— Эти крошечные крупицы собираются в корнях вишневых деревьев на протяжении половины эпохи, после чего в течении века плодоносят, — продолжал старейшина. — Все это время длится Вишневый Пир, на котором собираются Изначальные и их приближенные. Не хвастовства ради, но однажды на таком присутствовал и я.
— Удивительно, — немного подыграл Хаджар.
Арзал прикрыл глаза и, не без самодовольства, развел руками и кивнул.
— Дергер счел что я хорошо проявил себя на войне и пригласил меня на пир, но это дела давно минувших дней, — несмотря на слова, по Арзалу было видно, что он не против еще немного рассказать о своих подвигах, но Хаджар молчал. В итоге старейшина, пусть и несколько нехотя, вернулся к теме разговора. — Во время пира Изначальные получают по фиалу нектара вишни. В каждом из таких содержится сок тысячи ягод. Им этого достаточно, чтобы продержаться еще половину эпохи.
— Мидад говорил, что богам достаточно по одной вишне на несколько веков.
— Это Вознесенным, — уточнил старейшина. — Да и то не всем. Чем ты сильнее, тем больше вишни тебе потребуется. Изначальные же… их сила чудовищна и потому они не могут насытиться одними лишь плодами.
Вишневый Эликсир, который… на мгновение Хаджара пронзила догадка. Тогда, в Море Песка, где Санкеш искал Эликсир, который может сделать человека богом. Получается, он искал ни что иное, как один из фиалов, которыми раз в половину эпохи питаются Изначальные боги?
Вот так вот просто?
Хаджар мысленно улыбнулся своей догадке.
— Нектар хранится под замком в Яшмовом Дворце, — продолжал Арзал. — и выдается в качестве награды по нескольку капель отличившимся. Будучи самым драгоценным, что есть у богов, он одновременно служит источником нашей силы, жизни и, соответственно, валютой.
Они на какое-то время замолчали. Арзал, вероятно, предавался воспоминаниям о прошлом, а Хаджар пил искусственный чай и мысленно бродил по линиям своей жизни, находя на них все больше и больше того, что казалось ему удивительным и таинственным, а теперь — понятным и обыденным.
— Всего лишь раз Вишневый Нектар был спущен с небес, — перебил Арзал. — Его забрала богиня любви, чтобы уравновесить судьбу Горшечника. Чтобы тот мог вознестись, с его помощью, на Седьмое Небо, вот только заколдовала так, чтобы тот никогда не смог найти искомое.
Глава 1910
Старейшина слегка вздрогнул.
— Аштари и Кестани, — прошептал он. — Из всех изначальных это самые опасные из богинь. И самые…
Арзал не договорил. Вместо этого он откупорил глиняную бутыль и жадно к ней приложился. По его усам и губам потекли розовые капли вина, а Хаджар же лишь отставил в сторону пиалу с чаем.
Вкус не то, чтобы дурной, просто ненастоящий. А генерал не испытывал особой тяги к тому, чтобы сознательно отдавать себя во власть чужих иллюзий.
— Чем планируешь заняться в ближайшем будущем? — внезапно спросил Арзал и поставил бутыль на стол.
Вопрос на пару мгновений застал генерала врасплох, но тот надеялся, что заминку, со стороны, можно было списать на недавнее Вознесение и легкую растерянность. Инфомрация о Седьмом Небе практически полностью отсутствовала в нижних мирах и узнать что-то о небожителях можно было лишь от таких сущностей, как Хельмер.
А Повелитель Ночных Кошмаров и иже с ним не то, чтобы ходили по странам смертных и раздавали бесплатные лекции.
— Хочу навестить Яшмовый город, — честно ответил Хаджар. Он не собирался понапрасну рисковать и врать, но, проведя время с демоном и Фае, он искусно овладел приемом врать, не говоря при этом ни слова лжи. — Или это запрещено?
— Не запрещено, — пожал плечами Арзал. — Большинство Вознесенных первым делом туда и отправляются, так что ты меня не удивил. Но пару веков тебе все равно придется провести в этой деревне.
И тут Хаджара осенило.
— Вряд ли запас вишни в садах настолько высок, что Седьмое Небо может прокормить сколько угодно обитателей, — задумчиво протянул генерал.
Арзал вновь улыбнулся в не совсем человеческой манере. Хаджар был уверен, что когда видел этого бога на войне Небес и Земли, то тот присутствовал в лагере разумных зверей. Но здесь, на Седьмом Небе, он ощущался именно как человек.
Было ли это как-то связано с Вознесением или с личным выбором Арзала — Хаджара нисколько не волновало и не заботило. С него было достаточно тайн и секретов Безымянного Мира. Его, теперь, волновал лишь один. Самые важный. Краеугольный.
Врата Грани.
А все остальное — лишь очередные верстовые столбы на его пути.
— Смышленый, — фыркнул старейшина. — Все верно, Хаджар. Вишни едва-едва хватает на чуть больше, чем миллион обитателей. Так что каждый новый Вознесенный проходит своеобразную проверку. Если несколько веков в обществе Потерянных не пошатнут твою волю, то ты сможешь выйти, так сказать, в большой мир. В противном же случае…
Арзал многозначительно замолчал, слегка дернув при этом бровями. Жеста Хаджар не понял, но о смысле догадался.
— Ладно, — Арзал хлопнул по коленям и, проведя ладонью над полом, то ли создал, то ли призвал небольшой ларчик, украшенный множеством драгоценных камней.
Открыв крышку, он аккуратно, двумя пальцами, достал оттуда всего одну, единственную вишню.
Ни о каких запасах, рассчитанных на длительное время, речи, разумеется, не шло. Всего одна вишня.
— Её такой хватает примерно на две тысячи лет, — Арзал положил ягоду на блюдце и придвинул к Хаджару. — После этого у тебя будет еще около четырех тысяч лет, в течении которых ты будешь вполне себе жив и здоров, правда куда слабее прежнего, но затем, каждую тысячу последующих лет, начнешь увядать.
— И сколько занимает этот процесс увядания?
— У всех по-разному, — ответил старейшина. — Кто-то сгорает буквально за тысячу лет. А кому-то и десяти недостаточно. Все зависит от того, насколько ты силен. И сколько времени питался ягодами. Чем дольше ты жил на Седьмом Небе и чем сильнее стал, тем дольше тебе потребуется, чтобы уйти в вечность.
— Но почему тогда просто не… — Хаджар кивнул в сторону оружия Арзала.
— Почему не воспользоваться собственным оружием? — улыбнулся старейшина. — Оружие Души не способно причинить вреда тому, из чьей души оно выковано, Хаджар. А что касательного чужого, то… когда один бог убивает другого, то получает часть его силы. Так что можешь представить к чему бы привела практика, когда Потерянных лишали бы жизни.
Хаджар представлял. Не прошло бы слишком много времени, даже по меркам смертных, как нашлись бы те, кто обманными способами создавали, для желающих, непрекращающийся поток этих самых Потерянных. И не важно — хотели ли того или нет.
Ну а этот процесс, в свою очередь, запустил бы целую плеяду других и глазом моргнуть не успеешь, как все Седьмое Небо обуял бы хаос и разруха.
— Вот именно, — кивнул не озвученным мыслям Арзал. — Ну ты попробуй, попробуй. Не стесняйся. Уверяю — ничего вкуснее ты в своей жизни еще не ел.
Хаджар поднес ко рту вишню и, стоило ему это сделать, как он буквально услышал: материнский плач, обращенный к богу войны, молящий сберечь её сына в бою; тихий шепот влюбленного, ждущего под окном свою единственную, обращающегося к богине любви за снисходительностью; старика, который просит у судьбы всего один лишний час, чтобы увидеть рождение правнука; сына, ногтями режущего собственные предплечья из-за бессилия помочь стонущей от боли матери на смертном одре, и не понятно кого именно он молит — смерть или богиню врачевания; а вот и скульптор, просящий лишь одного — возможности при жизни увидеть то, как людей будет вдохновлять его работа.
И еще много других, тихих и громких, радостных и грустных; голосов и молитв; мыслей и чаяний; иногда суетных, брошенных вскользь упоминаний; порой пылких и горячих речей.
Все это по капле, по крупице и незаметной частице ютилось в одной небольшой вишенке. Та манила Хаджар. Обещала ему силу, которой он прежде еще не ощущал. Ведь все эти чужие порывы душ и сердце могли стать его частью, подпитать его собственную душу и Терну и…
Хаджар едва сдержал рвотный позыв.
Съесть эту вишню означало съесть кусочек каждого из тех, чьи голоса он слышал.
Сделав вид, что проглотил, Хаджар ловко закинул ягоду в рукав. Прикрыв глаза, он старательно делал вид, что едва ли не млеет от блаженства.
— То-то же, — хмыкнул Арзал и, подняв оружие, направился к сеням. — Пойдем, Хаджар, покажу тебе окрестности.
Они вместе вышли из дома и блуждали по окрестностям. Старейшина рассказывал о том, как создавал здесь дома (пытался по памяти воссоздать то, что видел в нижних мирах) и как «выращивал» лес и создавала ландшафт долины.
Он говорил много и быстро. Порой слишком оживленно жестикулировал, но, в основном, старался держаться впереди. Хаджар был благодарен за это, потому как не знал, сможет ли сдержаться, если ему придется смотреть в глаза этого… создания.
Он и раньше не был особо высокого мнения о богах, а теперь… теперь он не знал, кто поступал отвратительнее — дом Золотых Небес в Стране Бессмертных, похищавших у смертных энергию, чтобы создавать своих «отпрысков» или же боги, буквально пирующие на крови истерзанных жизнью душ.
— Знаешь, что самое удивительное, Хаджар, — Арзал замер на границе его владений. Они стояли на холме, с которого открывался вид на бескрайние облака. — То, что когда Вознесенный бог впервые пробует вишню, то его окутывает золотое сияние… а еще удивительно то, как Мидад не смог узнать в тебе Безумного Генерала.
Он резко обернулся и вскинул оружие.
— Я вспомнил тебя, — прорычал он, скаля клыки. — не знаю, как ты смог оказаться на той войне и почему теперь стоишь тут, но что я знаю точно, так это то, что за твою голову я получу целый фиал с нект…
Хаджар взмахнул мечом. Порыв ветра такой мощи, что буквально смел добрую половину рощи, пропел песню бури на шее старейшины и его голова покатилась по облакам.
Фонтан золотой крови ударил в небо, а следом за ним вниз с холма сорвалось и безжизненное тело.