— Так вот, когда он узнал об осаде Курска, оставил дела на заместителя, объявил подчинённым, куда отправляется, и предложил своим воинам, которые на него работали, пойти сним вместе на подмогу нам. Жалование высокое не обещал, но посулил свою признательность и вечную память о тех, кто падёт в бою. И, представьте себе, больше половины воинов отправились с ним! А это почти двести человек!
— Доблестный человек… Еще и двести бойцов! — протянул я, прикидывая, куда можно направить такую команду. — Для воинов такого уровня это настоящая армия.
— Они ещё наш отход потом прикрывали, когда мы вынуждены были отступать под натиском особо крупных тварей. Линдерман лично командовал арьергардом, не жалел себя. В общем, в том числе и благодаря Линдерману, я стою сейчас перед вами живой и здоровый. Он меня всё зазывал, как в отставку уйду, к нему перебираться, обещал сделать своим замом, хорошие условия предлагал. Такие вот дела.
— Значит, предлагаешь нанять частную военную компанию для нашего вопроса? — хмыкнул я, прикидывая такую возможность.
— Именно! От поместья Викентьевых камня на камне не оставят, а их гвардию через мясорубку пропустят, вот увидите. Линдерман — воин жёсткий, каких поискать. Своих ценит и оберегает, чужаков никогда не жалеет, особенно если они враги. Слишком он категоричный в своих методах, но при этом педантичный и чёткий, всегда доводит дело до конца и скорее умрёт, чем бросит порученное дело на полпути.
— Вы вот описываете очень полезного человека, — произнёс я задумчиво, — вот только не припомню, чтобы кто-то о нём говорил и кто-то его использовал в своих делах. — а про себя добавил: — «По крайней мере, Злобин такого бы точно не упустил».
— Так он в этих землях не любит находиться, по большей части в Красноярске обитает, там у него основная база. Но если для дела нужно, да ещё и письмецо я вам передам с рекомендацией, он прибудет и поможет всем, чем сможет.
— Предложение-то хорошее, — потёр я затылок, припоминая карту окрестностей, — вот только до Красноярска добираться очень уж долго, и пути прямого нет. Не успеет он прибыть вовремя.– Поморщился я, представляя, сколько времени займёт дорога.
— Да там ведь главное — время протянуть! Войну ведь не вы объявляли? — спросил он меня с хитрым прищуром.
Я покачал головой.
— Вот и отлично! Три дня в запасе есть, может, и больше. Звоните Линдерману, скажите, что я попросил. И что я теперь работаю на вас упомяните — прям так и говорите! Он как минимум из одного этого факта заинтересуется и прибудет незамедлительно. А там пускай Викентьевы молятся своим богам, — Медведев нехорошо улыбнулся, предвкушая расправу.
— Вот как? И сколько будут стоить его услуги? — практично поинтересовался я.
Медведев поморщился:
— Ну, это уже отдельный вопрос. Ценник у них высокий, не скрою, но здесь ведь вопрос стоит о том, чтобы победить любой ценой. А в случае победы в войне, думаю, вы получите неплохие отступные с Викентьевых. По крайней мере, они не бедствуют, поместье у них богатое.
— Благодарю за наводку, — произнёс я Медведеву. — В общем, план мы с вами обсудили, а дальше решим по обстоятельствам. Вот мой номер телефона. Как только все дела решите, звоните, я дам дальнейшие инструкции.
Медведев внимательно изучил листочек, затем методично порвал и слил в унитаз.
— Запомнил, — произнёс он коротко.
— Отлично. Что касается Линдермана, позвоню ему в первую очередь, как минимум цену следует узнать, чтобы в долги не залезть по уши. А ещё ты меня натолкнул на одну интересную идею…
С этими словами я провалился в изнанку.
Изнанка… Здесь, с каждым моим появлением, становилось всё хуже и хуже. От теней было не протолкнуться — они то и дело норовили присосаться ко мне и нападали целыми стайками. Я то и дело отбивался от них, едва оставаясь цел и невредим. Здоровенных монстров становилось всё больше, при этом появились и другие твари, ещё более крупные, совсем других форм и размеров. Были твари помельче, но более юркие, передвигающиеся с такой невероятной скоростью, что я лишь на чистых инстинктах уходил от их атак.
Белка носилась вокруг меня кругами, будто настоящая белка, которую затянуло беличье колесо. Я же и сам напоминал торнадо, размахивая направо и налево руками, превращёнными в клинки.
К слову, моё предположение полностью оправдалось. Я не сразу понял, какое значение играет оружие. Когда впервые приземлился посреди улиц Братска верхом на спруте с торчащим из его головы клинком, думал, что это какое-то совпадение, но нет. Оружие, которое есть у меня в реальном мире, напрямую зависит от того, с какой эффективностью я буду убивать тварей в изнанке.
Например, когда я вообще без оружия впервые вошёл в изнанку, то почувствовал серьёзное сопротивление — даже теней было убивать сложно, будто я пытался душить тварей голыми руками. Сейчас же всё совсем изменилось. Несмотря на то, что у меня был лишь кинжал, он был красного уровня мощности. Мои руки благодаря этому пылали настоящим огнём, и твари, стоило мне на них обратить внимание, разбегались врассыпную, будто опасаясь, что я начну убивать именно их в первую очередь.
Силы во мне стало гораздо больше, чем раньше — это неоспоримый факт. Оружие это только подчёркивало, однако следовало бы мне зайти к дяде Борису или Мартынову и купить себе нормальный, полноценный клинок. Всё-таки с кинжалом много не навоюешь — схватка с медведем в тюрьме это показала предельно ясно. Нужно что-то более внушительное для серьёзных битв.
Стоило вывалиться с изнанки, как у меня затрезвонил магафон — это был Роман Михайлович.
— Ну, здравствуй, Костик! Что-то всё время я тебе звоню, а ты не спешишь разговаривать со мной. Хотя повод-то имеется…
— Здравствуйте, Роман Михайлович. Чем обязан? — ответил я, уже предчувствуя неладное.
— Ты ещё и спрашиваешь? У тебя вообще-то война с Викентьевым началась? Почему я об этом узнаю не от тебя, а из третьих уст? — голос его звучал с явным недовольством.
— Да я и сам недавно об этом узнал, к тому же намерен сам решить вопрос, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие.
— Костя, Костя, — выдохнул Злобин с нескрываемым беспокойством, — ведь я рассчитываю, что с семьёй Пылаевых всё будет в полном порядке. Вы будете живы-здоровы. Вон, Александр Филиппович скоро поправится, и дальше Пылаевы будут надёжным барьером между мной и другими моими противниками. А для этого, понимаешь ли, вы должны быть в порядке, а еще — я должен быть в курсе абсолютно всех дел. Если, вот к примеру, вас выпотрошат, то я буду значительно менее защищён, а мне это совсем не нравится, как ты понимаешь.
— Роман Михайлович, — возразил я с некоторым раздражением, — вы ведь к Пылаевым поставили надёжного человека, доверились мне. И что же это за доверенный человек, который из-за каждой мелкой проблемы названивает вам и просит помощи? — Хмыкнул я. — А, так вы мне сами позвонили. Предлагаете помощь, говорите о собственной безопасности. А значит, не я буду вашим должником… — Нахально ответил.
— Да, Костя, каждый раз слушаю тебя и думаю: однажды я пожалею, что оставил тебя в живых? — хмыкнул Злобин.
— И что пришлось вам за меня краснеть или жалеть? — спросил я вызывающе.
— Нет, — признался Злобин после паузы, — пока что ты меня только в хорошем сымысле удивляешь. Так что, у тебя есть понимание, как ты будешь решать эту проблему? Гвардии-то у тебя нет — втроём будете отбиваться от целого клана?
— Не втроём. Во-первых, скоро выпустят Медведева. К слову, вы не могли бы походатайствовать и как-нибудь решить этот вопрос поскорее? — я решил воспользоваться моментом. — Я звонил мэру, но Слуцкий сказал, чтобы я разговаривал с Гориным, а с господином полковником у нас как-то не сложились отношения…
— Да, Горин — мужчина непростой! — расхохотался Злобин. — Ну не переживай, я ему позвоню, решим вопрос. Попрошу, чтобы Медведева пораньше отпустил. Думаю, найдём общий язык.
— Так вы и с ним контакт имеете? — удивился я.
— С Гориным? Имею! Отличный человек и надёжный товарищ, хоть и суровый.
— Так а что же тогда…? — начал было я, но Злобин резко оборвал меня:
— Никаких комментариев! Как-нибудь потом расскажу, если будет нужно. Ты не уходи от вопроса, так есть у тебя конкретные идеи, как ты будешь решать эту проблему с Викентьевыми?
— Идеи есть, и как раз хотел обратиться к вам с вопросом…
— Обращайся! Хорошее это дело. За спрос денег точно не возьму, — подбодрил меня Роман Михайлович.
— А есть ли у вас выходы на Гильдию ассасинов? — спросил я.
Злобин от моего неожиданного вопроса аж закашлялся. Я терпеливо ждал, пока он придёт в себя. На эту мысль меня навёл Медведев во время нашего разговора в камере.
— Медведев, вот предложил наёмников использовать, — поспешил объяснить я. — Наёмники — это, конечно, хорошо, но до них нас надо ещё добраться, да и дело это крайне дорогое. Опять же, чтобы правильно их использовать, нужно сделать так, чтобы о их существовании противники не знали, потому что с Викентьевых станется затянуть конфликт, и начать тянуть время, пока у нас не закончатся деньги. А наёмники работают только тогда, когда им исправно платят.
— Логично рассуждаешь, — наконец проговорил Злобин.
— Что касается открытого нападения, я ещё толком не знаю, какими силами располагает семья Викентьевых. К тому же ассасины работают наверняка — на один конкретный результат, причём неважно, сколько времени работа будет выполняться. Главное — вполне простой и окончательный результат. Смерть объекта. И это меня вполне устраивает.
— Ассасины, говоришь… — задумчиво протянул Злобин. — А ты ведь в курсе о том, каков повод для объявления этой войны? — спросил он внезапно.
— Предполагаю, что убийство Луизы Викентьевой, той самой горничной, которая оказалась по сути не только профессиональным ассасином, но и родной дочерью семьи Викентьевых.
— Вот как? Ты и об этом знаешь? — удивился Злобин с нескрываемым интересом. — Может, ещё знаешь, каким именно образом она умерла?