала. Просто размеренно двигалась вперед в среднем темпе по большому кругу – к счастью, трехкилометровый маршрут состоял не из нескольких маленьких кружков, а одного длинного, захватывавшего самые отдаленные, мало посещаемые окраины парка, и ехать было нескучно.
Часть пути пролегала по заросшему участку, больше напоминавшему лес – с обеих сторон на лыжню склонялись ветки ольхи, украшенные симпатичными шишечками, а за ними мохнатой стеной вставали роскошные ели, каждая из которых могла бы украсить в Новый год любую городскую площадь. Солнечный свет сквозь густые еловые лапы не проникал, и здесь было темно и сумрачно.
Именно в таком романтическом месте я неожиданно очутилась одна – записные спортсменки целенаправленно ушли вперед, а лентяйки вяло колыхались где-то сзади. Мне стало жутко и радостно одновременно, словно я перенеслась в сказку и сейчас случится какое-нибудь чудо: скажем, выйдет из-за ближайшего дерева фавн Тумнус, как в «Хрониках Нарнии», или вылетят навстречу лесные эльфы на своих прекрасных быстроногих скакунах…
Сзади раздался недовольный крик:
– Эй, ты, лыжню!
Поморщившись – надо было испортить такой момент! – я сошла в снег, немедленно провалившись в него по самые носки, и даже не стала оборачиваться, чтобы не удостаивать грубияна излишним вниманием. Услышав размеренное шарканье лыж и шумное дыхание, я невольно поежилась, испытывая непреодолимое желание оглянуться, но все же удержалась, надеясь, что лыжник-хам быстро минует меня и скроется из виду.
Однако, поравнявшись со мной, он неожиданно остановился, и я похолодела – что ему еще от меня надо? И наших, как назло, рядом никого…
– А, это ты, – вдруг услышала я знакомый голос, все-таки обернулась и с изумлением узрела Дениса.
То вообще не встречались во время уроков, то второй раз за день, с досадой успела подумать я, совсем не радуясь его появлению. Только немного успокоилась и перестала переживать, как на тебе – эта песня хороша, начинай сначала!
– Что встал, проезжай давай, – невежливо проворчала я, тоже решив с ним не церемониться.
Однако Денис почему-то не спешил уезжать:
– А поздороваться?
– Ты со мной в школе не поздоровался, – буркнула я.
– Ну привет.
– Виделись уже, – не сдавалась я.
– Ты чего такая?
– Какая?
– Какая-то не такая, – усмехнулся он, явно получая удовольствие от этого бредового диалога, что злило меня еще больше.
– Слушай, я спешу, мы кросс сдаем на время, – удачно вспомнила я и сделала попытку вернуться на лыжню, однако он меня не пустил.
– Ты что? – возмутилась я. – Хочешь, чтобы я кросс не сдала?
– Я же не боюсь кросс не сдать!
– А я за тебя и не волнуюсь, – парировала я. – Ты же у нас великий спортсмен на все руки, то есть ноги – и хоккеист, и фигурист, и лыжник! Тебе, наверное, и так оценки по физре ставят за красивые глаза!