Пылаевыми дела. А если уж так невтерпёж, могу предоставить вам векселя по всем их долгам. С процентами. Может, и их ещё оплатите?
— Думаю, они и сами справятся. Однако, попрошу вас об одолжении: помогать кому-то или нет — уж предоставьте решать мне, мой дорогой друг, — мягко произнёс Роман Михайлович. Хотя за этой мягкостью явно прослеживались стальные нотки. — Не следует звонить мне с такими требованиями. Я ведь могу это и запомнить, а когда у вас появятся трудности и потребуется помощь, припомню вам эти слова и не помогу. Со мной все-таки не стоит ссориться и ставить мне ультиматумы. Надеюсь, вы услышите моё напутствие и отнесётесь к нему серьёзно.
Лисин тяжело вздохнул.
— Также, после нашего разговор, я уверился в том, что мне необходимо выкупить все долги Пылаевых, и у вас в том числе, — продолжал Злобин, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Надеюсь, мы с вами договоримся? И вы не будете создавать мне лишних проблем?
Он сделал паузу, словно давая собеседнику возможность оценить его заявление.
— И на всякий случай. Я вижу, что вы, как настоящий аристократ, не преминули упустить возможность нажиться на беде Пылаевых, — в его голосе появились ледяные нотки. — Однако, я вам благодарен, что вы не примкнули к тем глупцам, что пляшут под дудку Диброва. И рекомендую и впредь не работать с ним. Думаю, вы и сами не раз слышали, о незавидной судьбе его сторонников.
Злобин подался вперёд, и его голос стал тише, но от этого лишь опаснее:
— Надеюсь, мы друг друга услышали. Я был достаточно прям, чтобы мои слова можно было воспринять однозначно. Как вы знаете, я не очень люблю намёки, мне больше присуща прямота.
Лисин ничего не ответил. Напряжённая тишина висела, как грозовая туча, готовая в любой момент разразиться молнией.
— Доброго вам здоровья, Роман Михайлович, — произнёс наконец Лисин, и сквозь его вежливость явственно проступала холодная ярость, — рад, что удалось поговорить.
— А уж я-то как рад. И, к слову, вам тоже не хворать, уважаемый.
Злобин разорвал диалог. Он отложил телефон, сделал крупный глоток кофе, затем откинулся на кресло и тихонько рассмеялся.
— Да… Не просто, всё очень непросто, — пронёсся его шёпот по пустой комнате.
Лишь сторонний наблюдатель бы понял, что смех у Злобина был очень уж горестный. Нелегко смотреть на несколько шагов вперёд, когда остальные даже не смотрят под ноги. Ответственность давила на плечи графа тяжёлым грузом, но вида он никогда не подавал. Чего стоило одно только противостояние с Дибровым, под которым ходила половина местной знати? Злобин прекрасно понимал, что каждый его шаг отслеживается, каждое слово взвешивается на весах чужой выгоды.
Телефон снова зазвонил.
— О, стоило вспомнить Пылаевых, а они тут как тут, — Злобин снова потянулся к телефону, увидев, что ему звонит Константин, его недавний протеже.
Вся ситуация касаемо этого, если правильно так выразиться, парня была очень сомнительна для Злобина — тот ведь давно перестал рисковать и подвергать себя опасности. Костю следовало бы уничтожить и просто переработать, но, видимо, судьба ему благоволила. Ведь дни Пылаевых были практически сочтены и обстоятельства сложились так, чтобы этот парень выжил.
Ведь его способность видящего, да недюжинные способности к фехтованию и манеры пришлись очень кстати. У Злобина не было готовых гомункулов, а этот же показал себя наиболее неплохим кандидатом. Многие из его подопечных, которых он создавал собственными руками, требовали месяцев подготовки, а то и лет, прежде чем их можно было бы внедрять в тот или иной род. А здесь же получили готового аристократа, да ещё какого! Он ведь, считай, самолично спас целую семью, пускай и попал туда совсем недавно.
Видимо, это был тоже какой-то урок для Злобина, что следует доверять судьбе хотя бы иногда. И ведь какой шельмец, прямо при нём, демонстративно снял с себя печати. Ишь… Правда был еще один нюанс. Избавился он не от всех, и пребывает в иллюзии, что сам контролирует ситуацию. Роман Михайлович не был бы столь долго на своём месте, если бы позволял подобным ситуациям происходить. Этот Константин по-прежнему находится под его контролем, и если он пойдёт против него, то граф его просто уничтожит.
— Да, Костя, с чем снова пожаловал? Чем тебе снова можно помочь? — расхохотался Злобин.
Закончив разговор со своим подопечным, Роман Михайлович отложил трубку и призадумался. Да уж, ведь Константин действительно любопытный парень, ведь только вчера он ему рассказал про этого Медведева. А Костя уже каким-то образом успел добраться до Братска и поговорить с заключённыс, умудрившись пробраться в тюрьму. И это несмотря на то, что буквально вчера на их поместье было совершено нападение. Да, действительно, любопытный парень.
Злобин уже и сам немало сил потратил на то, чтобы вызволить Медведева из тюрьмы, лишь пошутил над своим подопечным, а тот воспринял шутку всерьёз. Более того, не сидит на месте и прикладывает усилия ради того, чтобы спасти потенциального начальника гвардии. Что ж, очень похвально, похвально, быстро он взялся за дела. И это не может не радовать.
Злобин, как и обещал, отправил Косте номер телефона генерала Петрищева. Он и сам хотел попросить того походатайствовать, съездить в тюрьму к Горину. Раз Костя и сам готов это сделать, то почему бы не позволить парню проявить себя?
К тому же его решения порой даже Злобина удивляют, и то, каким способом он решает те или иные задачи. С такими людьми одно удовольствие работать. Главное — не испортить его излишней опекой и давать побольше возможностей для творчества, так скажем, ну или там для полёта фантазии.
Однако Злобин, чтобы подстелить соломки, решил и сам позвонить перед этим Петрищеву, предупредить о том, что Пылаев желает к нему зайти.
— Доброго дня, мой старый друг, — произнёс он, прижимая трубку к уху и невольно поморщившись от нахлынувших воспоминаний. — Ну как там продвигаются дела относительно Медведева?
— Роман Михайлович, да я и сам всё понимаю, прекрасно! Пьян был, ну не должен был я так делать. Что ж вы меня всё терзаете? — в голосе генерала слышались нотки досады и раздражения.
— Увольте, мой друг, я звоню не для того, чтобы вас терзать, а для того, чтобы спасти жизнь невинного, по сути, человека, — Злобин подался вперёд, опираясь локтем о стол и глядя в окно.
Генерал недовольно проворчал:
— Да уж, заварил этот Медведев кашу, не мог ведь промолчать!
Злобин ехидно ухмыльнулся. О том, кому следовало промолчать и не болтать лишний раз языком, он прекрасно знал, но генерал всё-таки был очень горделив. Лишний раз напоминать ему об его ошибках — только нажить себе лишнего врага, а Злобин был слишком умён для подобных промахов.
— Роман Михайлович, я уже подал все бумаги. Но слишком уж долго работает имперская канцелярия, — произнёс генерал с тихой отчаянностью.
— Вы ведь понимаете, что на кону стоит, жизнь непростого человека, настоящего героя. Я бы на вашем месте постарался. Иначе на вашей совести будет непростительная ошибка, которая может вылиться в большую потерю для империи.
Генерал промолчал, только тяжело вздохнул, будто взвалил на плечи невидимый груз.
— Прекрасно всё понимаю, но как только разорваться и решить всё? Я ведь уже третий день в мыле бегаю, пытаясь решить…
— Я вам в помощь отправил одного своего протеже. Он вам позвонит сегодня с поручением. Он тоже заинтересован в спасении Медведева. Присмотритесь к парню, может, сможете с ним какие-то дела совместные делать. Не прогоните, может, он действительно может вам пригодиться и как-то поспособствовать в решении проблемы с Медведевым.
— Непременно, лишние руки мне не помешают, к тому же дело щекотливое и требует особого подхода. Надеюсь, парень толковый? — спросил Петрищев, приободрившись.
— Уверен, он вас удивит, — заявил Злобин, улыбаясь уголками губ.
Глава 25Дядя Бо́рис, и этим все сказано
Поговорив со Злобиным, я хотел было сразу позвонить генералу Петрищеву, но вдруг осознал, насколько сильно я устал, поэтому решил сходить освежиться в ванной.
Дмитрий уже храпел, даже не дождавшись результата разговора.
Прохладная вода обожгла лицо, заставив меня вздрогнуть. Я плеснул ещё раз, и ещё, чувствуя, как возвращается ясность мысли. События последних дней проносились в голове калейдоскопом — разлом, твари, кристаллы, а теперь ещё и судьба Медведева повисла на волоске. Вытерев лицо полотенцем, я взглянул на своё отражение — глаза покраснели от недосыпа, щетина уже превратилась в лёгкую бородку, а под глазами залегли тёмные круги. Да, выгляжу не лучшим образом.
Немного освежившись, я позвонил генералу.
— Алло, с кем имею честь, — раздалось на том конце.
— Здравствуйте, меня зовут Константин Пылаев… — Я хотел было представиться в полной мере, но генерал меня тут же прервал:
— Оо! А вы быстры. Только что о вас разговаривал с Романом Михайловичем. Рекомендовал вас как очень деятельного и толкового парня.
— Очень интересно, — произнёс я. — Я хотел бы с вами обсудить вопрос относительно Медведева.
— Да знаю я, что вы хотели со мной обсудить, — произнёс генерал, и в его голосе я услышал нотки усталости и досады. — Сам голову ломаю, как его теперь вытаскивать из этой передряги. Дело до канцелярии дошло. А я в силу своей горячности допустил, что дело затянули. Очень уж он меня разозлил. Но я отходчивый, поэтому все силы прилагаю для того, чтобы спасти беднягу от гибели.
— Всеволод Иннокентьевич, — произнёс я, собираясь с мыслями. — Я думаю, что следует поговорить с полковником Гориным, начальником тюрьмы. Может, удастся его как-то убедить отсрочить исполнение наказания. Ведь как я знаю со слов Романа Михайловича, помилование уже есть, но в силу оно вступит лишь через три дня после приведения в исполнение казни. так что, если удастся убедить полковника отсрочить наказание по какой-то причине, дело будет сделано? А там уже и помилование вступит в силу. А то получится ведь огромная трагедия, если Медведев из-за такой, в сущности, ничтожной причины лишится жизни. Я имею ввиду, конечно же, бюрократию.