— Ты проследи, чтобы их нормально связали и рты им закройте, чтобы не орали, а то мелкие перепугаются.
— Разберусь, — буркнул парень.
Я в упор посмотрел на него:
— Не забывай добавлять «ваше благородие».
Парень вздрогнул, снова покосился на девчонку.
— Ты бы мне с этим топориком сделать бы ничего не смог, как ни пыжься. Радуйся, что я человек хороший и наказывать вас не стал. И нечего на меня смотреть исподлобья, будто волчонок.
— Мишка! — шикнула на него Марьяна. — А ну прекрати так смотреть на господина! Видишь, он нам и денежку дал, и от этих уродов спас!
— Знаю я таких господ, — произнёс он. — Они все сначала хорошие…
— А вот потому и благодарным надо быть! — шлёпнула его по плечу девчонка.
Белка, сидевшая у меня на плече, казалось, одобрительно кивнула Марьяне, на ее замечание приятелю, а на парня уставилась грозным взглядом.
Миша уже и сам набрал воздуха, выпрямился.
— Простите меня, ваше благородие, действительно не прав я. Спасибо вам за помощь. А за тем, чтобы их связали, я прослежу.
— Вот и молодец, — произнёс я. — Ждите. — перевёл взгляд на воришку. — Пойдём, Петя.
Миновав пару коридоров и комнат с пробитыми насквозь стенами, мы наконец оказались под солнечным светом. Я смог как следует разглядеть лицо чумазого паренька в простой серой рубахе, которая от грязи давно стала чёрно-бурой. Парень пугливо посматривал на меня, то и дело вздрагивая от каждого моего движения.
Я остановился, встал перед ним, посмотрел в упор.
— Ну что, Петька? И как вы дошли до жизни такой? Давно здесь живёте? — спросил я, строго глядя на него сверху вниз.
— Да как дошли, — пожал он плечами, хотя видя мой требовательный взгляд, продолжил: — жили, жили и дошли. Все по-разному. Миша он… самый старший из нас, всегда за нас горой стоит, но… — Парень замялся, но потом продолжил: — Многие совсем недавно прибились. Маленькая Дашенька и Тёмка, неделю назад из деревни Пеструшки пришли. Там ведь твари всех порвали, они с беженцами сюда перебрались, только никому они не были нужны, вот Марьянка их и взяла. Теперь мы все живём вместе, одной большой семьёй. — Он вздохнул, и на его грязном лице появилась смесь гордости и горечи. — А сколько живём, я уже и не знаю, кажется, всегда так жил, в городских развалинах.
Он исподлобья глядел на меня, пугливо, то и дело бросая косые взгляды, будто опасаясь смотреть прямо. Был в нём страх, но за ним явно скрывалась и решимость — такую не сломать даже самой тяжкой жизнью. Меня так и подмывало спросить, чем они питаются, как выживают, но сейчас было не до этого — дела не ждали.
— Знаешь, где лавка портного Гончарова? — спросил я, глядя на парня.
— Д-да, — произнёс он, от чего-то начав заикаться. — Л-лавка дядьки Егора, что ли? Конечно, знаю.
— Веди меня туда, — строго произнёс я.
— Т-туда? — переспросил он, словно не веря собственным ушам.
— Да, туда, — подтвердил я. — Давай вперёд, и поживее!
Парень явно испугался, но ослушаться не смел. Не знаю, отчего он боялся портного, но меня он, похоже, боялся больше. Опять же, крепко зажатый в моей руке футляр не давал ему покоя. Он явно чувствовал вину за то, что совершил, и не знал, куда себя деть от того, что я был так спокоен.
До лавки мы дошли быстро. По пути я всё дивился своей Белочке — ведь привела же меня к этому воришке, причём привела, когда надо, так, чтобы я успел за него заступиться. Ведь неизвестно, что случилось бы, если бы я пришёл позже. Что на уме у этой зверушки — неизвестно, но ясно одно: знает она куда больше, чем дано обычному зверьку. Это одновременно и удивляло, и восхищало.
Ласка, будто почувствовав мои мысли, вдруг материализовалась из ниоткуда и прыгнула мне на плечо, важно усевшись там, словно заявляя о своих правах. Петька аж отпрыгнул в сторону, увидев это, и перекрестился дрожащей рукой. Ну да, для непривычного человека такие фокусы — что чистая магия.
— Т-т-там она была, т-там… т-теперь тут… — еле выдавил он.
— Она так часто делает, — успокоил я парня. — Не обращай внимания.
Стоило мне толкнуть дверь лавки, как Гончаров тут же воскликнул:
— Господин Пылаев! А я вас всё жду! Костюм надо бы примерить!
Он оглядел пыльный, запылившийся бархатный костюм и недовольно цыкнул, а следом увидел Петьку, который до этого хотел слинять, но я удержал его, сказав, чтобы и дальше меня сопровождал.
— А ты здесь что делаешь, паскудник? Мало я тебя колотил? Опять пришёл воровать!
Но тут Гончаров наткнулся на мой хмурый взгляд.
— Вы чего это на Петра кричите? — спросил я строго.
— На Петра? Да этот мелкий воришка несколько раз попадался и мне, и брату моему! Ноги ему переломать надо, чтоб не ходил сюда!
— Не надо никому ничего ломать, — произнёс я, видя, как от каждого слова портного паренёк зажимается и вздрагивает. — Вы лучше подыщите ему тоже какой-нибудь одежды, а то выглядит как трубочист.
— Господин Пылаев, да вы в своём ли уме? Это же шантропа уличная! Таких палками бить надо, в тюрьму отправлять, на каторгу!
— Не надо так про детей, — спокойно сказал я. — Если их лупить, так они обозлятся и вырастут в головорезов. А им уже и так несладко пришлось, тут хорошего отношения не хватает.
Гончаров так и застыл на месте, открывая и закрывая рот, глядя то на меня, то на Петьку, который, в свою очередь, тоже вылупился на меня ошарашенным взглядом, округлённые глаза стали будто большие монеты, которые я нашёл в червоточине.
— Да как же можно, господин? Это же… паршивец, каких свет не видывал! Они же полгорода держат в страхе! Тут и там шныряют, всё выспрашивают, денег выпрашивают, а то и воруют. Так, глядишь, скоро в дома вламываться начнут.
Я тяжело вздохнул. Но Гончаров уже и сам всё понял.
— Простите, простите, господин Пылаев… Виноват, эмоции допустил. Сейчас всё сделаем, но, сами понимаете, за бесплатно я…
— Я не прошу вас бесплатно, — произнёс я.
— И это хорошо! В общем, ваши костюмы готовы, можно мерить. А этого… а этого, если можно…
— Отмыть, прежде чем в приличную одежду одевать, — попросил я.
— Господин Пылаев! — захлебнулся от такой наглости Гончаров.
— Я заплачу, не бесплатно, — произнёс я.
— Ну, если не бесплатно, то можно и отмыть, — произнёс он. — Леночка! — позвал он свою помощницу. — Вот этого отмой-ка. А господину Пылаеву я сам костюмы выдам, — произнёс он.
Ласка на моём плече весело фыркнула, будто одобряя мои действия.
Стоит признать, костюмы и вправду были на славу. Портной знал своё дело. Признаться, я опасался, что за столь короткий срок мне пошьют нечто нелепое и неподходящее по размеру, но нет, портной справился и справился очень хорошо. Все три костюма сидели будто влитые, как вторая кожа. А самое главное — очень стильно выглядели, ничуть не хуже всех тех дорогих нарядов, что я видел за последнее время в гардеробе Злобина да и других богатых знакомцев.
— Ну что, господин Пылаев, довольны вы нашей работой? — хитро прищурился Гончаров.
— Доволен, — произнёс я, поворачиваясь перед зеркалом и разглядывая себя со всех сторон.
— Ну, тогда извольте взглянуть на счёт, — произнёс он, протягивая мне бумажку.
Да, сумма на счёте была изрядная — четыре тысячи триста рублей. Ещё радует, что это вместе с костюмом для Пети, который сидел сейчас в кресле и поглаживал себя по рукам и ногам очень осторожно и бережно, будто боясь, что баратистая ткань растает или распадётся. Гончаров подобрал ему повседневный зелёный костюм в бежевую крупную клеточку. Под аккуратным шерстяным пиджаком виднелась бежевая же рубашка с коричневым галстуком. Парень, казалось, совсем потерялся и ушёл в себя, не веря, что это может выглядеть вот так. Когда я просил Гончарова подобрать ему одежду, я имел в виду что угодно, но не такой костюм, но Гончаров уж постарался на славу.
Одно было неприятно — денег-то у меня не хватало. Гончаров, будто чувствуя это, вдруг встрепенулся.
— Ох, я ж совсем забыл, — произнёс он, хлопнув себя по лбу. — Я ведь скидку-то не посчитал. Вы ведь город наш спасли, лавку мою. За ремонт витрин я бы тысячу рублей потерял, скорее всего, Леночка бы на день отпросилась, и манекены бы пострадали, поэтому сделаю вам скидочку.
Он, прищурившись, оглядел меня внимательным взглядом.
— За всё будет две тысячи триста семьдесят один рубль, — произнёс он.
От такой точности я едва не воскликнул — это было рубль в рубль ровно столько, сколько у меня оставалось. Вот же проныра! Наверняка знал заранее сколько у меня в кармане! Может дар, чужие кошельки на глаз определять, или от своих купеческих корней какое-то особое чутьё на деньги? Ну, хитёр, ничего не скажешь.
Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул.
— По рукам, — не найдя других слов, произнёс я, выворачивая карманы, выкладывая всё, что там было.
Благо, ещё у меня сохранился резерв в энергоядрах и пару кристаллов да четыре дюжины золотых монет. Но чувствую, если бы поменял деньги сразу, то и счёт был бы соразмерный. Можно было поторговаться, повозмущаться, но, чёрт побери, костюмы, доставшиеся мне, того стоили.
Я стоял перед зеркалом и не мог на себя наглядеться. Тёмно-синий пиджак в голубую клетку, под ним тёмно-синяя водолазка. На ногах тёмно-синие брюки. Лакированные сапоги с голубым отливом. Толстый ремень из крокодиловой кожи. Выглядел я что надо. Даже Белочка, возникшая из ниоткуда на полке с шарфами, как-то по-особенному стрельнула на меня глазами, будто одобряя мой выбор.
— Вам бы, господин, ещё к парикмахеру зайти и брадобрею, — произнёс Гончаров, оценивающе разглядывая мою щетину. — Сбрить бы всё это не помешало вам. Так сказать, стилю костюму прибавить, — ехидно заметил он.
Он прав, конечно. Со щетиной выглядело так, будто бродяга обзавёлся дорогим костюмом — сочетание нелепое и даже вызывающее. А при встрече с генералом лучше выглядеть безупречно.
Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул.
— И у вас, конечно же, есть кого порекомендовать? — спросил я, уже зная ответ.